Книга Ведьма Черного озера - Андрей Воронин

Особенно в такие куклы...

Да-с, у Марии Андреевны отныне были совсем другие игры, иные интересы, и грубое чучело французского карабинера, стоявшее у кирпичной стены амбара, служило тому наилучшим подтверждением. Золоченая кираса, некогда сверкающая и гладкая, ныне являла собою печальное зрелище. Она сильно потускнела и вся была покрыта вмятинами и царапинами — следами упражнений в стрелковом искусстве. Кое-где на ней виднелись круглые отверстия — следы наиболее удачных попаданий.

Лежавший на спусковом крючке тонкий пальчик в изящной дамской перчатке дрогнул и напрягся, готовясь спустить курок. В этот момент позади княжны, в доме, бухнула задняя дверь, по мощеной дорожке простучали чьи-то торопливые шаги и пронзительный женский голос крикнул:

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! Гости пожаловали!

Длинный, сверкающий на солнце ствол ружья неуверенно дрогнул, курок упал, и ружье с неимоверным грохотом выбросило из себя облако сероватого дыма. Пуля со звоном задела самый краешек кирасы и рикошетом ударила в стену, выбив из нее горсть кирпичных крошек и немного красной пыли.

Княжна опустила ружье, с нескрываемой досадой стукнув прикладом о каменные плиты дорожки, и резко обернулась на крик. На полпути между нею и домом виднелась фигура присевшей в испуге горничной. Глаза девушки были крепко зажмурены, а ладони прижаты к ушам. Румяное, немного глуповатое, покрытое крупными веснушками лицо горничной и вся ее поза были столь комичны, что княжна, несмотря на досаду, не сдержала улыбки.

— Ну, что стряслось? — с напускной строгостью спросила она, когда горничная наконец открыла глаза. — Неужто в доме пожар, что ты так голосишь? Видишь, из-за тебя я снова промахнулась.

— Гости, ваше сиятельство, — повторила горничная гораздо тише, с опаской косясь на ружье, из дула которого все еще лениво полз голубоватый дымок. — Их высокоблагородие полковник Петр Львович Шелепов с визитом пожаловали. Изволите принять?

Княжна улыбнулась. Полковник Шелепов был одним из немногих людей, кого она всегда принимала с радостью. Правда, случалось это до обидного редко, ибо полковник был человеком служивым и не имел возможности навещать Вязмитиново чаще одного-двух раз в год.

— До чего ж ты все-таки глупа, Дуняша, — с мягким упреком проговорила княжна, обращаясь к горничной. — Ты ведь знаешь, что Петр Львович — дедушкин друг, а значит, и мой тоже. Проси, да поскорее! Проводи его в курительную, я сейчас буду, только здесь закончу.

С этими словами она повернулась к горничной спиной и, взявши у Архипыча рог, принялась перезаряжать ружье. Действовала она сноровисто и скоро, но при этом без лишней спешки, с должной обстоятельностью и прилежанием.

Ружье плавно поднялось, хищно пошевелилось, нацеливаясь, и наконец грохнуло. На сей раз прицел оказался верным: глиняный горшок с треском разлетелся на куски, сделанные из пакли усы отлетели и запутались в траве, а гребенчатая золоченая каска с глухим похоронным звоном запрыгала по плитам двора.

Полковник Шелепов, наблюдавший эту сцену из окна курительной, на глаз прикинул расстояние до мишени и, не удержавшись, перекрестился. Старый рубака, он знавал многих боевых офицеров, которые на такой дистанции дали бы два промаха из трех попыток. В фигуре девицы, уверенно державшей на весу большое старинное ружье, полковнику чудилось что-то противоестественное и даже зловещее.

Взяв ружье под мышку и сказав что-то стоявшему рядом старику камердинеру, княжна направилась к дому. Полковник поспешно отошел от окна, стал посреди комнаты и, заложивши руки за спину, начал рассеянно озираться по сторонам. Раньше он частенько навещал старого князя, под командованием которого в самом начале своей военной карьеры брал штурмом турецкую крепость Измаил, но с тех пор утекло много воды. Минувшим летом, как было доподлинно известно полковнику, усадьба подверглась опустошительному нашествию французских улан, после которого до самой весны простояла пустой и заброшенной. Но, судя по тому, что видел сейчас полковник, нашествия словно и не было. Правда, в некоторых комнатах до сих пор работали плотники и обойщики, но там, откуда они уже ушли, все выглядело в точности так, как при князе Александре Николаевиче. Даже оружие, развешанное по стенам курительной, как будто было то же самое, что явилось для Петра Львовича сюрпризом и загадкой одновременно: как, ради всего святого, могло оно уцелеть в дочиста разграбленном доме?

Да, оружие... Петр Львович обвел глазами тускло поблескивающее металлом и полированным деревом великолепие на стенах. Оружие было вычищено до блеска, так что невозможно было разобрать, пользовались ли им в последнее время. Судя по тому, что видел полковник минуту назад, пользовались, и притом частенько, но из всех ружей, что здесь имелись, юная княжна почему-то выбрала самое большое и тяжелое.

За спиной у него тихонько стукнула дверь, и, обернувшись, Шелепов увидел на пороге курительной предмет своих невеселых размышлений.

Княжна стояла перед ним, приветливо улыбаясь и протягивая для поцелуя тонкую руку, обтянутую рукавом жемчужно-серой амазонки. Охотничий костюм, в котором княжна вышла к полковнику, был пошит не без кокетства, хотя кокетство это, похоже, было целиком на совести портнихи. Сама Мария Андреевна, судя по ее манерам, либо умело скрывала это присущее большинству молодых женщин качество, либо и впрямь была его лишена. Амазонка была надета ею не с тем, чтобы выглядеть красивой и кому-либо понравиться, а потому лишь, что этот костюм показался княжне самым подходящим нарядом для упражнений в стрельбе.

— Хороша, матушка, — загудел полковник, целуя княжне руку и оглядывая ее из-под нависающих бровей живыми и пронзительными, сохранившими молодой блеск глазами. — Ну, чудо, до чего хороша! И куда только нынешние кавалеры-то смотрят? Был бы я на пару десятков лет моложе, я бы — ух!... Всех бы их, шаркунов паркетных, с носом оставил. Такая невеста пропадает! Такая невеста!

Княжна рассмеялась — опять же, без тени кокетства, просто и сердечно. Глаза ее лучились теплом, щеки порозовели, и вся она была так свежа, невинна и прекрасна, что Петру Львовичу Шелепову, как всегда при виде княжны, захотелось немедля, сию же минуту, не сходя с места, сделать ее счастливой и защитить от всех мыслимых невзгод и опасностей. Увы, осуществить свое горячее желание полковник Шелепов был не в силах; более того, он явился в дом княжны с дурными вестями и теперь мучительно раздумывал, как эти вести преподнести. Будь его воля, Петр Львович постарался бы вовсе ничего не говорить Марии Андреевне, но он догадывался, что пользы от его молчания не получится. Будет много хуже, если княжна узнает новость от уездных сплетниц. Уж они-то молчать не станут, распишут все в лучшем виде да еще и такого от себя приплетут, чего и в помине не было.

— Куда ж ты, воительница, мортиру-то свою подевала? — спросил полковник, чтобы немного потянуть время.

— Оставила в людской, велела почистить, — спокойно ответила княжна, как будто речь шла о запылившихся башмаках. — Меня дедушка учил, что оружие любит чистоту.