Книга Необыкновенный кот и его обычный хозяин. История любви - Питер Гитерс

В воскресенье ночью или в понедельник утром, когда нам было пора возвращаться в бетонные джунгли, кот шел пешком до парома и, лишь достигнув причала, запрыгивал в сумку и разрешал нести его, пока мы не поднимемся на борт судна.

Чем комфортнее мне было с ним путешествовать, тем больше я начинал понимать, насколько могу ему доверять.

На причале имелся отличный недорогой ресторан «У Порки», о чьих превосходных жареных моллюсках я уже рассказывал. У ресторана имелось окошко, где еду продавали навынос, и вскоре я привык оставлять сумку Нортона — вместе с самим Нортоном — на одной скамейке возле судна и уходить за провизией. Очень рекомендую попробовать домашние румяные сдобные черничные булочки и запить их бутылочкой ледяного «Будвайзера». Как правило, отсутствовал я недолго, минут десять, но этого времени было достаточно, чтобы собралась небольшая толпа вокруг серого кота с висячими ушками, равнодушно лежавшего в сумке, дремавшего или пристально следившего за интересным попутчиком.

Нортон вел себя спокойно и послушно, если я просил его оставаться на месте. В итоге, когда способы транспортировки кота и область путешествий значительно расширились, я мог спокойно оставить Нортона на двадцать минут в зале ожидания аэропорта, пока сам уходил за журналом. А в ресторане посадить на соседний стул и не спеша поесть.

Но больше всего я горжусь тем, что сумел приучить Нортона к прогулкам по пляжу, подарив ему один из ярких моментов в его жизни. Коты почему-то не любят песок. Наверное, он слишком горячий для нежных подушечек их лап, может, их пугает вода или у них отбивают желание все эти футболки с надписью «Жизнь — это пляж», зонты и полотенца. В любом случае, Нортон не являлся исключением из правил.

Вот он идет по деревянному тротуару: надменная походка, самоуверенный огонек в глазах, взгляд как у человека, разгуливающего по городу и тыкающего пальцем в соседа со словами: «Здорово, Билл! Нам не хватало тебя на вчерашнем собрании в мэрии».

А вот он посреди пляжа, куда я его коварно посадил: съежившийся, дрожащий, несущийся прочь от набегающих волн, чтобы в ужасе притаиться среди дюн. Представьте Джимми Кэгни, когда его вели к электрическому стулу в фильме «Ангелы с грязными лицами». Нортон умирает трусом!

Я решил, что так дело не пойдет.

Когда ребенок учится ездить на лошади и падает с нее, что ему говорят в самую первую очередь? Забирайся обратно. Конечно, я никогда не потащу Нортона кататься на лошадях — хотя не могу утверждать это с полной уверенностью, — но я не видел причины, почему кот должен сторониться песка.

В свое оправдание скажу, я не из тех родителей, которые любыми средствами пытаются затащить своих детей на сцену. Иначе говоря, будь Этель Мерман жива, не играть ей у меня в мюзикле.[15]У Нортона есть все качества для участия в шоу, но мне даже не приходила в голову мысль, чтобы выставлять его напоказ или натаскивать на выполнение различных трюков. Они предназначены для других. А то, чего добивался я, было только для нас двоих. Кот обожал бродить и исследовать новые территории. Так почему он должен ограничивать себя, когда мог бы спокойно резвиться у кромки воды? И последнее: иногда я чувствую себя отцом девятилетнего сына, заставляющего бедного паренька брать уроки игры на пианино, говоря при этом: «Поверьте, он будет благодарен мне, когда подрастет».

Сначала я предоставил Нортону свободу действий, и он сбегал сразу, как только я опускал его на песок, стремясь к безопасной надежности земли и деревянного тротуара. Тогда я попробовал другую тактику: посадил кота на песок и удержал на месте, давая время привыкнуть к ощущениям. Нортон не сопротивлялся и не выглядел несчастным. Когда я отпустил его, то некоторое время он пребывал в нерешительности, понимая, что, вероятно, вся эта затея с пляжем не столь ужасна, как он представлял. Но затем кот прижался к песку и пробрался назад к по-настоящему надежной земле. Хотя в этот раз он и не бросился прочь, но и не остался, чтобы насладиться прекрасным видом.

Вскоре проблема сдвинулась с мертвой точки. Инстинкт подталкивал Нортона следовать за мной. Прежде я не вводил его в заблуждение, и у него не было причин считать, что хозяин решил начать это делать сейчас.

Через неделю Нортон уже спокойно прогуливался по пляжу, сохраняя свою традиционную дистанцию в пять шагов, и пусть он мяукал немного чаще и гораздо громче обычного, но он был там. Он избегал приближаться к воде, но уже не боялся подойти к ней, подождать, пока я или Синди расстелем и расправим полотенце, чтобы лечь на него, и полчаса покрутиться поблизости, особенно, если ему перепадала часть нашего ленча. Я до сих пор уверен, что кот проводил бы там гораздо больше времени, если бы не постоянное «бам-бам-бам», издаваемое мячиками «Кадима».

В конце августа нас с Синди пригласили на пикник в Сивью, одну из пляжных общин. У Синди была подруга, которая состояла в «доле». Суть заключалась в том, что шесть человек делили между собой стоимость дома с тремя спальнями, рассчитывав такие сложные схемы, как чередующиеся визиты на уик-энд, разделив сумму затрат на продукты и заставив платить больше того, у кого лучше спальня, или из окна открывается вид на океан, или кто находится ближе к холодильнику.

В этот конкретный уик-энд приехали все дольщики, поскольку в Сивью намечалась традиционная ежегодная вечеринка на берегу. Члены маленькой общины приносили на пляж еду и выпивку — моллюсков, лобстеров, бургеры, хот-доги, бочонки с пивом, кувшины с «Маргаритой», — рыли углубления для барбекю и варки на пару, готовили, выпивали и веселились. Праздник растягивался на целый день и на ночь. Все это сопровождалось музыкой, играми в волейбол, бегом парами и другими развлечениями в стиле Энди Харди.[16]В общем, трудно придумать лучший способ провести жаркий день — тридцать два градуса по Цельсию — в самый разгар нью-йоркского лета.

Синди отправилась пораньше, чтобы помочь с приготовлениями. Она считала, что нужно оказаться на празднике с самого начала. Несмотря на то что мне всегда нравилась веселая тусовка Сивью, моей антисоциальной теорией относительно крупных людских сборищ всегда было и остается «лучше меньше, да лучше».

Я валял дурака, потом немного поработал и, поскольку Синди не было рядом, ознакомился с новыми данными по «Лиге Ротиссери»,[17]которую, чтобы было понятно тем, кто еще пребывает в мрачном средневековье бейсбола, иногда называют «Фэнтези-бейсбол». Эта игра покорила нацию — по оценкам «Ю-Эс-Эй тудей» в нее играет 750 тысяч человек, — и я с гордостью могу утверждать, что являюсь соучредителем самой первой лиги. Исходные условия просты и в то же время необычайно лестны. Вы собираете команду на аукционе, делая ставки против девяти или одиннадцати других «владельцев», в зависимости от того, состоите вы в Национальной лиге или Американской лиге. Структура команды точно определена: два кетчера (принимающих), три нападающих, пять игроков в дальней части поля, девять питчеров (подающих) и так далее. Если вы покупаете Дэррила Строберри — Боже упаси! — и он приносит победу «Доджерам», то выигрывает и для вашей команды. Будучи совершенно помешанным на игре, я обзавелся двумя командами, из-за которых летом мне бывает очень сложно завершить работу. Моя команда из Американской лиги называется «Гитерс роузбад», а команда из Национальной лиги — «Копченая рыба». Мои приятели по Национальной лиге с уважением обращаются ко мне как к Генералу Осетру. И поверьте, я с готовностью выложил бы любые деньги за возможность заполучить Стива Траута в свою команду. Мне нравилось заниматься статистическими данными своих команд, когда Синди не было рядом, поскольку она считала, что ни один разумный человек не захочет убивать два часа в день на подсчеты соотношения пропущенных питчером хитов и сделанных уолков за каждый иннинг для людей, которые вкалывают в таких местах, как «Мемориал стэдиум» и «Чавес Равин».