Книга Арлекин - Бернард Корнуэлл

Потом для Жанетты наступили черные дни. Она осталась вдовой, а не прошло и шести месяцев после смерти мужа, как стала еще и сиротой — оба родителя умерли от кровавого поноса. Ей было всего восемнадцать, а ее сыну, графу Арморика, два года, но Жанетта унаследовала богатство отца и решила воспользоваться им, чтобы отомстить ненавистным англичанам, убившим ее мужа. Она стала снаряжать два корабля, которые могли бы нападать на английские суда.

Месье Бела, стряпчий ее отца, советовал не тратить деньги на корабли. Богатство не может оставаться вечно, говорил он, а ничто так не высасывает средства, как снаряжение военных кораблей. Они редко приносят деньги, разве что очень повезет. Лучше, советовал он, использовать корабли для торговли.

— В Ланьоне купцы получают неплохую прибыль на испанском вине, — советовал он. Стояла зима, стряпчий простудился и чихал. — Очень неплохую прибыль, — мечтательно повторил он по-бретонски, хотя оба они могли изъясняться по-французски.

— Мне нужно не испанское вино, — холодно проговорила Жанетта, — а английские души.

— От них никакой прибыли, моя госпожа, — возразил Бела.

Ему было непривычно называть Жанетту «моя госпожа» — ведь он знал ее с детства, и для него она всегда была малышкой Жанеттой. Но девочка вышла замуж и стала вдовой аристократа, и к тому же вдовой с характером.

— Вы не сможете продать английские души, — мягко указал Бела.

— Разве что дьяволу, — ответила Жанетта и перекрестилась. — Но мне не нужно испанское вино, Бела. Мы получаем оброк.

— Оброк! — насмешливо воскликнул он.

Это был высокий худой мужчина с редеющими волосами, очень неглупый. Долгое время Бела верой и правдой служил отцу Жанетты, и его обидело, что купец ничего не оставил ему в завещании. Все перешло Жанетте, не считая незначительной суммы, переданной монахам в Понтрё, чтобы они отслужили мессу по душе умершего. И Бела затаил обиду.

— Из Плабеннека ничего не приходит, — говорил он Жанетте. — Там англичане. И как долго, вы думаете, будет поступать оброк с ферм вашего отца? Англичане скоро захватят и их.

Английское войско заняло не имеющий стен Трегье — городок всего в часе ходьбы на север, и там они снесли колокольню собора, так как с нее порой стреляли арбалетчики. Бела надеялся, что англичане скоро отступят, ведь стояла глубокая зима и их запасы должны были иссякнуть. Но он опасался, что до ухода иностранные войска успеют разорить окрестности Ла-Рош-Дерьена. А если так, фермы Жанетты потеряют всякую ценность.

— Сколько оброка вы получите с сожженного поместья? — спрашивал он.

— Мне наплевать! — огрызалась она. — Если придется, я все продам, все!

Кроме доспехов и оружия мужа. Эта драгоценность должна была перейти когда-нибудь к ее сыну.

Бела только вздыхал от ее глупости. Он закутался в черный плащ и склонился к еле теплившемуся огоньку в камине. С моря дул холодный ветер, и дымоход дымил.

— Позволите дать вам совет, мадам? Прежде всего о делах. — Бела замолчал и вытер нос длинным рукавом. — Это неприятно, но я могу подыскать вам надежного человека, чтобы управлять поместьями, как делал ваш отец. Я составил бы договор, согласно которому он выплачивал бы вам с доходов изрядную сумму. А кроме того, мадам, вам нужно подумать о повторном браке.

Он помолчал, ожидая протеста, но Жанетта ничего не сказала.

Бела вздохнул. Она так прелестна! Дюжина горожан женились бы на ней, но брак с аристократом вскружил ей голову. Теперь она согласится только на мужа с титулом.

— Вы вдова, мадам, — осторожно продолжил стряпчий, — владеющая в настоящий момент значительным состоянием. Но я видывал, как такие состояния тают, подобно снегу в апреле. Найдите человека, который позаботится о вас, вашей собственности и о вашем сыне.

Жанетта повернула голову и посмотрела на него.

— Моим мужем был лучший человек в христианском мире, — проговорила она, — и где же, по-вашему, я найду другого такого?

Людей вроде графа Арморика, подумал стряпчий, полно повсюду, в этом-то и беда, поскольку кто же еще, кроме таких болванов в доспехах, считает войну развлечением вроде турнира? А Жанетте следует выйти за расчетливого купца, возможно вдовца с состоянием. Но Бела подозревал, что такой совет пропадет даром.

— Помните старую поговорку, моя госпожа? — проговорил он лукаво. — Поставь кошку стеречь стадо, и волки будут сыты.

При этих словах Жанетта затряслась от злобы.

— Вы переходите границы, месье Бела, — ледяным голосом проговорила она и отпустила его.

А на следующий день к Ла-Рош-Дерьену подошли англичане. Жанетта, взяв из кладовки, где хранила свои сокровища, арбалет умершего мужа, присоединилась к защитникам на стене. К черту советы стряпчего! Она будет сражаться, как мужчина, и презиравший ее герцог Карл научится восхищаться ею, он поддержит ее и вернет имения умершего мужа ее сыну.

Вот так Жанетта стала Черной Пташкой, и англичане гибли под стенами, и совет стряпчего Бела был забыт, и теперь, считала Жанетта, защитники города так потрепали англичан, что осада скоро будет снята. Все будет хорошо. С этой надеждой Черная Пташка впервые за неделю крепко уснула.

* * *

Томас сидел на берегу реки. Он проломился сквозь ольшаник к реке и здесь стянул сапоги. Лучше идти босиком, решил он, чтобы сапоги не увязли в грязи. Наступал холод, мороз, но Томас не мог вспомнить более счастливого времени. Ему нравилась такая жизнь. Воспоминания о Хуктоне, Оксфорде и отце почти стерлись.

— Снимите сапоги, — велел он сопровождавшим его двадцати стрелкам, — и повесьте мешки со стрелами на шею.

— Это еще зачем? — вызывающе спросили из темноты.

— Чтобы удавиться! — рявкнул Томас.

— Чтобы стрелы не намокли, — услужливо объяснил кто-то.

Томас повесил свой мешок на шею. Стрелки, в отличие от охотников, не носили колчанов. Колчаны сверху были открыты, и стрелы могли вывалиться, когда лучник бежал, спотыкался или перелезал через забор. В колчане стрелы намокали во время дождя, а с мокрым оперением летели криво. Поэтому настоящие стрелки пользовались вощеными холщовыми мешками, которые не промокали. Такие мешки затягивались шнурком. В них вставляли лозу, расправлявшую холст, чтобы не помять оперение.

Уилл Скит подошел к краю берега, где дюжина солдат настилала плетень. Он поежился от дувшего с реки холодного ветра. Небо на востоке еще оставалось темным, но от сторожевых огней в Ла-Рош-Дерьене падал какой-то свет.

— У них там тихо и спокойно, — сказал Скит, кивнув головой в сторону города.

— Помолимся, чтобы они спали, — ответил Томас.

— К тому же на кровати. Я уже забыл, что такое кровать, — проговорил Скит и отодвинулся, пропуская еще кого-то к воде.