Книга Опасный виконт - Миранда Невилл

Сейчас Диана внимательно осматривала его: твердый подбородок, выбритый до глянцевого блеска, высокие скулы, прямой нос, глаза цвета незабудок, золотистые волосы, которые выглядели тщательно уложенными и в то же время растрепанными, дуги бровей, чуть тем нее волос, рот, недовольно скривившийся в эту минуту, — и он ничуть не портил его красоты.

Бедный Себастьян. Он не выдерживал никакого сравнения. И тем не менее этому странному, но чем-то привлекательному человеку удалось вызвать ревность Блейка. Только за это Диана должна его отблагодарить. И еще до окончания вечера он будет награжден поцелуем. Хотя Диана испытывала легкое чувство вины, используя его для своих целей, ей не составило труда вернуть себе самое светлое настроение.

Что, в конце концов, принесет легкий поцелуй? Удовольствие для него.

— Почему же все-таки вы хотите его поцеловать? — раздраженно спросил Блейк.

Ради всех святых, ведь это он предложил пари.

— У мужчин есть масса причин целоваться, — спокойно ответила она. — Как, впрочем, и у женщин.

— Надеюсь у вас всего одна причина поцеловать моего дорогого кузена Себастьяна.

Диана пожала плечами.

— Очень хорошо. После обеда я предложу всем удалиться. Но я буду следить за вами. И за кузеном.

Жена. Себастьян знал, что это такое.

Не по собственному опыту. Его воспитание и образование прошли, слава Богу, без женского вмешательства. Но ему случалось слышать рассказы многих знакомых о чертах женского характера, которые большинству из них приходилось терпеть.

Жены капризны, требовательны. Они транжирят деньги и ударяются в слезы, когда что-либо не по ним.

Жена — это беда. Но жена — это и нечто иное. Она делит с тобой ложе.

Себастьян испытывал физическую боль, как только представлял Диану, лежащую рядом с ним под одеялом.

Брак. Он не мог отбросить эту мысль, которая родилась из единственного слова, прогрохотавшего в его мозгу, а потом разрослась до таких размеров, что вытеснила из головы все остальное. Видение приняло форму. Днем все оставалось бы почти по-прежнему. Он продолжал бы ходить по книжным лавкам, посещал бы аукционы, встречался бы с друзьями, развлекался, делая вид, что участвует в беседах на интеллектуальные или политические темы в мужской компании лондонцев. А она тем временем совершала бы загадочные и подчас бессмысленные поступки, которые совершают женщины.

Но ночи. Ночи! Он возвращался бы домой, где бы она ждала его, теплая, мягкая, приятно пахнущая. Может, даже раздетая. Представляя себе обнаженную Диану, он едва не терял сознание. И всю ночь она принадлежала бы ему. Он бы проделывал с ней все, что только можно вообразить, и еще много всего. У него было ощущение, что он даже не представлял размеров своей фантазии, пока не вообразил, как спит с Дианой Фэншоу.

Дианой Айверли, поправился он. Она будет Дианой Айверли.

Она будет его. Не Блейка, а его.

Как и обещал, после обеда Блейк увлек всех в сад полюбоваться на луну, которая становилась все ярче, пока компания двигалась по дорожке, проходила вдоль аллеи, мимо озера, через мост, мимо часовен и гротов тщательно спланированного Мэндевиллского сада.

Диана хотела быть поближе к Себастьяну и была уверена, что и он хочет быть поближе к ней. Призывная улыбка, обращенная к нему, заставила Себастьяна подойти. Диана взяла его под руку, и они миновали крутой каменный мост, который находился в самом начале пути, соединяя берега озера. Через сотню футов от основной дороги отходила тропинка.

— Не пойти ли нам…

— …к храму Афродиты?

— Вы хорошо знаете парк, — удивился Себастьян.

— Я пользовалась любой возможностью, чтобы обследовать его.

— Как вы думаете, мы могли встречаться, когда я наезжал в Мэндевилл? — спросил он.

— Если это и было, то я в ту пору была маленькой глупой школьницей, совсем не интересовавшейся мальчиками. Вы ведь с Блейком ровесники, не так ли?

— Вы совершенно правы.

— И вы дружили?

— Я тогда жил на севере у моего двоюродного деда. Мой дядя, герцог, приглашал меня погостить в Мэндевилле, чтобы я мог общаться с кем-нибудь моего возраста.

— И это оказался Блейк?

— Это оказался Блейкни, — согласился Себастьян, не вдаваясь в подробности.

К этому времени стало совсем темно, и тропинка была почти не видна. Шелковые туфельки, которые годились для главной дороги, здесь оказались не слишком удобны. Себастьян осторожно вел Диану по заросшей травой тропе сквозь заросли азалий и мимо обильно цветущего куста роз. Их аромат в темноте стал еще сильнее. Диана крепче сжала его руку и старалась как можно чаще коснуться его своим бедром.

Журчание воды напомнило о том, что они упустили, выбирая маршрут.

— Ручей, — сказала она. — Боюсь, я не смогу через него перебраться, не замочив ног.

Не говоря ни слова, он одной рукой обнял ее за плечи, а другой подхватил под колени. Диана отлично знала, что она отнюдь не перышко, но по тому, как легко он ее поднял, можно было подумать, что она вся сделана из тонкого шелка. Внешность обманчива: оказывается, Себастьян очень силен. Она обхватила его за шею и положила голову ему на грудь, ощущая, как мерно бьется его сердце. Диана боялась, что он ее уронит и она упадет в неглубокий ручей. Но он уверенно шагал по чуть выступающим над водой скользким камням. Она успокоилась, ощущая себя в полной безопасности. В неярком свете все его странности — старомодный наряд, криво повязанный галстук, очки, неразборчивая речь — куда-то исчезли; остались лишь теплые мускулистые руки и легкий запах мужского тела, недоступный никакой парфюмерии. У нее мелькнула мысль, что она наконец встретила настоящего Себастьяна Айверли, сильного и надежного человека, скрывавшегося за несуразной внешностью.

Ни разу не споткнувшись, он добрался до другого берега. Купол храма белел, поднимаясь над темной листвой кустов рододендрона.

— Благодарю вас, — пробормотала она, приготовившись встать на ноги, но он, легко шагая, продолжал нести ее на руках.

Себастьян даже не задавался вопросом, почему он поднимается на холм с Дианой на руках, хотя она вполне могла идти сама. Он смирился с тем фактом, что в ее присутствии все, что, по его мнению, было логичным и разумным, куда-то улетучивалось. Он сейчас мог физически ощущать ее безупречное тело, которое он представлял себе, лежа ночью без сна. Его губы прижимались к ее волосам, которые на ощупь были такими же шелковистыми, как и на взгляд. От нее исходил одуряющий, пряный аромат, который он не в силах был описать и который приводил его чувства в полный беспорядок. Зато голова была ясной, как никогда.

Он был в нужное время в нужном месте и делал то, что следовало. Попытка пройти по скользким и неровным камням; да еще с ношей на руках, наверняка должна была закончиться для обоих холодной ванной. Но он ни на мгновение не задумался об этом. Сегодня вечером Себастьян был поистине всемогущ. Он был Атлантом, Юлием Цезарем, Колумбом и Шекспиром в одном лице. Будь здесь Дивер, он тут же продал бы Себастьяну всю свою коллекцию.