Книга Если бы красота убивала - Кейт Уайт

Дженис ответила, что ее это устраивает, она собиралась уходить из дома только после ленча, и я сказала, что буду у нее не позже чем через час.

Я убрала мобильник в сумочку, откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и попыталась вспомнить свою первую встречу с Хайди. Это было в конце прошлого лета в саду у Кэт, во время вечеринки. К тому времени Хайди проработала у них всего неделю. Кэт устроила тот прием в честь кого-то, кто сделал нечто выдающееся, только я не помню, в честь кого именно и что конкретно этот человек сделал. Когда все сели за стол, Хайди вынесла Тайлера в сад, чтобы он пожелал родителям спокойной ночи. Кэт, как мне показалось, была немного раздосадована их появлением, наверное, она боялась, что гаспаччо[2]согреется, но все остальные замерли в благоговейном молчании. Хайди была сногсшибательно красива — ростом примерно пять футов семь дюймов, стройная, но с округлостями во всех положенных местах, длинные светлые волосы с отдельными еще сильнее высветленными прядями и зеленые глаза. Помню, я еще подумала, что, будь я замужней дамой, я бы поостереглась брать в дом такую красотку, но Кэт обладала безграничной уверенностью как в собственной неотразимости, так и в том, что Джефф от нее без ума.

В тот вечер меня поразила не только красота Хайди, но и ее холодность. Она выглядела, как Снежная королева или как девушка, которая в любой момент предпочтет парню хорошего коня, но при этом было ощущение, что она наделена даром устанавливать с мужчинами связь на каком-то невидимом и неслышимом уровне, то есть что они слушаются ее, как собаки подчиняются свисткам. При виде Хайди некоторые из присутствовавших на вечеринке мужчин ошалели, в том числе и мой спутник, которого, кстати сказать, я потом бросила на углу Девяносто первой и Парк-авеню, вскочив в такси, когда он попытался отодрать от подошвы ботинка прилипшую жвачку.

После того вечера я иногда сталкивалась с Хайди в доме Кэт, но она всегда держалась холодно, хотя и вежливо, ближе мы не стали. Мне вообще трудно сказать, что она за человек.

Моей первой остановкой было кафе «Старбакс», где я надеялась застать Джоди. Я подошла туда без пятнадцати двенадцать, время обеда еще не наступило, и в кафе почти не было посетителей. В зале фоном звучала музыка в стиле «хэви-метал», мне это не понравилось — она не подходила ни ко времени дня, ни к моему настроению. Я обратилась к официантке, девушке лет двадцати с небольшим, в зеленом фартуке и черной кепке с эмблемой «Старбакс»:

— Мне, пожалуйста, большой каппучино навынос.

Пока подогревалось молоко, официантка с отсутствующим видом уставилась в пространство, на ее лице застыло скучающее выражение человека, слышавшего надоедливую мелодию уже миллион раз. Я дождалась, когда она отсчитает мне сдачу, и после этого задала вопрос, ради которого, собственно, и явилась:

— Джоди сегодня на месте?

Официантка ответила вопросом на вопрос:

— Вы по работе?

— Нет, по личному делу.

— Он был, но ему пришлось уйти. А вы его подруга?

— Вообще-то я друг семьи, в которой работала его бывшая подружка.

По расширившимся глазам официантки стало ясно, что она слышала о происшествии.

— Я хотела узнать, как он.

— Не очень хорошо.

— От кого он узнал? — спросила я.

— Кажется, прочитал в газете.

— Вы знали Хайди?

— Раньше она часто сюда приходила с маленьким мальчиком, но в последнее время она бывала здесь редко.

— У вас, случайно, нет адреса Джоди? Мне нужно с ним связаться, чтобы убедиться, что он в порядке.

Официантка пожала плечами:

— Адреса у меня нет, но могу дать его телефон.

Получив номер телефона Джоди, я отправилась на угол Девяносто третьей улицы и Второй авеню, где жила Дженис, точнее, там жила семья, которая наняла ее на работу с проживанием. Нужный мне дом оказался сорокаэтажным жилым небоскребом, построенным в восьмидесятых годах. В таких живут яппи, которые, как однажды заметила Кэт, уже в состоянии выплачивать ссуду на жилье, но еще не могут позволить себе более фешенебельное место к западу от Лексингтон-авеню.

Консьержка сообщила обо мне в квартиру и объяснила, как подняться на тридцать первый этаж. Дженис не открывала на звонок почти целую минуту, мне было слышно, как она успокаивает ребенка и идет к двери, ее туфли или босоножки звонко цокали по полу. Внешность Дженис меня удивила. Я ожидала увидеть хорошенькую девушку, наверное, потому, что она дружила с Хайди, но Дженис оказалась пухлой коротышкой. Ее длинные медно-русые волосы были уложены в прическу, которая представляла собой ухудшенный вариант прически Фарры Фосетт из «Ангелов Чарли». Полное тело Дженис было втиснуто в джинсы и черную футболку «Кельвин Кляйн» — и то и другое размера на три меньше, чем нужно.

— Здравствуйте, Дженис, я Бейли. — Я протянула руку. — Спасибо, что согласились со мной встретиться. Вам, наверное, сейчас нелегко, ведь вы с Хайди были близкими подругами.

Стоило мне упомянуть имя Хайди, как из глаз Дженис хлынули слезы и по щекам потекли ручейки размазанной туши.

— Вы правы, я так расстроилась… Я несколько раз звонила ее хозяевам, думала, может, со мной кто поговорит, но, все время натыкалась на дурацкий автоответчик.

— Хозяев можно понять, им сейчас не дают покоя репортеры, ведь мисс Джонс работает в известном журнале. Вы не пригласите меня войти?

— Да, конечно, извините.

В подобных домах Нью-Йорка все квартиры выглядят примерно одинаково: прямоугольные комнаты без каких бы то ни было излишеств, паркетные полы, малюсенькие кухни. Поэтому я очень удивилась, когда рассмотрела эту конкретную квартиру. Судя по всему, владельцы хорошенько выпотрошили доставшуюся им квартиру, или, если быть уж совсем точным, несколько квартир, и создали нечто принципиально новое — большое открытое пространство с кухонной, столовой и жилой зонами. Квартира была обставлена современной мебелью и довольно прилично декорирована, но впечатление портил беспорядок. Буквально на всех горизонтальных поверхностях что-нибудь валялось: упаковки памперсов, банки с детскими салфетками, видеокассеты, журналы, почта, каталоги, свертки белья из прачечной, даже упаковка из шести порций ванильного пудинга. В жилой зоне стоял огромный плоский телевизор, его экран был, наверное, не меньше тех, которые устанавливают на стадионах во время футбола, чтобы показывать повторы интересных моментов. Перед телевизором в прогулочной коляске сидел ребенок, как мне показалось, годовалый или чуть старше, на его круглой головке почти не было волос. Он смотрел телефильм или кассету — по экрану бегала огромная собака в голубых пятнах — и усиленно тер сушкой десны, наверное, у него резались зубы.

Дженис подошла к обеденному столу и плюхнулась на стул, при ходьбе ее черные шлепанцы звонко цокали. На столе на салфетке стояла банка диетической кока-колы и тарелка с недоеденной жареной картошкой, судя по ребристым ломтикам, картошка была приготовлена из быстрозамороженной. Я села напротив Дженис. С моего места открывался потрясающий вид на Ист-Ривер и Куинс. Дженис отодвинула тарелку в сторону и взяла банку с колой.