Книга Гарем - Бертрис Смолл

— Йесукай, болван! Неужели ты не видишь,что эта уруска может принести нам целое состояние?! Смотри, это же невеста!

— Но, Бату, я убил ее мужчину и имеюправо взять ее как свою добычу!

Машутка молчала и слушала. Она понималапо-татарски. Всадник спешился и приблизился к ней. Грубо схватив ее за руку, онпосмотрел ей в глаза и крикнул:

— Ты невинна?

Машутка молчала. Тогда татарин сильновстряхнул ее и повторил вопрос.

— Да! — крикнула она сквозь слезыболи и ярости.

— А по горам не бегала вот с этим… — онпнул ногой бездыханное тело Петра, — до свадьбы?

— Мы только сегодня познакомились.

— Огня сюда! — крикнул татарин.Кто-то передал ему факел, он поднес его ближе к лицу девушки и восторженнозацокал языком:

— Дзе, дзе… какая красивая кыс! —Обернувшись к своим, он крикнул:

— Слушайте меня, вы, дети шакалов! Ктобросит на нее хоть взгляд, получит копье в спину! Мы отведем ее в Дамаск, гдеполучим за нее много золота! Какая красавица!.. И невинна к тому же! Ладно,хватит слоняться без дела, соберите баб и детей и заприте их на ночь. Утромуходим!

Церковь была единственным сохранившимся вовсем селении зданием. Машутку и остальных оставшихся в живых затолкали сюда.Правда, перед этим татары увели куда-то всех мальчиков.

— Куда они их? — спросила Машутка усвоей тетки.

— Они оскопят самых красивых и продадут вгаремы, где те станут евнухами, — ответила женщина.

Через некоторое время детей вернули, заисключением трех мальчиков. Их матери со стонами повалились на пол и сталирвать на себе волосы и одежды. За церковью раздавались душераздирающие детскиевопли. Спустя еще несколько минут татары вернули трех последних. Бедняжки быликастрированы и находились без сознания.

На рассвете татары вывели пленников из церквии погнали за собой. Один из изувеченных детей ночью умер.

Машутка была все еще во власти дикогопотрясения и почти ничего не соображала. Она тупо шла вперед вместе состальными. Поначалу пленники словно в ожидании чего-то смотрели на нее.Все-таки она была дочерью их воеводы. Но под конец им стало ясно, что надеятьсяне на что, и ее оставили в покое. Рядом с Машуткой шла теперь только ее тетка.Стоило кому-нибудь из татар приблизиться, чтобы передать пленнице еду, как онабросала на него такой страшный взгляд, что у того начинала нервничать лошадь ион шарахался назад. Машутка почти не притрагивалась к пище, а по ночамсогревалась теплом тела своей тетки.

Она стала быстро худеть, и вскоре Бату всерьезобеспокоился. Состояние буквально на глазах уплывало из рук. Еще помрет девка…Он отнял у какого-то горца ишака и велел Машутке ехать на нем, чтобы сохранитьпобольше сил. В горных аулах Бату выискивал для девушки самое вкусное: спелые персики,жареных голубей с хрустящей корочкой, вино, свежий хлеб… Вдобавок он пригрозилтетке, что убьет ее, если та не заставит племянницу есть. Машутка ела, но силыее все равно убывали. Румянец давно исчез с лица, а красивые белокурые волосы ияркие прежде глаза потускнели.

В первый раз Машутка проявила какие-то эмоции,лишь когда они достигли Дамаска и Бату отделил ее от прочих пленников. Когда отнее уводили тетку, Машутка расплакалась. Родственницу вместе с остальнымиотвели на открытый невольничий рынок.

А свою главную добычу Бату первым делом отвелв бани, где по его приказу рабыни вымыли Машутку, сделали восточный массаж,намазали тело маслами и заплели волосы в косу. Бату заставил ее облачиться вновые одежды и отвел в дом частного работорговца. Но ванна и масла не смоглисотворить чуда, и девушка по-прежнему выглядела очень жалко.

— Нет, — наотрез отказалсяработорговец, — плевать мне на то, что она девственница. Я не куплю ее.

— Видел бы ты ее, — горячо возражалБату, — в тот день, когда я взял ее в плен. Видел бы ты, какая пухленькаяи румяная была тогда эта белая голубка. А взгляни в ее глаза! Это же чистаябирюза! Где ты еще увидишь такие?

— Бату, дружище, — терпеливо гнулсвое торговец, — возможно, она была и пухленькая, и румяная. Когда-то.Возможно, я ведь не спорю. Но сейчас она… жалкая доходяга. У нее разбитосердце, и боль точит ее изнутри. Я повидал таких на своем веку. Она не протянети месяца, поверь моему слову. Я не могу взять ее, дабы не компрометировать свойславный дом и не оскорблять моих клиентов, предлагая им такой залежалый товар.Отведи ее на открытый рынок и попробуй продать вместе с остальными. Еслиповезет, выручишь за свою голубку несколько динаров. Это все, что я могу тебепосоветовать.

Клацнув зубами, Бату потащил Машутку наоткрытый рынок. Когда они подошли, ее тетку как раз покупал какой-то зажиточныйкрестьянин с добрым лицом. Ему нужна была хозяйка в доме и пинька для егодетей, так как их мать умерла. Машутка слабо улыбнулась. Она хорошо знала своютетку и не сомневалась, что не пройдет и года, как этот смущенный и неловкийкрестьянин превратится в се жениха.

Вскоре псе пленники были проданы и осталасьтолько Машутка. Продавец из кожи вон лез, но исхудавшую девушку с запавшимиглазами, в которых еле теплился свет жизни, никто не хотел брать. Вконец,рассвирепевший, Бату хотел уже избить бедняжку и даже замахнулся на нее, по вэтот самый момент рядом раздался властный голос:

— Остановись!

Все взоры обратились на очень высокого, богатоодетого мужчину, который приблизился к возвышению:

— Что ты хочешь за нее, татарин? Употрясенного Бату отвисла челюсть. Не дождавшись ответа, незнакомец усмехнулся:

— Так ты назначил за нее цену или нет?

— Сто золотых динаров! — вдругкрикнул Бату, решив рискнуть.

Толпа возмущенно загудела, но незнакомец сталспокойно отсчитывать монеты из своего толстого кошелька.

— Я даю тебе сто пятьдесят, ибо знаюистинную цену этой девушке. — Он сунул деньги ошалевшему татарину иподнялся на возвышение. Взяв Машутку за руку и согревая ее ледяную ладошку своимитеплыми ладонями, он мягко проговорил:

— Меня зовут Хаджи-бей, дитя мое. Если тыдоверишься мне, я вдохну в тебя новую жизнь.

— Вся моя семья погибла, я не хочу жить.

— Я знаю, маленькая Фирузи. Твоя больвелика, но стоит тебе только пожелать, и тебя ожидает блестящее будущее. Пойдемко мне, я все тебе расскажу.

Он усадил се в паланкин, сел рядом и приказалрабам нести их домой. Когда они прибыли на место, Хаджи-бей велел принести ейуспокаивающий напиток, который должен был помочь испуганной девушке расслабиться.Хаджи-бей стал осторожно расспрашивать ее о прошлой жизни. Поначалу Машуткамолчала, но зелье, на котором был настоян напиток, развязало ей язык, и онаизлила всю свою горечь и боль в грустном рассказе.