Книга Эти глаза напротив - Анна Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но…
– Тс-с-с-с!
Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. И облегченно выдохнула – охранник был на месте. И даже не спал! И медленно, какими-то судорожными рывками, направлялся сейчас в сторону моей палаты.
Но облегчение испарилось вместе с выдохом, я даже забыла вдохнуть, увидев лицо секьюрити…
Мертвое какое-то, безжизненное лицо манекена. И такие же мертвые, безжизненные глаза, устремленные сейчас прямо на меня.
Вернее, сквозь меня – взгляд охранника не фокусировался.
Но то, что он шел именно ко мне, в мою палату, сомнений почему-то не вызывало. Хотя их, сомнения, очень хотелось позвать, вызвать, с радостью им поддаться…
Ведь происходящее на самом деле – бред, правда? Ночной кошмар? Галлюцинация, в конце концов?
Но галлюцинация пусть и медленно, но уверенно направлялась ко мне.
Я захлопнула дверь палаты и лихорадочно зашарила по замку в поисках ключа. Которого не было и быть не могло – палаты в клинике изнутри не запирались. Что, в принципе, логично.
Но сейчас, в данную минуту – катастрофично!
Так, Варюха, без паники! Давай порадуемся с тобой тому, что ручка в двери не круглая, а обычная, кочергой. И эту кочергу можно подпереть, не давая ей опуститься. Ну, для начала, чтобы получить фору во времени и постараться за время этой форы придумать что-то еще.
Я метнулась к только-только придремавшему стулу, схватила его за спинку и немедленно получила по ноге от металлической ножки. Вот ведь мстительная скотина!
– Варя?! – Моника ошарашенным ягненком трусила за мной, жалобно хныкая: – Варь, ты что делаешь? Зачем тебе стул? Что ты там увидела? Ну Ва-а-арь! Ой! Мамочки! Что это?!
А это наш доблестный секьюрити добрался до двери и попытался ее открыть. Но буквально за мгновение до этого я успела подпереть ручку стулом.
Ручка дернулась раз, другой, третий, а потом замерла.
Но я даже не успела додумать искрящееся дурным оптимизмом предположение о том, что свихнувшийся охранник оставил нас в покое. Потому что трудно думать и додумывать, когда дверь сотрясается от мощных ударов. Словно с той стороны били бревном, а не рукой или ногой.
Грохот гремел конкретный, что не могло не разбудить остальных пациентов – в общем шуме зазвучали нотки возмущенных голосов. Но звучали эти нотки как-то вяло и очень недолго. Судя по всему – ровно до тех пор, пока обладатель возмущенного крещендо не выглядывал в коридор…
– Варя, кто это?! Это… это он?! Это снова он?!! Он нашел меня?!!
Ой-ой, а вот это плохо. Очень плохо. Очень-очень.
В широко распахнутых, переполненных ужасом глазах вцепившейся в мою руку Моники все ярче разгорался огонек безумия.
Я обняла девушку, прижала ее к себе и успокаивающе погладила ее по колкому ежику волос:
– Нет-нет, что ты, это не он! Гизмо в тюрьме, он не выйдет оттуда никогда! Слышишь меня? Никогда!!!
Хотелось бы мне самой в это верить. Но безумие в глаза девушки все же нехотя отползло, оставив ужас в качестве своей пятой колонны.
– Тогда кто это? Что ему надо? Где охрана? Я видела, когда шла к тебе, громилу на стуле. Он, правда, странноватый был, пялился в одну точку и на меня не смотрел. Я еще порадовалась…
– А это он и есть. Тот самый громила.
– Но зачем он…
– А влюблен в меня. – Понимаю, версия идиотская, но другой под рукой и в сознании не нашлось. – Но я взаимностью не отвечаю, и парень, похоже, напился с горя. Вот и крушит теперь дверь.
– Но мама разве о нем говорила по телефону?
Говорю же – версия была идиотской. Рассчитанной на такую же идиотку, которой Моника никогда не была.
Но ответить я не успела – дверь прощально вскрикнула и слетела с петель.
Хорошо, что мы с Моникой инстинктивно забились в самый дальний от входа угол, едва «влюбленный» секьюрити начал долбить дверь, иначе нас точно пришибло бы.
Но ничего, не пришибло дверью – пришибет кулачищами «влюбленного».
Все такими же рывками, но весьма целеустремленно направлявшегося к нам.
– Н-ну вот, видишь, – с максимально возможной жизнерадостностью прозаикалась я, загораживая собой Монику, – это вовсе не Гизмо! Это тот самый охранник, он пьяный… Эй, ты, лось! – Ну да, выкрик получился не совсем чтобы угрожающий, вернее, совсем не угрожающий, а жалобный какой-то. – Чего тебе надо? Иди, проспись! Ты хоть представляешь, что с тобой сделает Мартин, если ты…
– Варя!!! Что это?!
Что-что… Пистолет. Обычный такой, привычный по многочисленным сериалам ПМ. Вот только сейчас дуло смотрит не с экрана, а из реальности. Какой-то неправильной совсем реальности.
Потому что темная, такая маленькая, такая вроде безобидная дырочка располагалась точно напротив моего лба. И толстый палец лежал на спусковом крючке. И…
И все. Взбесившийся секьюрити застыл. Больше всего он сейчас напоминал робота с перегоревшей программой – его рука то медленно опускалась, то снова начинала подниматься, а палец на крючке дрожал все сильнее.
– Варя, что это?.. – сипло выдавила Моника, схватившись руками за горло. – Мне трудно дышать… Давит… – Ладошки переместились на уши. – Почему так давит?!
– Потерпи, моя хорошая! – А я ведь про тебя забыла, Павел! Совсем забыла, что ты здесь! – Давай-ка мы с тобой лучше выйдем из палаты.
– Но как? Там же он!
– Он ничего нам не сделает.
– Откуда ты…
– Знаю. Идем. И постарайся двигаться побыстрее.
Я обхватила Монику за плечи и увлекла ее за собой, стремясь обойти застывшего охранника по максимально отдаленной траектории.
Но максимальное отдаление в больничной палате – не больше метра. И когда мы проходили мимо взбесившегося секьюрити, тот странно дернулся, лицо исказила гримаса боли, и пистолет гавкнул.
Мою руку обожгло, а в следующую секунду дверь ванной распахнулась, оттуда вылетел Павел и, налетев на громилу, свалил его с ног, выкрикнув:
– Уходите! Варя, уводи ее! Быстрее!
Собственно, я и так не собиралась тут задерживаться.
А вот Моника, похоже, собиралась. Она замерла, изумленно вглядываясь в сцепившихся мужчин.
Но насладиться зрелищем я ей не позволила, за руку, как морковку из грядки, выдернув девушку из палаты. И протащив еще метра два по коридору.
И дальше бы тащила, не видя никого и ничего перед собой. Но уткнулась в чью-то грудь, меня обхватили сильные руки, и голос Мартина успокаивающе произнес:
– Все, Варенька, все! Все кончилось!
А потом грохнул выстрел. Там, в палате…
– Варя, что это? Кто там был? Тот человек, он появился непонятно откуда! Варя?
