Книга Ничего хорошего - Линда Фэйрстайн

— Очевидно, нам надо искать во всех направлениях — проверить и сотрудников, и бомжей из подвалов, — я уже давно поняла: лучше раскинуть сеть пошире в начале расследования, чтобы не прозевать потенциальных подозреваемых.

Когда все детективы отчитались, было уже почти десять вечера. Макгро велел Уоллесу прибавить у телевизора громкость и включить новости канала «Фокс-5»; он хотел знать, что будут передавать. Один из бывших полицейских убойного отдела теперь освещал криминальные новости на этом канале, и по тому, как внезапно подобрался Макгро, стало ясно, что он сообщил своему бывшему протеже лишнюю информацию, а все для того, чтобы засветиться на голубом экране.

Майк покачал головой и подавил желание прокомментировать ситуацию. А мы вынуждены были прервать совещание, чтобы дать Макгро возможность полюбоваться на себя, любимого, на экране, где он вещал публике, что у нас полно зацепок и мы планируем произвести арест уже к этим выходным. Детективов не слишком удивил этот оголтелый оптимизм, хотя было видно, что они недовольны. Как только камера показала лицо мэра, Макгро тут же повернулся к нам:

— Кто занимается вскрытием?

— Наш главный трупорез все сделает завтра утром, — ответил Чэпмен. — А я понаблюдаю.

Это была хорошая новость. Я очень уважаю нашего главного патологоанатома, Чета Киршнера, и у меня с ним прекрасные отношения. Наверняка предварительные результаты будут у меня уже завтра к обеду.

— А мотивы? — продолжил Макгро. — Кто что думает?

— Возможно, это было простое нападение на сексуальной почве, — ответил Джерри Маккаб. — Тут можно хватать любого из тех типов, что проникают в больничные коридоры по ночам. Понедельник, полночь, допустим, он натыкается на женщину в кабинете. Она сильная. Думает, сможет отбиться от него. Но он хватает нож.

— С таким же успехом может быть попытка ограбления, и Доген случайно застала его в своем кабинете, — возразил Мерсер. — Да, бумажник не взяли, но это не значит, что ничего не пропало. Возможно, мы просто еще не все знаем.

Мерсер Уоллес — один из самых дотошных детективов среди тех, кого я знаю. Он, несомненно, методично осмотрит каждый предмет, каждую бумажку, папку или книгу в кабинете врача, которые лежат не на месте.

— Возможно, он был в кабинете, искал, что украсть, а тут пришла она. Он запаниковал, и то, что началось как кража, завершилось изнасилованием, — продолжал Мерсер.

— Да, но что он сделал сначала — изнасиловал ее или ударил ножом?

Макгро был слишком упрям, чтобы задать этот вопрос непосредственно мне, и слишком глуп, чтобы понимать, что я не смогу на него ответить. Большинство людей предпочитают думать, что сексуальное насилие случилось до того, как сухопарое тренированное тело Джеммы Доген было искромсано на куски. Но в этом мире нельзя точно сказать, что происходит в голове у психов и убийц. Мне встречалось много дел, когда нападающего возбуждало совершенное убийство и поэтому он совершал с жертвой половой акт.

— Давайте подождем, что обнаружит Киршнер. Не будем гадать попусту, — ответил Чэпмен.

— А если это не один из психов, а? — Макгро все еще требовал от нас мотивов. — Ищите того, у кого была причина сделать это. Когда будете говорить с ее коллегами, узнайте, кому выгодно было устранить ее. Кто сменит ее на руководящем посту? Найдите ее завещание и выясните, кто получит деньги. Не отметайте обычные мотивы только потому, что это произошло в больнице.

Детективы начали потихоньку закрывать блокноты. Они уже выслушали все, ради чего пришли, и готовы были променять Макгро на ужин и сон. Пусть он и обещал в новостях провести молниеносное расследование, полицейские знали, что скорее всего им светят бесконечные круглосуточные допросы и разговоры со свидетелями и все это затянется на недели до тех пор, пока одному из них не повезет.

Вспомнив, что хотела спросить о тех восьмерых, которые сидели в «обезьяннике», я подошла к лейтенанту Петерсону:

— За что их задержали?

— Господи, Алекс, это некоторые их тех бродяг, что живут в коридорах больницы. Это была всего лишь первая зачистка Медицинского центра. Я даже не говорю о туннелях, психушке или подземных ходах. Некоторых мы нашли в пустых палатах, другие спали на каталках в коридоре недалеко от подсобных помещений. Рамирес может сказать тебе точно, где кого обнаружили. Он все записал. Сейчас с ними беседуют мои люди.

— Они подозревае...

— Я не знаю, кто они — подозреваемые, свидетели или просто несчастные нищие без крыши над головой, не спрашивай меня. Они просто находились там, где не должны были находиться. Они жили в больнице, поэтому и попали в переплет при расследовании убийства, и я сам не знаю, что с ними делать.

Мы оба думали об одном и том же. Каждый из этих людей может дать нам зацепку в этом деле, и как только мы выпустим их из участка, они бесследно исчезнут. Я ступила на зыбкую почву. Если их оставить здесь, в «обезьяннике», то любой допрос, учиненный им детективами, будет расценен в суде как «допрос лица, находящегося под стражей». А показания будут считаться данными под полицейским давлением. Судья выразит недовольство тем, что за столь долгий срок задержания этим людям не был предоставлен адвокат, и потребует выяснения обстоятельств взятия под стражу.

Но также было очевидно, что Петерсон и его люди не могут списывать со счетов этих любителей ночных прогулок по Медицинскому центру Среднего Манхэттена. Нужно придумать законный повод для содержания их под стражей. И сделать это прямо сейчас. Любая информация, которую мы выведаем у этих людей, потеряет свою ценность, едва выяснятся обстоятельства, при которых она была получена.

Я сделала вторую попытку:

— А что вы собираетесь делать с ними после того, как их допросят?

Макгро тут же накинулся на меня. Он собирался звонить, но, услышав мой вопрос, чуть не проглотил кончик сигареты — так торопился открыть рот и ответить:

— Они наши гости, мисс Купер. Понятно? Я гостеприимно распахнул перед ними двери полицейского участка, на сегодняшнюю ночь и на такой срок, на который они захотят здесь оставаться. Так что, прежде чем писать на меня доносы начальству, оцените ситуацию по достоинству.

Петерсон пожал плечами, а Макгро бросил трубку и жестом велел мне следовать за ним в главную комнату убойного отдела. При этом он громогласно вещал:

— Дверь в «обезьянник» широко открыта. Видите? Эти люди вольны спать на скамье или на полу. И у нас они питаются лучше, чем за все последние годы. Разве не так, Веник?

Оборванный лысый старик, руки которого были сплошь покрыты коростой, посмотрел на Макгро со своего места.

— Этого зовут Веник. Он говорит, что забыл свое настоящее имя. Ему некуда было идти, когда его турнули из «Стайвесант» четыре с половиной года назад, поэтому он поселился в больнице. В гараже полицейского участка стоит его тележка, забитая зеленой докторской формой и бог знает чем еще. Он ворует — называя это «заимствованием» — медицинские тряпки из шкафов, а потом продает их тем бездомным, у кого нет одежды. — Ты голоден, Веник?