Книга Ориэлла - Мэгги Фьюри

Торл нахмурился и, отпустив Анвара, повернулся к деду.

— Это тебя не касается, старик!

— Может быть, Торл, но только не на этот раз. — Дед втиснулся между рассерженным пекарем и его жертвой. — Ты слишком суров с парнишкой.

— А ты его портишь, ты и его мать! Неудивительно, что мальчишка ни на что не годен!

— Он сгодится для множества дел, если ты дашь ему возможность, — твердо ответил дед. — Чем набрасываться на него, ты бы лучше отправился в Академию и выяснил, что там стало с твоей лошадью?

— Что? Тащиться через весь город, а потом еще и забираться на эту гору? Я гляжу, ты и последние мозги растерял?

Хватит с меня и того, что благодаря этому идиоту целый день пропал даром!

— Чепуха, Торл. Тебе никто не мешает взять лошадь Джарда, и, как знать, может, путешествие будет не напрасным. В Академии, знаешь ли, тоже едят хлеб, и тебе не повредит, если твое имя станет там известно, а мы пока можем начать печь. А вдруг этот Форрал возместит тебе убытки? По рассказам Анвара, он кажется благородным человеком, и если он действительно спешил, то что же ему оставалось делать? Ты и сам поступил бы точно так же, если бы что-то случилось с Берном.

Все еще хмурясь, Торл начал сдаваться.

— Да пусть эти подлецы передохнут с голоду прежде, чем продам им хоть крошку хлеба. Кроме того, старый болван, они пекут сами — или, по крайней мере, для них это делают лизоблюды-прислужиики! — Довольный тем, что последнее слово осталось за ним, Торл вышел вон и захлопнул за собой дверь. Дед пожал плечами и ласково обнял мальчика.

— Пойдем, сынок, нам лучше приниматься за работу. Утро уже кончилось, я похоже, настроение твоего отца не улучшится к вечеру.

Анвар поплелся за дедом, но последние слова старика, обращенные к Торлу, засели у него в голове. Опять Бери! Отец никогда не скрывал, что тот — его любимчик. Анвар кисло посмотрел на своего чернявого братишку, корчившего рожи в дверях. И почему Торл его так обожает? Дед прав. Если бы Берн попал в беду, отец сделал бы все, чтобы ему помочь, а вот что касается Анвара… Юноша тяжело вздохнул. Он слишком хорошо знал, что думает о нем отец, но ему очень хотелось знать, почему.

Уже глубокой ночью Анвар с трудом взобрался по лестнице в маленькую, тесную мансарду, которую делил со своим братом. Работа наконец была закончена, но он настолько устал, что даже не смог попробовать праздничный ужин, который мать специально приготовила, чтобы отец сменил гнев на милость. Не в силах раздеться, Анвар сразу повалился на кровать. О боги, ну и денек сегодня! Торл заставил всех работать, как рабов, вынуждая всю семью расплачиваться за сыновью промашку. К концу дня мать побелела как полотно и качалась от усталости. Анвара мучило раскаяние, ведь в том, что она так вымоталась, есть и его вина. Риа никогда не отличалась особенной выносливостью, но работала без жалоб из боязни, что если она остановится, Торл снова накинется на сына, и Анвар, уже не в первый раз, задумался, как такая умная, милая женщина вышла замуж за неотесанного и грубого мужлана. Стройная « хрупкая, с темно-русыми волосами и голубыми, как у Анвара, глазами, Риа в молодости наверняка была очень красива и определенно заслуживала лучшего.

Ее прошлое было тайной. В отличие от соседок Риа умела читать, писать, играть на музыкальных инструментах и научила этому Анвара. Пустая трата времени, считал Торл, и указывал на Берна, который не тратил попусту времени на этот мартышкин труд и учился следовать по стопам отца, как и полагается преданному сыну. Но Риа сумела настоять на своем, м Анвар был счастлив. С тех самых пор, как дед вырезал ему первую маленькую флейту, он полюбил музыку всей душой и посвящал ей каждую свободную минуту, приводя своего отца в неописуемую ярость. Вскоре мальчик исчерпал все простые мелодии, которые знал, и стал сочинять собственные, выходя далеко за пределы возможностей маленькой флейты, так что даже дед, с его изобретательностью, с трудом мог выдумать инструменты, способные воплотить фантазии Анвара. Мальчик жил только ради музыки и благословлял мать за этот бесценный дар, ибо она была единственным светлым пятном в его серой и душной жизни. Музыка да еще Сара.

Анвар любил Риа, но теперь она увяла, угасла и была слишком измотана постоянными заботами, чтобы противиться грозному Торлу. Мальчику хотелось защитить ее, но несмотря на свой высокий рост и широкие плечи, он все еще оставался лишь долговязым неуклюжим подростком, и если бы дело дошло до драка, Торл свалил бы его одним ударом.

Анвар вздохнул. Этой ночью у него были в другие заботы. Он уговорился встретиться с Сарой в их условленном месте у реки, но, конечно, не успел из-за работы, которую взвалил на него Торл. Впрочем, юноша надеялся, что Сара не рассердится. И еще ему было жаль бедного Лентяя. Незнакомец окончательно спалил старому мерину легкие, и Торл безжалостно продал коня на живодерню. Анвар чуть не заплакал, вспоминая своего четвероногого приятеля. Упрямый и своенравный, он был одновременно очень умным и сообразительным и часто этим пользовался, чтобы отлынивать от работы. Но все равно Анвару будет его недоставать. Что касается Торла, того заботило только щедрое вознаграждение, которое оставил в Академии Форрал. Самого воина пекарь так и не увидел, ибо тот остановился только затем, чтобы вызвать волшебницу Мериэль, целительницу, после чего они, не теряя ни минуты, унеслись на свежих лошадях на север.

Анвар гадал, как же выглядит она, та девчонка, жизнь которой была в опасности. Поначалу он, конечно, разозлился на эту таинственную умирающую, из-за которой его семья лишилась коня, но хорошенько поразмыслив, поймал себя на том, что будет рад, если целительница поспеет вовремя — по крайней мере, жизнь Лентяя не пропадет впустую.

* * *

Через несколько недель семье Анвара тоже потребовался лекарь. Всю зиму дед жаловался на усталость и боли в костях, а после Солнцестояния, когда наступила та мрачная, серая пора, что всегда тянется вслед за поворотом года, старик совсем слег и день ото дня слабел, несмотря на бесконечные хлопоты Риа, лечебные отвары и народные снадобья, которыми лечились все смертные в городе. Но когда Анвар, вспомнив о Форрале, стал умолять отца послать за целительницей, тот резко оборвал его.

— Я у тебя эту дурь из башки-то повыбью! — пообещал он— Где это слыхано, чтобы семья, вроде нашей, посылала за целительницей? Да она рассмеется нам в лицо! Кроме того, я не потерплю у себя в доме этих ублюдков! Лучше берись-ка за работу, парень, пока я не взялся за ремень!

Вечером, когда Анвар пришел к деду, старик был так слаб, что не мог даже говорить, и только неподвижно лежал на подушках. Его лицо пожелтело и высохло, а кожа приобрела странную прозрачность, которой Анвар прежде не замечал, и мальчиком овладел непонятный страх.

— Мама, помоги ему, — умолял он.

Риа только покачала головой, и на глаза ее навернулись слезы.

— Ты должен понять, Анвар, — мягко сказала она. — Дедушка умирает.

— Нет, — воскликнул Анвар. — Этого не может быть! — И внезапно решился. — Если отец не хочет, я сам пойду за целительницей.