Книга Загадочная история Рэйчел - Кейт Уолкер

Габриэль криво усмехнулся, что придало его скуластому лицу что-то удивительно мальчишеское.

— Я всеми силами пытаюсь загнать компанию в двадцатый век и сделать ее чуть менее элитарной.

— Звучит интригующе. И как именно ты собираешься это делать?

— Я хочу выпускать более доступные наборы украшений. Весь стандарт производства и отделки будет сохранен, но я использую менее дорогостоящие материалы. Будет целый диапазон, сохраняющий все элементы качества и стиля, присущие «Дому Тирнана», но по более доступной цене.

— Как тиражный ярлык кутюрье?

— Именно.

Ее последние слова вызвали одобрительную улыбку, от которой сердце подпрыгнуло до самого горла.

— Это будет не только вторая тетива для нашего лука, здесь возможен переход к другим, более рискованным стилям. Можно попристальнее присмотреться к уличной моде, создавать новые, более привлекательные изделия, чем та традиционная ерунда, за которую держится отец.

— И он позволяет тебе делать все это?

Рот Габриэля скривился.

— Не столько позволяет, сколько выделяет достаточно веревки и надеется, что я сам повешусь. В это предприятие мне пришлось вложить огромное количество собственных денег. Если дело провалится, я разорен — полностью. И наоборот, если преуспею, то буду владеть компанией, к которой папа не сможет прикоснуться, — она даже не будет носить имя Тирнана. Новые магазины называются просто «Т2».

— Мне очень нравится то, что ты рассказываешь. — Рэйчел протянула свой бокал, чтобы он наполнил. Ее лицо сияло, глаза горели. — Я бы тоже хотела заняться чем-нибудь подобным.

— Ну, продолжай учиться, и ты сможешь делать все это. А я уж найду для тебя работу. У тебя настоящий талант, Рэйчел, такой талант, который может вынести тебя на самый верх.

Похвала была столь неожиданна, что ее лицо залила краска, по телу разлилось блаженное пьянящее чувство.

— Ты мне льстишь.

— Отнюдь, — возразил он. — Я говорю истинную правду — никакого преувеличения. Ты знаешь, что талантлива, как знаешь, что красива. И учти — это убийственная комбинация, перед которой трудно устоять.

Это было еще хуже. Рэйчел торопливо поднесла бокал к губам, чтобы охладить предательский жар на лице. К ее ужасу, бокал оказался пуст.

— Нельзя ли еще немного шампанского, пожалуйста?

— Может, хватит?

В вопросе звучала почти отеческая забота, и Рэйчел. обиженно надула губы.

— Я уже не ребенок, Габриэль. Мне девятнадцать.

В подтверждение своих слов она встала и сама наполнила бокал. Ей плевать, одобряет он это или нет.

— Я взрослая женщина, Габриэль, а ты никак не хочешь этого понять.

— Напротив, я уже давно все понял. Вопрос в том, что мы будем с этим делать?

— Делать?

Она смущенно вскинула на него глаза и наткнулась на решительный, оценивающий взгляд. Ей показалось, что раздался звон скрестившихся шпаг и в воздух полетели искры.

— Откройся, Рэйчел…

Габриэль поставил свой бокал на ближайшую книжную полку и откинулся на спинку кресла. Он откровенно ее разглядывал.

— Смею ли я предположить, что твое сегодняшнее присутствие не случайный визит, а часть продуманной кампании, призванной убедить меня, насколько ты женщина?

От неожиданности она чуть не поперхнулась и лишь ошеломленно кивнула, машинально отхлебнув из бокала.

— Эта улыбка, взгляды, жесты, даже твое платье…

Его горящий взгляд прошелся по роскошному голубому платью, по глубокому вырезу и пуговкам спереди; потом вновь остановился на ее пылающем лице.

— Передо мной традиционный набор сигналов, которые женщина обычно посылает мужчине, ожидая от него соответствующего отклика. А поскольку здесь нет иных представителей мужского пола, смею предположить, что ты сигналишь мне.

Потрясенная Рэйчел вдруг поняла, что все переменилось: исчез расслабленный, невозмутимый Габриэль. Каждый дюйм его поджарого, мощного тела, полный силы и опасного ожидания, был готов к действию. У Рэйчел пересохло во рту, а сердце, казалось, застучало прямо в горле.

— Я прав, Рэйчел? Ты хочешь, чтобы я реагировал на тебя как мужчина?

Она снова молча кивнула — дар речи, казалось, навсегда оставил ее.

— Тогда не прекратить ли ходить вокруг да около? — Его голос понизился до тихого и страстного шепота. — Перестанем делать вид, будто не знаем, зачем мы здесь?..

— Делать вид? — От страха, что он передумает, к ней вернулись слова. — Я не делаю вид!

— Нет? Тогда докажи. Иди сюда, Рэйчел, — приказал он, видя, что она колеблется. — Иди сюда и поцелуй меня.

Она, было, подумала, что подгонять ее не нужно, но в следующую секунду почувствовала, что… робеет. Небольшое расстояние между ними вдруг показалось бездонной пропастью, перешагнуть через которую почему-то было нельзя, тем более что ноги ее уже почти не держали.

Взгляд глаз цвета темного шоколада не отпускал ее, заставляя бешено колотиться сердце и биться в висках кровь.

Облизнув пересохшие губы, она встала над ним и заглянула в темноту непроницаемых глаз. Потом медленно, наклонила голову и слегка коснулась его губ.

Волна возбуждения пробежала по нервам, сердце подскочило от бешеного восторга. Но Габриэля не так-то легко было пронять — его жесткие губы не дрогнули, лишь из груди вырвался вздох разочарования.

— Ради Бога, Рэйчел! — хрипло проворчал он. — Ты целуешься, как ребенок! Хочешь доказать, что ты женщина, так и целуйся, черт возьми, как женщина. Если нет…

Она не дала ему закончить, зажав ему рот новым поцелуем. Теперь она старалась вспомнить, как целовала его тогда, возле омелы, оживить то чувство и понять, чего он хочет. У нее был только один выход — спрятать свой страх, свою неопытность под игрой…

Но игра продолжалась не более секунды. Нахлынувший восторг смел все страхи, всю неуверенность и колебания. Горячая волна охватила ее тело, расплавленным золотом ударила в мозг, прежде чем она смогла сделать следующий вдох. Руки сами собой потянулись к Габриэлю, вцепились ему в волосы, притянули его лицо ближе, и язык скользнул между зубами.

— Лучше? — еле выдохнула она, оторвав губы и судорожно втягивая воздух.

— Лучше, — согласился он, издав короткий смешок, — но нам еще есть над чем поработать.

В мгновение ока он притянул ее к себе на колени, отклонил голову и легко коснулся губ.

Что там рождественский поцелуй, который она так добросовестно пыталась воспроизвести! Губы Габриэля становились то мягкими и нежными, умоляющими откликнуться, то жесткими и жестокими, словно рвущими на части, требующими полной отдачи; а затем вновь чувственными, влажными, сексуальными, вытягивающими всю душу, лишающими возможности думать. А его руки между тем скользили по ее телу, вызывая острое, пронзительное ощущение, от которого мутилось в голове и перехватывало дыхание. Он провел пальцем по краю глубокого выреза и опустился в пространство между пуговицами. Рэйчел задохнулась, по всему телу пробежала дрожь.