Книга Убить сёгуна - Дэйл Фурутани

Да ведь это театр!

Помещение освещали мерцающие факелы. На сцене стояли мужчина и женщина в ярких кимоно. Кадзэ привык к величавой утонченности театра Но, где все роли играют актеры-мужчины в роскошных нарядах и под масками. А эти актеры обходились без масок, к тому же среди них была женщина.

Возле сцены Хандзо заворачивал омусуби, рисовые шарики, покрытые сухими водорослями, в зеленые листья. Очевидно, он занимался продажей закусок зрителям.

— Самурай! — воскликнул Хандзо.

Он все побросал и помчался к Кадзэ. Его широкое лицо сияло неподдельной радостью. Подбежав, крестьянин низко поклонился. Кадзэ кивнул в ответ.

— И как ты нашел это место? — спросил он у Горо.

— После того как ты дал нам деньги в Камакуре, мы решили хорошенько поразвлечься в Эдо. У нас с Хандзо возник спор. Он решил все прокутить, мол, живем-то один раз. А мне хотелось основать какое-то дело, чтобы не возвращаться больше в деревню. Спорили мы, спорили и все-таки договорились. Немного отдохнули в столице и повстречались с бывшим владельцем этого театра, который предложил продать его нам. Я и Хандзо опять немного поругались, но в конце концов приобрели заведение. И все благодаря тому золоту, которое дал нам ты!

Кадзэ охотно верил, что Горо и Хандзо могли спорить друг с другом. Они постоянно ссорились, словно престарелые супруги. Вот только трудно поверить, будто они вдвоем способны управлять таким предприятием.

— Ты когда-нибудь раньше был хозяином театра?

— Нет. Однако человек, который продал нам труппу, говорил, что это — золотое дно.

— И почему же он решил расстаться с этим золотым дном?

На лице Горо появилось недоуменное выражение. Он посмотрел на Хандзо: тот почесал затылок.

Кадзэ вздохнул:

— Ладно. Не важно.

— Ну… я думаю, дела у него шли плохо. Актеры получали лишь малую часть денег, которые платили зрители. Конечно, им это не нравилось. Наверное, в представлениях участвовало много женщин; теперь все они ушли. Осталась только вот эта. — Горо подбородком указал на девушку, которая стояла на сцене. — Она помогала актрисам одеваться, однако утверждает, что и сама играла в спектаклях.

Хотя Кадзэ разделял самурайский взгляд на вопросы морали, после долгих лет скитаний, постоянного общения с крестьянами и другими простолюдинами он понял, что житейские ценности хэйминов также имеют право на существование в обществе. И все же Мацуяма не мог одобрить присутствие женщин на сцене. Без сомнений, если театр Кабуки станет популярен в народе, власти запретят женщинам выступать. Сцена должна полностью принадлежать мужчинам, которые могут играть и женские роли, как заведено в театре Но.

— Эта девушка, Момоко, поможет нам сделать театр популярным.

— Каким образом?

— Надо сделать так, чтобы люди знали: тут идет грандиозное представление. Надо развесить объявления по городу. У нас уже есть красивая деревянная вывеска…

— И что там написано?

Горо смутился:

— Понятия не имею. Я ведь неграмотный. Просто нанял человека, который написал все так, чтобы люди, увидев вывеску, пришли на спектакль.

Кадзэ покачал головой, подумав о том, сколько потенциальных зрителей тоже не смогут прочитать объявление. Похоже, Горо и Хандзо не очень-то готовы вести свое дело.

Пара на сцене, по-видимому, закончила репетировать. Девушка направилась к Горо и Хандзо, собираясь что-то с ними обсудить. Она была одета в облегающее кимоно и передвигалась крошечными шажками. Должно быть, еще совсем подросток, пусть и в гриме, который придает ей более зрелый вид. Однако молодость не скроешь.

Красавицей ее назвать было нельзя: маленький курносый нос, слишком широкий рот и короткая шея — полная противоположность классическим представлениям о красоте, согласно которым нос должен быть прямым, рот — маленьким, а шея — лебединой.

Подойдя к мужчинам, актриса уставилась на Кадзэ и замедлила шаг. Потом остановилась и замерла, не произнеся ни слова. Кадзэ знал, что некоторые женщины находят его привлекательным, однако столь явное восхищение смутило самурая. Он постарался не обращать на девушку внимания.

— Это наш друг, — представил его Хандзо.

— Меня зовут Сабуро, — сказал Кадзэ.

Горо и Хандзо удивленно переглянулись, однако благоразумно промолчали.

— Я — Момоко, — представилась девушка и низко поклонилась. Кадзэ в ответ лишь кивнул, что было вполне уместно, учитывая их разницу в возрасте и социальном положении. — Простите меня. Я не знала, что у нас гость, — сказала Момоко, хотя явно подошла именно для того, чтобы лучше рассмотреть незнакомого мужчину.

Девушка подумала, что самураю где-то около тридцати лет. Возможно, он ронин и носит только один меч, катану. У него нет вакидзаси, самурайского меча чести, используемого как в схватках, так и при совершении сэппуку. Над его выразительными глазами нависали густые брови, у него высокие скулы и твердый подбородок. Кожа покрыта загаром, так как он много времени проводит на улице. Выражение лица весьма серьезное, однако на губах играет едва заметная улыбка: незнакомцу явно не чуждо чувство юмора.

Момоко привыкла к тщеславным и самовлюбленным актерам. Самураи не столь претенциозны. Этот человек заметно смутился, когда она начала разглядывать его. Он вовсе не надулся от гордости, как поступают иные мужчины, когда видят, что нравятся женщине.

— Я приду позже, после того как вы закончите беседу, — сказала Момоко, обращаясь к Горо и Хандзо, но не отводя глаз от Кадзэ.

Девушка повернулась, пошла назад к сцене и скрылась за занавесом.

Посмотрев ей вслед, Кадзэ спросил:

— Скажите, есть ли у театра задний вход?

— Нет, самурай-сан, — удивился Горо. — А почему ты спрашиваешь?

— Я интересуюсь борделем «Маленький цветок», который находится на другой стороне квартала.

— Ты клиент этого заведения, самурай-сан? — сдержанно спросил Горо.

— Нет, — ответил Кадзэ. — Меня занимает устройство здания.

Горо показался странным интерес самурая к архитектуре такого рода заведений, однако он уже убедился, что этот человек отличается от людей своего класса, и не стал совать свой нос в чужие дела.

— Вы уже нашли Мацуяму Кадзэ? — сердито спросил Ёсида у главного старшины стражников, которого звали Нийя.

— Нет, господин, пока не нашли. Ищем его повсюду. Если он в Эдо, то от нас не уйдет.

— Ты понимаешь, как нам важно поймать его?

— Да, господин.

— Так повелел сам сёгун, Нийя. Если я выполню его приказ должным образом, последуют другие важные задания. После смерти Накамуры у правителя нет ближайшего помощника. Даймё понимают это, и многие хотят привлечь к себе внимание Иэясу-сама. Если я принесу ему голову Мацуямы Кадзэ, то обеспечу себе место в новом правительстве. Соображаешь, что это значит?