Книга Робинзон по пятницам - Анастасия Монастырская

— И оскорбить наш дом призраком преступления? — выдала контраргумент тетя Соня. В своей телогрейке от кутюр она чем-то напоминала статую Фемиды в провинциальном суде.

— Он и так оскорблен. Вон Алекса выносят. Вперед ногами. — На меня неожиданно навалилась усталость и апатия. Ничего не хочу: только спать, спать, спать. В тепле и комфорте. В конце концов, если меня хотят арестовать, то пусть арестовывают дома. По правилам игры я еще узелок должна собрать: зубную щетку, смену белья и сигареты. И сухарики! Как же я без них?

— Вы оставайтесь, а я пошла — замерзла.

И направилась к дому, игнорируя выкрики возмущенных родственников. У порога неожиданно поскользнулась, поддержал Федор Федорович.

— Удивительная у вас выдержка, Стефания Андреевна. Два трупа за день, а вы и слезинки не проронили.

— Послушайте, Федор Федорович, трупы эти не имеют ко мне никакого отношения. Это не мои трупы.

— Охотно верю. И все же вы к ним имеете самое непосредственное отношение. В первом случае вас застали на месте преступления. Во втором — труп нашли в вашем доме.

— Ну и что?

— То самое. Это очень подозрительно, — он уничижительно смерил меня с головы до новых итальянских сапожек.

Мы уже стояли в прихожей. Вокруг Федорова сгрудились мои родичи. И затаив дыхание, внимали его словам. У каждого в глазах застыла собственная версия происшедшего. Объединяло родственников одно: виновной считали все-таки меня.

Жбану надоело сидеть у меня за пазухой, и он, недовольно квакнув, высунул бородавчатую голову наружу.

Федоров споткнулся на полуслове.

— Что это?

— Жаб. По-моему, очень хорошенький. Не находите?! Он теперь будет со мной жить и спать в моей постели.

— А-а, мама!

И вдруг стало тихо. О поле, поле, кто тебя усеял?! Теперь я знаю ответ на этот классический вопрос. Федоров, единственный, кто остался в сознании, ошарашенно взирал на домочадцев, находившихся в глубоком и, надеюсь, продолжительном обмороке. Кто бы мог подумать, что меня окружают столь чувствительные люди! Я аккуратно переступила через них, сняла новые сапоги и шубку. И на цыпочках прошла в кухню. Настроение мгновенно улучшилось: ужин в спокойной обстановке с симпатичным мужчиной, об этом можно только мечтать. Если подумать, то пятница, 13-е, не такое уж плохое сочетание. Но в следующий раз, вы слышите, в следующий раз — я обязательно впаду в состоянии комы. Помяните мое слово!

* * *

— Эфа! Ты спишь?

— Кто здесь?

— Это я.

— Кто я?

— Клара…

— Что ж, вам, бабушка, не спится в ночи? Изжога замучила?

Я включила ночник и посмотрела на часы. Полчетвертого. Самое время для тихих задушевных бесед. Клара сидела на кровати и жадно меня разглядывала. В руках у нее был томик Агаты Кристи. "Убийство викария". Очень актуально.

— Эфа, я должна тебе сказать что-то очень важное.

Бабуля драматически понизила голос и сделала паузу. По сценарию мне полагалось сделать заинтересованное лицо. Гримаса интереса не складывалась: очень уж хотелось спать.

— Эфа, ты меня не слушаешь!

— Слушаю, бабушка, слушаю.

— На семейном совете мы решили: что ты виновна.

— Молодцы! Вы показали чудеса дедукции.

Клара обиделась, не расслышав.

— Нечего обвинять дедушку. Мы все так решили.

— И что теперь?

— Теперь мы будем за тобой следить.

— Хорошо, следите. — Я зевнула и зарылась в подушку. — А я пока посплю.

— Эфа!

Господи, этот шепот даже мертвого из могилы поднимет.

— Ну что еще?

— Я тебе верю! Кто-то встал на твоем пути, — Клара обличающе потрясла томиком Кристи. — Но я найду негодяя, и тогда справедливость восторжествует.

— Угу! Ищите.

— Но ты мне должна все рассказать. — Клара достала из кармана халата блокнот, явно приготовившись записывать исповедь несостоявшейся (а то и состоявшейся) убийцы.

— Мне нечего рассказывать. Если нужны подробности, обратитесь к следователю Федорову. — Сквозь дрему я слышала, как Клара ругала меня и Федорова. Похоже, старушка уже подкатывалась к нему, но парень оказался не промах. Настоящий партизан.

— Эфа!

— Господи, ну что на этот раз?!

На этот раз меня посетил дедушка Карл, во рту которого дымилась старая трубка. Под мышкой у старика торчал томик Сименона. Час от часу не легче.

— Дедушка, где вы взяли этот вонючий табак?

— В магазине "24 часа". Стефа, я должен с тобой поговорить.

— Утром нельзя?

— Дело безотлагательное. Над нашим домом нависла тень подозрения. Тебя обвиняют в убийстве!

— В двух.

— Ах, да! В двух убийствах! Это позор для всей семьи. Поэтому я должен вмешаться… Видишь ли, дорогая, никогда тебе не рассказывал, но сейчас пришло время. В молодости я служил в разведке. Однажды нас послали в Китай…

Хочешь, дружок, я расскажу тебе сказку? Дедуля превзошел не только братьев Гримм, но и Ганса Христиана Андерсена. За столь головокружительный сюжет, каждый из классиков, не задумываясь, отдал бы правую руку, да еще зуб мудрости в придачу. Молодой советский новобранец получил задание соблазнить дочку Великого Кормчего. Для чего КГБ устроило в Пекине благотворительный бал. Дедуля враз очаровал китайскую красотку: то ли красными лампасами, то ли черными усами. Девушка не устояла и устремилась за кавалером в машину, где все было готово для воплощения идеи интернациональной любви. Мягкие подушки и записывающие устройства. Однако в самый неподходящий момент у Карла произошел досадный сбой. Он вспомнил бабушку Клару. То есть тогда она еще не была бабушкой, но об ее ревнивом и горячем нраве слагали легенды. В общем, деду не помогла даже энергия "ци", которую в него попыталась влить новая подруга. Весьма оригинальным способом, надо сказать. Тут Карл смущенно закашлялся. Финал сказки печальный. Китаянка прочирикала "пфуй-пфуй", и деда разжаловали в солдаты. Но опыт разведчика остался. Не пройдет и двух дней, как он распутает это заковыристое убийство.

— …Два убийства, Соня. Не забывай.

— Фима, я никогда ничего не забываю. — Отчеканила тетушка и плюхнулась прямо мне на ноги.

— Господи, угомонитесь ли вы сегодня? — простонала я.

Фима осуждающе посмотрел на меня.

— Плохо выглядишь, Эфочка.

— А как я должна выглядеть в пять часов утра?

Родственники проигнорировали мой вопрос, видимо, посчитав его мало актуальным. Фима сосредоточенно перелистывал шестой том собраний сочинений Рекса Стаута. Тетя Соня бережно держала "Дело о светящихся пальцах". До Деллы Стрит она явно не дотягивала. Впрочем, как и дядя до Ниро Вульфа. Похоже, убийство Алекса разбудило в моей родне древний инстинкт охотника. И что-то мне подсказывало, что в качестве жертвы они выбрали меня. Предчувствия не обманули. Супруги вцепились как два голодных энцефалитных клеща. Один слева, другой справа.