Книга Убийство в Тамбовском экспрессе - Валентина Андреева

Пожилая полная женщина принялась рьяно отстаивать факт добросовестного выполнения своих сторожевых обязанностей. Всех жильцов знает наперечет и посторонних в подъезд не пускает. А вот то обстоятельство, что у многих домофоны неисправны, ее не касается. Практически каждый день то к одним, то к другим заявляются курьеры с доставкой заказанных по Интернету товаров. Не со всеми заказчиками удается связаться по домофонам. Но и в таких случаях она требует от курьеров предъявления накладных. Здорового мужика в куртке с капюшоном видела. Причем не один раз и не одного по счету. В подъезде таких пруд пруди. Многие, кроме пожилых пенсионеров, обходятся без шапок. Некоторые и капюшоном не прикрываются.

— Антонина Андреевна, а кто-нибудь из курьеров недавно заходил в подъезд? — пробился наконец разумный голос молодого паренька с пятнадцатого этажа. Надо же, когда только успел так вымахать? Все время был маленьким школьником и вдруг…

— Из курьеров? — отвлеклась консьержка. — Не было. Работник милиции проходил. По документам.

— В коричневой куртке с капюшоном? — Паренек, кажется, его Алешей зовут, не отставал.

— Совершенно верно, куртка была темной. С капюшоном. А сам он весь снегом запорошенный. И торопился очень.

— А при вас он назад возвращался?

— Назад? Точно не могу сказать. Я отходила чайник налить. Кто-то, наверное, выходил. Но мне главное кто входит, а не кто выходит.

Не оборачиваясь, Антонина Андреевна нажала кнопку лифта и, сославшись на то, что и так задержалась, уехала вниз.

Несколько минут мы обсуждали милицию, которая за последнее время оборзела. То тут то там вскрываются факты милицейского беспредела. Хорошо осведомленные соседи уверяли, что беспредел был всегда, только о нем умалчивалось. Согласились и с этим, поскольку в доказательство приводились жуткие факты, почерпнутые из прессы или телевизионных откровений. Затем встал вопрос об обоснованности коммунальных платежей. Он в любую тему вписывается. Консьержек не касались, оплата их труда идет не из нашего кармана. Народ постепенно расходился, а в душе оставалось теплое чувство признательности за помощь и поддержку. Ведь казалось, хоть живем впритык друг к другу, но одновременно в полной изоляции.

Проводив последних добровольцев, мы с Анастас Ивановичем и ее заскучавшим супругом коллективно закрыли входную дверь, не забыв порадоваться своей предусмотрительности. Пару месяцев назад заменили ее металлической, которую так просто с налета не возьмешь.

— Кстати, Анастасия Ивановна, а что такого было в вашем бронебойном мусоре? В момент выбило мужика из его бандитского плана нападения! — поинтересовалась Наташка, замешкавшись с ключами у своей квартиры.

— Банка с желтой краской, — услужливо подсказал Степан Иванович. — Трехкилограммовая. Случайно на балконе забыли, она и перемерзла. А еще… — Он немного помедлил и виновато посмотрел на жену. — Настюша, железная гирька вся проржавела, я уже говорил тебе, ее никак нельзя использовать в качестве груза на квашеную капусту…

— Фига себе! — Наташка нечаянно выронила ключи. — Крепкая, однако, у бандита голова. Хотя неизвестно — а вдруг он ею где-нибудь на улице и притормозил. Головокружение от неуспеха.

— С нашей стороны это была самооборона! — убежденно заявила Анастас Иванович. — Чтобы мы с вами делали, три слабые несчастные женщины, если бы не правильные действия моего мужа?! И я хочу обратить особое внимание на недавний налет к вам якобы милиции. Склонна предположить, что это была воровская разведка! Сейчас так много «оборотней». Пойдем, Степушка, — она обиженно повернулась к нам задом, — я выну из морозилки курочку.

Мы наперебой принялись петь дифирамбы Степану Ивановичу. Но, кажется, переборщили. Благосклонно приняв наши извинения, Анастас Иванович решила, что курица может и подождать. Гречневая каша с молоком как раз то, что нужно сейчас нервной системе мужа. Герой отчаянно перекосился.

Выйдя на пенсию, Анастас Иванович всю себя посвятила заботам о горячо любимом Степушке. Супруги Воронины могли бы считаться идеальной парой, их взаимоотношения — примером самоотверженности, если бы при этом Степан Иванович не страдал от излишней заботы жены. Будучи женщиной статной и крепкой, Анастас Иванович опережала мужа в росте почти на голову, а в весе — килограмм этак на шестьдесят. Обретя массу свободного времени, она неожиданно отметила оба этих обстоятельства и панически испугалась, убедив себя, что субтильность Степушки — следствие тяжелой болезни. Не доверяя врачам, диагнозы ставила сама, меняя их почти ежемесячно. Как бы то ни было, но Степан Иванович мужественно сидел в основном на молочной диете и постепенно сдавал, что, разумеется, вело к усилению заботы со стороны жены. И несчастный сдал бы окончательно, да время от времени он устраивал «загрузочные» дни — результат выдавливания из себя по капле раба любви и покорности. Помогали и ежегодные бесплатные путевки в санаторий, которые супруги получали как ветераны труда. Анастас Иванович хоть и сопровождала мужа в каждой такой поездке, но его режим питания изменить не могла. Возвращались оба неузнаваемыми: она — измученная и похудевшая, он, благодаря прибавке не менее двенадцати килограмм, округлившийся, бодрый и веселый.

— Любовь и в самом деле слепа, зла и безрассудна, — отметила я, с некоторой опаской переступая порог собственной квартиры. Впрочем, совершенно необоснованно.

7

Наутро мы окончательно пришли к выводу, что вечерний несостоявшийся визитер просто залетный вор-домушник. Никакого отношения к истории нашей кратковременной поездки с Кэтькой не имеет, действует сам по себе. Успокоенная этим выводом я принялась названивать проводнице. Но это занятие было решительно пресечено Наташкой. Первым делом следовало обеспечить конспиративное место для Венеры. Ничего более приемлемого, чем банковская ячейка не придумали, благо неодноразовый положительный опыт имелся. На наше несчастье, день для банковской системы выпал нерабочий. Банкиры тоже отдыхают. Потеряли час, бездарно потратив его на возмущение, а затем препроводили «Небесную Венеру» в темную камеру пожарного ящика в нашем общем коридоре и испытали истинное облегчение. Она уютно устроилась на самом дне, под прикрытием своего малинового полотенца и пожарного шланга.

Пруткова ответила не сразу — только с третьей попытки к ней дозвониться, да и то хриплым мужским голосом. Я уже решила, что оператор схалтурил или мы неправильно запомнили номер, когда она поинтересовалась, какого черта звонить, если сказать нечего.

— Как это нечего? — удивилась я в трубку. — Могу я услышать госпожу Пруткову?

Наташка с досадой дрыгнула ногой и процедила сквозь зубы, что обзывать проводницу госпожой с моей стороны непорядочно. Звучит издевательски. Я округлила глаза, имея в виду элемент случайности. Просто не ожидала услышать Пруткову в другой тональности.

— Можете. Я слушаю. На голос не обращайте внимания — простыла. Не узнаю, кто это?

— Простите, вас Галина зовут?

Ответ прозвучал после небольшой заминки: