Книга Правильный пацан - Сергей Донской

Тут все более раздражающая Тамару музыка смолкает, а вместо нее звучит встревоженный Женин голос. Морщась, он массирует левую сторону груди и просит Тамару сменить его за рулем. «Такой молодой, а сердце уже ни к черту», – улыбается он виновато. Когда Тамара, имеющая весьма туманный опыт вождения, начинает испуганно отнекиваться, Женина улыбка превращается в болезненную гримасу. Он говорит, что ближайшая аптека, где можно приобрести нитроглицерин, находится в пятистах метрах прямо по курсу. Тамаре нужно лишь занять водительское место и медленно-медленно катить вдоль тротуара. А он, Женя, не способен сейчас даже на такую малость. Ему, Жене, очень худо. Он, возможно, коньки вот-вот отбросит из-за Тамариного упрямства.

Что делает Тамара, вместо того чтобы высунуться из остановившегося джипа и позвать людей на помощь? Она выходит, огибает автомобиль и решительно распахивает водительскую дверцу, ловя на себе взгляды прохожих. Девушкам ведь так хочется попасть в сказку, и они туда попадают, не задумываясь о том, что у современных сказок счастливых концов не бывает. Так что Тамара, ощущая себя принцессой, втискивается за руль, ставит босоножку на педаль газа и потихоньку трогает с места.

Подробности недолгой езды совершенно вылетели из ее головы, хотя, по идее, именно она могла бы стать единственным приятным воспоминанием о том роковом дне. Кажется, Тамара немного огорчилась, что они добрались до аптеки чересчур быстро – забыв обо всем на свете, она с упоением правила джипом и была готова ехать так хоть целую вечность. Но для полного счастья людям отмерено гораздо меньше – мгновения, секунды, в лучшем случае – минуты. Потом чаще всего следует расплата, о которой как-то не задумываешься, пока цена не определена и судьба не предъявила счет.

Итак, не думая ни о чем плохом, Тамара послушно притормозила в указанном месте и (в который уже раз!) поверила красавчику Жене, который попросил ее не беспокоиться – он, мол, сходит в аптеку сам, потому что ему унизительно просить девушку о такой малости.

И вот она, дура дурой, сидит в чужом джипе, машинально барабаня пальцами по рулю, поглядывая то на браслет часов, то на людей, которые, к ее глубокому разочарованию, не могут видеть ее за тонированными стеклами. Жени все нет и нет. Когда она уже решает отправиться за ним следом, обе передних дверцы внезапно распахиваются и онемевшую от ужаса Тамару хватают с двух сторон здоровенные мужики в камуфляже.

Собровцы? Омоновцы? Она так и не запомнила, кем они ей представились. Потому что сначала один из них отвесил ей весомую оплеуху («Не рыпаться!»), а второй выволок на асфальт («Замри, замри тебе сказано!») и сковал ее запястья наручниками.

Мат-перемат, обжигающие взгляды зевак, грубые толчки в спину, задающие скорость и направление движения. Забранное решетками нутро микроавтобуса, провонявшего нездоровым потом и блевотиной… В руках у охраняющих Тамару мужчин короткие автоматы с потертыми прикладами, на ногах у них высокие шнурованные ботинки. Подошва одного из них наступает на Тамарины пальцы, когда она пытается подняться с заплеванного пола: «Лежи смирно, шалава!» Через несколько минут другой ботинок лениво пинает ее в бок: «Выгружайся, курва, приехали!» Значит, добрались до отделения милиции – это она сама догадалась, без посторонней подсказки.

И был невзрачный кабинет, а в нем – гражданин начальник, совершенно безбровый, но зато при пшеничных усах подковой. Ошеломленная Тамара следила, как шевелятся эти усы, пока следователь вводил ее в курс дела, а смысл сказанного доходил до нее с превеликим трудом, наполовину. Оказывается, она угнала иномарку у некого Медведовского Евгения Константиновича, но тут же была застигнута на месте преступления и арестована благодаря оперативным действиям милиции. На воровку, Тамару Петровну Роднину, урожденную Ледневу, завели уголовное дело, в котором фигурируют ее отпечатки пальцев, показания потерпевшего, его друзей и многочисленных свидетелей. Все вместе тянет на пять лет строгого режима. А чтобы гражданка Роднина не думала, что с ней шутки шутят, ночь она проведет в следственном изоляторе, вместе с такими же преступницами, как она сама.

– Деньги, ценные вещи имеются? – полюбопытствовал усатый, черкая что-то в бланке протокола.

– Обручальное кольцо… цепочка… двадцать семь тысяч рублей, – начала перечислять Тамара, но была остановлена повелительным:

– Открой сумку, тварь! Содержимое на стол!

Это распорядился еще один милиционер в штатском, непонятно как очутившийся за Тамариной спиной. От него исходила такая мощная аура угрозы, что у Тамары заломило в затылке.

– Вот, пожалуйста…

Она вывалила из сумочки все, что там находилось, и вопросительно посмотрела на милиционеров: что дальше?

– Денег при задержанной не обнаружено, – продиктовал товарищу тот, который устроился за Тамариной спиной. При этом он небрежно сгреб со стола все три банковские упаковки рублей и сунул их в ящик стола.

– Но… – пискнула Тамара.

– Молчать! – рявкнул оперативник, срывая с ее шеи цепочку. – Снимай кольцо, живо!.. Так, Шумихин, фиксируй: драгоценных или ювелирных изделий у задержанной при себе также не имеется.

– «Также» вместе пишется или отдельно? – деловито осведомился усатый.

– Вместе, – машинально подсказала Тамара и вдруг взвилась со своего стула: – Да вы что?! Как вы смеете?!

– Сопротивление сотрудникам правоохранительных органов, – оживился второй милиционер и умело ударил Тамару по почкам. – Ты мне тут права не качай, сука дешевая. Еще один такой фортель – и на хор поставлю в «обезьяннике». Алкаши и бомжи мне только спасибо скажут… Ну что, были у тебя при себе деньги или ценности? Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Не было! – простонала Тамара, которой никак не удавалось ни распрямиться, ни хотя бы опуститься на стул.

Занесенный кулак неохотно разжался:

– Ладно, тогда подпишись… здесь и здесь… Фамилия, имя, отчество полностью… Дата… Все, на выход!

Ночь, проведенная в камере с троицей давно не мывшихся бабенок, показалась Тамаре бесконечной. На деревянной платформе, которая служила здесь общим ложем, новенькой места не нашлось. Ей пришлось ютиться, скорчившись, на холодном цементном полу, но зато удушающего смрада внизу было поменьше. И все равно, когда утром Тамару повели на новый допрос, она уже казалась себе грязной, вонючей тварью, с которой милиционеры вольны делать все, что им взбредет в голову.

Тем утром им вздумалось устроить Тамаре свидание с адвокатом потерпевшего, и тот, поигрывая платиновой зажигалкой, вкратце обрисовал собеседнице ситуацию:

– Дела ваши неважнецкие, девушка. Если оставить в стороне всякие юридические тонкости, то вы оказались в самом глубочайшем анусе, который только можно себе вообразить. – Адвокат мечтательно зажмурился. – Через пару недель получите свой срок, и сами не заметите, как превратитесь в заправскую зэчку. Платочек, черная роба, вместо бельишка – какое-нибудь тряпье, кишащее клопами и вшами…

– Но я не виновата! – закричала Тамара, которой после ночи, проведенной в изоляторе, представить такую картину было совсем не сложно.