Книга Время смеется последним - Дженнифер Иган

На следующую песню выходит Марти и тут же со страху роняет скрипку. Скучавшая до сих пор толпа слегка оживляется, орет гадости. Пока Марти возится на корточках со шнуром, штаны у него сползают до середины задницы. На Бенни я даже боюсь смотреть: понимаю, что это для него значит.

Наконец они начинают играть «Учи урок», и Лу орет мне в ухо: кто придумал ввести скрипку?

Бенни, ору я.

Бенни — это который басист?

Я киваю, Лу с минуту наблюдает за Бенни, и я тоже.

Так себе играет, орет Лу, хотя…

Он не только играет, пытаюсь объяснить я, он всех нас…

Тут кто-то швыряет на сцену — черт, стекло, что ли? Нет, слава богу: когда прозрачный осколок, скользнув по щеке Скотти, падает, я понимаю, что это просто лед из коктейля. Скотти шарахается в сторону, но продолжает играть. Потом из зала летит недопитая банка «Будвайзера» и врезается Марти в лоб. Мы с Джослин тревожно переглядываемся и одновременно дергаемся вперед; Лу нас удерживает. «Дилды» играют наш хит — «Ни хера», но четверо парней, у которых ноздри пристегнуты к мочкам ушей булавочными цепочками, уже развеселились и забрасывают сцену всякой дрянью. Каждые несколько секунд кто-нибудь выплескивает пиво Скотти в лицо, в конце концов Скотти зажмуривается и играет так. Интересно, думаю я, а с закрытыми глазами он видит свои серые пятна или нет? Алиса мечется перед сценой, пытается унять этих, с цепочками, и тут вдруг начинается слэм — но это жесткий слэм, не танец, а свалка. Джоул колотит в свои барабаны, Скотти сдирает с себя мокрую насквозь футболку и стегает ею мусорометателей, одного, другого, прямо по рожам, — как мои братцы дерутся полотенцами, только злее. Магнит Скотти уже включился и действует безотказно: весь зал не отрываясь смотрит, как пот и пиво стекают по его мускулистому торсу. Один из парней пытается штурмовать сцену, но Скотти толкает его ногой в грудь, и он отлетает далеко — все ахают, а Скотти улыбается, точнее, ухмыляется, я даже не помню у него такой хищной ухмылки — и я понимаю, что из всех нас один Скотти разозлился по-настоящему.

Я поворачиваюсь взглянуть на Джослин, но ее нет рядом. Почему-то — может, потому, что у меня тысяча глаз, — я догадываюсь посмотреть вниз. Ее черные короткие «мокрые» прядки прыгают между растопыренными пальцами Лу. Она стоит на коленях и делает ему минет, прямо здесь, — будто музыка и грохот это такое надежное укрытие, за которым никто их не видит. А может, так оно и есть. Другой рукой Лу обхватил меня, поэтому я никуда не бегу, хотя могла бы. Но я стою, а Лу снова и снова давит на голову Джослин — вдавливает ее в себя, и я уже не понимаю, как она там еще дышит, а потом мне начинает казаться, что это не Джослин, а бессловесная тварь — машина даже, — она железная, потому и не ломается. Я заставляю себя смотреть на сцену, там Скотти размахивает у людей перед глазами мокрой футболкой и отпихивает их ботинком, а Лу стискивает мое плечо все сильней, склоняется к моей шее и испускает жаркий прерывистый, будто заикающийся стон — я слышу его даже сквозь грохот на сцене, потому что так близко. Во мне что-то трескается, и из трещины вырывается рыдание, а из глаз текут слезы — только из тех двух, что на лице. Остальные закрыты.

В квартире у Лу все стены увешаны электрогитарами и золотыми и серебряными дисками — Джослин так и говорила. Но она не упомянула кучу важных мелочей: что квартира в таком шикарном месте, в шести кварталах от «Мабухая», на тридцать пятом этаже, с видом на залив, а кабина лифта отделана зеленым мрамором.

На кухне Джослин высыпает на поднос гору чипсов и достает из холодильника стеклянную вазу с зелеными яблоками. Она уже успела предложить всем кваалюд, точнее, всем, кроме меня. По-моему, она просто боится на меня смотреть. Хочется ее спросить: ну и кто тут теперь богатая хозяйка?

В гостиной сидят Скотти и Алиса. Скотти весь бледный, на нем шерстяная пендлтоновская рубашка из гардероба Лу, но его трясет — то ли из-за тех уродов, которые забросали его мусором, то ли он наконец понял, что у Джослин есть настоящий бойфренд и ему уже точно ничего не светит. Марти тоже здесь, у него рассечена щека и один глаз слегка заплыл. Не, это было круто, в сотый раз повторяет он, ни к кому конкретно не обращаясь. Джоула, естественно, сразу после концерта увезли домой. В общем, нормально выступили, считают все.

Лу ведет Бенни по винтовой лестнице в галерею над гостиной, где расположена его студия, и я плетусь следом. А вот такое ты видел? — он показывает Бенни свою аппаратуру и объясняет, что для чего предназначено. В маленькой комнатке жарко, все стены оклеены чем-то черным и пористым. Лу ни секунды не стоит на месте, ходит туда-сюда, грызет очередное зеленое яблоко. Бенни косится на дверь, пытается разглядеть Алису сквозь перила галереи. Мне хочется плакать. Наверное, то, что было сегодня в клубе, это и есть групповой секс, и я в нем участвовала.

Я спускаюсь по лестнице обратно в гостиную. Замечаю в углу приоткрытую дверь, за которой видна большая кровать, захожу и падаю лицом вниз на бархатное покрывало. Меня окутывает едкий перечный запах каких-то благовоний. В комнате прохлада и полумрак, по обе стороны от кровати висят картины. Мне паршиво, ломит все тело. Потом кто-то заходит, ложится рядом: Джослин, догадываюсь я. Мы не произносим ни слова, просто лежим в темноте. Наконец я говорю: ты должна была мне сказать.

Что сказать? — спрашивает она, а я не знаю, что ей ответить. Тогда она говорит: слишком много всего, и я чувствую, как что-то кончается, в эту самую минуту.

Джослин включает лампу возле кровати. Смотри — она показывает мне фотографию в рамке: группа в бассейне, Лу и кругом куча детей, я насчитала шестерых, из них двое совсем малыши. Его дети, говорит Джослин. Самая старшая — вот эта светленькая: ей двадцать, все ее зовут Чарли. Следующий Рольф, видишь, рядом с ней, он наш ровесник. Чарли и Рольф летали вместе с Лу в Африку.

Я наклоняюсь ближе. Дети. И Лу среди них, счастливый отец семейства. Не верится, что вот этот Лу и тот, который сейчас с нами, — один и тот же человек. Я разглядываю его сына, Рольфа. Голубые глаза, темные волосы, открытая улыбка. У меня в животе начинает что-то переворачиваться. А Рольф ничего, говорю я. Джослин смеется: ничего, ага. И добавляет: только смотри не ляпни Лу, что я тебе рассказала.

Он входит в спальню через минуту, опять грызет каменное зеленое яблоко. Наверное, все эти яблоки — специально для Лу, он их грызет и грызет, без передышки. Не глядя на него, я сползаю с кровати, он закрывает за мной дверь.

Вернувшись в гостиную, я не сразу понимаю, что изменилось. Скотти сидит по-турецки на полу, пощипывает золотую гитару — корпус в форме пламени. Алиса у него за спиной, обнимает его за шею, ее щека прижата к его уху, волосы свешиваются ему на колени. Она жмурится от счастья. На миг я забываю о себе; я думаю: что будет с Бенни, когда он это увидит? Где он? Я озираюсь, но Бенни нет, есть Марти — топчется перед стеной, типа разглядывает диски. А потом я замечаю, что вся квартира затоплена музыкой — мебель, стены, пол — все. Значит, Бенни остался в студии Лу, догадываюсь я, это он изливает на нас музыку сверху. Несколько минут назад было «Don’t Let Me Down». Потом Blondie, «Heart of Glass». Сейчас «The Passenger» Игги Попа: