Книга Плач соловья - Саймон Грин

Офис Кавендишей обнаружился в точности там, куда меня направила Кэти: вызывающе старомодная викторианская постройка без номера дома и каких-либо табличек. Если у тебя есть дело, то ты сам знаешь, куда идти, а иначе ты Кавендишам совершенно не интересен. Кавендиши, как и их клуб, богаты и не для всех доступны. Я остановился поодаль и внимательно присмотрелся к зданию. Кавендиши окружили свое маленькое королевство такой стеной магической защиты, что ее нельзя не заметить. По коже просто мурашки бегали из-за напряжения в воздухе. Нечто с другого уровня, не принадлежащее Темной Стороне, смертельно опасное, присутствовало незримо, но явно и ожидало своего часа. Кто пришел по делу, как-нибудь выдержит это, а зеваке или случайному визитеру сразу расхочется подходить.

Словом, систему защиты они не прятали, предпочитая не скрывать своих силовых возможностей.

Я открыл дверь и вошел уверенно, как к себе домой. Ничего не произошло. По-хозяйски я направился к столу секретаря в другом конце большого роскошного вестибюля. На стенах висели картины, в вазах стояли живые цветы, в мягких креслах сидели посетители, читали «Найт таймс» и ожидали приглашения. Навстречу мне, загораживая дорогу, поднялись молодой человек и девушка. Похоже, меня ждали. Что ж, боевые маги из клуба вполне могли позвонить домой. Я улыбнулся девушке и молодому человеку, открыл рот, чтобы сказать что-нибудь остроумное, но так ничего и не произнес — за ненадобностью. Это были сомнамбулы, оба. Одеты в черное, лица бледные, безмятежные и пустые, глаза закрыты — спят крепко, не разбудить. Сомнамбулы сдают свои тела в аренду. Обычно так выплачивают свои долги слуги, связанные кабальными договорами. Наниматель делает с их телами все, что захочет, не отвечая за нанесенный ущерб. Можно позволить себе любые фантазии до истечения срока контракта — или полного износа тела. Таков порядок.

Плохо то, что сомнамбулу не возьмешь на пушку, не обманешь и не собьешь с толку приятным разговором. Это проблема. Я пожал плечами, улыбнулся и кивнул:

— Проводите меня к вашему боссу.

Молодой человек ударил меня в лицо. Двигался он так быстро, что я ничего не успел заметить. Я упал на пол, и девушка пнула меня под ребра. Я попробовал отползти в сторону, но они продолжали бить меня ногами так, что я слышал треск ребер. Деваться было некуда, и я свернулся калачиком, стараясь, насколько возможно, прикрыть голову. Они напали так внезапно, что я не успел применить никаких обычных средств защиты. Оставалось терпеть и мечтать о реванше.

Били меня долго.

Иногда в поле зрения попадали другие посетители, но в мою сторону никто не смотрел. Не так глупо с их стороны. У них свои дела с Кавендишами, зачем рисковать? Я тоже не так глуп, чтобы звать на помощь. Сгруппировался поплотнее и молча терпел, не желая радовать врагов своими криками. Вскоре я получил удар ботинком по голове и на некоторое время вырубился.

Я пришел в себя в лифте, идущем наверх. Сомнамбулы стояли по бокам, по-прежнему с пустыми лицами и закрытыми глазами. Я не шевелился, стараясь не привлекать их внимания. От побоев меня тошнило, мысли разбегались или, скорее, медленно расползались. Попробовал пошевелить пальцами сначала на руках, потом на ногах. Пальцы слушались. Во рту было полно крови. Я дал ей стечь через угол рта и попробовал языком зубы. Некоторые шатались, но, кажется, ни один не выпал. Хорошо, если не обмочился. Терпеть не могу. Давненько мне так не доставалось. Наверное, неделю буду писать кровью. Забыл первый закон Темной Стороны: как бы ты ни был крут, всегда найдется кто-нибудь покруче тебя. Впрочем даже сейчас мой визит нельзя назвать провалом — я пришел за доказательствами того, что у Кавендишей рыльце в пушку, и первое доказательство уже получил.

Лифт остановился рывком, и я чуть не закричал от боли. Двери открылись, сомнамбулы подхватили меня под руки и вытащили наружу. Я не сопротивлялся. Отчасти потому, что был не в форме, но главным образом потому, что не сомневался: меня волокут туда, куда мне и нужно — к Кавендишам. Меня втащили в приемную и бросили на пол, как мешок с мусором. Толстый ковер смягчил падение, но я потерял сознание от боли.

Когда я пришел в себя, сомнамбулы исчезли. Я осторожно повернул голову и увидел, как закрывается дверь, по-видимому, в кабинет. Я несколько расслабился и медленно, с трудом встал на четвереньки, сплевывая сгустки крови на роскошный ковер. Каждое движение причиняло острую боль. Я с трудом сел, опираясь правым боком на стол, чтобы беречь ребра слева. Кто-то за это обязательно заплатит.

Голова кружилась, все болело, к горлу подкатывала тошнота, но нужно было собраться с мыслями раньше, чем сомнамбулы приволокут меня пред светлы очи хозяев. Мой труп Кавендишам пока не нужен. Меня лишь готовили к допросу. Тут им не повезло: размягчить меня едва ли возможно. Хорошо бы знать, что они хотят от меня услышать… Я потихоньку — вытащил из кармана платок и трясущейся рукой отер кровь с лица. Один глаз заплыл и решительно не открывался. Платок пропитался кровью, и я уронил его на дорогой ковер. Все равно не мне его чистить.

За столом сидела холодная как леди ослепительно красивая секретарша, под стать солидному офису. Такая сама себе руки откусит, но не пропустит к боссу, если тебе не назначено. Секретарша не подавала виду, что перед ней есть кто-то живой. Зазвонил телефон, и она ответила невозмутимым деловым тоном, словно никакой полудохлый частный детектив не пачкал сейчас кровью ее поганый ковер. Обычный день в обычном офисе.

Скрипя зубами от боли, я осторожно повернулся, чтобы опереться о стол спиной, и заметил, что я не один в приемной. Собственно, приемная была переполнена: все стулья заняты, люди сидят, скрестив ноги, на ковре или привалившись к стене. Мальчики и девочки, молодые, стройные, модно одетые — сплошь готы. Расположились в свободных позах, листают глянцевые журналы, негромко беседуют, сравнивают татуировки и подправляют сложный макияж, глядя в карманные зеркальца Одежда черная, лица бледные, глаза густо подведены. Кожа как мел, зрачки как черные дыры — клоуны смерти. Пирсинг, лиловые рты и серебряные кресты на цепочках. Свернувшаяся в кресле угловатая девочка заметила, что я смотрю на них, отложила в сторону номер журнала «Укуси меня» и принялась бесстрастно меня разглядывать.

— Славно тебя отделали. Чем ты их так разозлил?

— Я всего лишь был собой. — Я очень старался говорить свободно и легко. — Многие этого не понимают. А ты что здесь делаешь?

— Да мы тут так просто, тусуемся. Выполняем поручения, подделываем автографы, чтобы не беспокоить знаменитостей, — беремся за все. Поэтому нас отсюда не гонят и сплетни мы всегда узнаем самые свежие, из первых рук. Иногда мы даже встречаемся со звездами, когда они сюда заглядывают. Конечно, больше всех мы любим Россиньоль!

— Конечно, — повторил я.

— Лучше ее никого нет! Поет как темный ангел — любовь, смерть и красота, все вместе! Будто завтра все кончится, а она только что прилетела оттуда — рассказать нам… Мы ее боготворим!

— Ага, — загробным голосом произнес парень с лицом, разрисованным под череп. — Мы любим Россиньоль. Мы умрем ради нее.