Книга Крест и корона - Нэнси Бильо

Я села прямо.

— А мой отец тоже в Тауэре?

Леди Кингстон взяла поднос и аккуратно поставила его на столик. Затем снова села на стул и внимательно посмотрела на меня.

— Вы разговаривали во сне, до того как я разбудила вас, — сказала она. — Вы звали свою мать. И не только ее. Мне показалось, что вы беседовали с ангелом.

— Мне снился сон.

— Правда?

Тут опять появилась служанка по имени Бесс.

— Сэр Уильям говорит, что вас ждут в комнате лейтенанта, миледи, — пробормотала она.

— Прекрасно. — Моя собеседница с чопорным видом встала. — Приготовь ее, Бесс.

Леди Кингстон направилась к выходу, а я прикусила губу. К чему это, интересно, они собрались меня готовить? По мере того как стирались последние картины моего странного сна, в душу закрадывался леденящий ужас.

Как только дверь за леди Кингстон закрылась, Бесс схватила меня за руку:

— Только ничего ей не говорите. Умоляю вас.

Я внимательнее рассмотрела служанку. Ей было лет тридцать. Глубокие оспины на щеках и подбородке означали, что болезнь чуть не убила ее. Но больше всего меня поразили глаза Бесс. Они светились, они сияли, в них даже вспыхивали искорки. Мое присутствие, казалось, крайне воодушевило женщину.

— А в чем дело? — спросила я, пытаясь вырвать руку из ее липкой хватки.

— Она шпионит для сэра Уильяма. — Слова срывались с губ служанки в лихорадочной спешке. — Они специально так делают: леди Кингстон успокаивает узниц, кормит их, задает вопросы — с виду вроде бы совсем невинные, — но все, буквально каждое слово, записывает для своего мужа. А тот потом передает все это Кромвелю.

— Ну, это меня не удивляет, — ответила я.

— Слышали бы вы, как эта женщина разговаривала с королевой Анной. Бедняжка сошла здесь с ума, когда король отправил ее в тюрьму. Она сперва кричала, плакала, а потом вдруг начала смеяться. Ну просто заходилась от смеха и никак не могла остановиться. Леди Кингстон дни и ночи напролет сидела с королевой, успокаивала ее и записывала каждое слово. Говорят, что все это было использовано против нее на процессе.

Я спустила ноги с тюфяка, освободилась из хватки Бесс и заявила:

— Никогда не говорите мне об Анне Болейн. — Я хотела отодвинуться от служанки и ударилась головой о какое-то огромное кольцо, непонятно зачем вделанное в стену.

— Что это? — спросила я, потирая ушибленное место.

— К этому кольцу раньше пристегивали слоновью цепь, — улыбнулась Бесс.

— Что пристегивали? — изумилась я.

— Цепь, на которой держали слона.

Я покачала головой и отодвинулась от служанки еще дальше:

— Похоже, это вы сошли с ума, милочка.

— Да нет же, — живо возразила она. — Я вам говорю чистую правду. Это ведь не Великий Тауэр. Сюда, вообще-то, не сажают бунтовщиков с Севера или каких-нибудь других заключенных. Просто сэр Уильям не знал, куда вас поместить, вот и отправил в Западный Тауэр. Это зверинец.

— Что?

— Вы разве не слышали про королевский зверинец? Здесь держали слона, которого Людовик Французский подарил Генриху Третьему. В зверинце был один-единственный слон, который потом сдох. Но король очень гордился подарком и построил специально для слона это помещение.

Скорее всего, Бесс говорила правду.

— Здесь впоследствии содержались узницы, — продолжала она. — Может, поэтому вас и поместили сюда. Когда королю Эдуарду Первому понадобились деньги для ведения войны, в Тауэр посадили еврейских женщин, и их отцам или мужьям приходилось платить за них выкуп. Если те не могли принести достаточно денег, жидовок морили голодом, и они умирали.

— Это страшный грех, — возмутилась я.

— Но они же были нехристи, — искренне удивилась служанка. — И к тому же приехали в Англию неизвестно откуда.

Бесс принадлежала к той разновидности англичанок, которых больше всего ненавидела моя испанка-мать.

Снаружи донеслись громкие мужские голоса. Бесс кинула взгляд на окно, потом снова посмотрела на меня.

— Не сомневайтесь в моей преданности, госпожа! Я верую по-старому, как и вы, — взволнованно сказала она. — Вы слуга Христова, и я буду помогать вам, чем могу. — Тут она принялась снимать с толстой шеи изящную цепочку. — Я должна показать вам кое-что.

— Вы ничего не должны мне показывать.

Но служанка уже сняла цепочку и открыла висевший на ней медальон.

— Вы только взгляните. — От волнения у нее перехватило дыхание.

Я посмотрела на прядку темно-каштановых волос.

— Это ее, — выдохнула Бесс. — Сестры Бартон. Она сидела в Тауэре три года назад.

Я уставилась на прядку, принадлежавшую Элизабет Бартон, которая изрекала такие пророчества, что дивился весь христианский мир.

— Вы знали ее? — спросила Бесс.

— Нет, она была бенедектинкой, а я доминиканка, — осторожно ответила я. — Сестру Бартон казнили еще до того, как я поступила в монастырь.

— А я, представьте себе, знала. И три раза говорила с ней в тюремной камере. — Служанка просто надулась от гордости. — Она была святейшей женщиной во всей Англии. И необыкновенно храброй. Вы так не думаете? Но ведь сестра Бартон открыто выступала против развода короля!

Я опустила голову:

— Она заплатила ужасную цену.

— Да. Бедняжку повесили. Мне довелось видеть ее казнь. — Бесс положила руку мне на плечо. — Они и вас в том же самом подозревают — боятся, не бывает ли у вас каких видений, связанных с королем? Не поэтому ли вы и пришли на Смитфилд? Помните, леди Кингстон выпытывала про ваш сон?

Я стряхнула ее руку:

— У меня не бывает никаких видений. Господь определил мне иное предназначение.

Снаружи снова раздались громкие мужские крики. Я поспешила к окнам, но они оказались на фут выше моего роста.

— Подайте мне стул, — велела я Бесс. — Вдруг это мой отец. Или Джеффри Сковилл.

— Но вы не должны выглядывать в окно в ночной рубашке.

— В окно будет видно только мое лицо.

Бесс испуганно посмотрела на меня и секунду колебалась, но потом приняла решение — подтащила стул к окну.

Моя камера выходила на хорошо ухоженную лужайку, за которой виднелось несколько зданий. Много больше других был древний белый замок. По лужайке в окружении перекликавшихся друг с другом бифитеров волочили ноги шесть человек в кандалах.

— Каких-то заключенных уводят, — сказала я.

— Да. Еще нескольких бунтовщиков с Севера перевозят в Тайберн, чтобы казнить, — пояснила стоявшая рядом со мной Бесс. — Вы видите сэра Уильяма и леди Кингстон?