Книга Роман Арбитман. Биография второго президента России - Лев Гурский

В отличие от Медведева Бондаренко не тревожит почтенные педагогические тени, а весьма конкретен. В феврале 2000 года он не поленился съездить в Буряш и лично проэкзаменовал найденных там восьмерых учеников Арбитмана, работавших в местной сельскохозяйственной артели. «Прошло не более пятнадцати лет после выпуска, а они уже путают глаголы первого и второго спряжения! — уличает Бондаренко. — Не могут отличить назывные предложения от неполных! Слово «интеллигенция» пишут с одним «л», слово «лиро-эпический» слитно, а не через дефис! Они еще худо-бедно помнят сюжеты произведений Пушкина, Гоголя или Сенковского, которого, кстати, вообще нет в школьной программе, но начинают позорнейшим образом «плавать», едва речь заходит о Горьком, Фадееве, Полевом или Рубцове! Про «Поднятую целину» и «Русский лес» некоторые, сдается мне, и не слыхивали. Фамилии Передреев и Тряпкин вызывают у них малопонятные ухмылки. Сразу видно, что советский период нашей литературы Арбитманом преподавался через пень-колоду, если не сказать грубее».

Редактор «Дня литературы», что называется, ломится в открытую дверь. Сам Роман Ильич никогда не считал себя образцовым школьным преподавателем и не боялся в том повиниться. «На филолога при желании можно выучиться, а учителем надо родиться, — подчеркивал он в интервью газете «Первое сентября» (2003 год). — Дети меня, в основном, слушались, и программу мы осваивали без видимых потерь. Но и без блеска. За все три года у меня не возникло ощущения, что педагогика — по-настоящему мое призвание. Точно так же, как на последнем курсе филфака я не почувствовал, что обязан посвятить жизнь академической науке. К сожалению, мы можем догадаться, в чем же именно наше предназначение, только методом проб и ошибок, отсекая варианты. Чужой опыт тут бессилен, шишки приходится набивать самому…»

С буряшским периодом жизни Арбитмана большинство биографов связывают важный этап становления его характера; в нем открываются черты, присущие государственным деятелям новой формации, — прежде всего, целеустремленность и мобильность.

В своей книге А. Филиппов, изучив все имеющиеся статистические данные по Саратовской области и районные газеты первой половины 1980-х, а также произведя измерения по карте, называет главным достоинством Буряша его удобное географическое положение: 40 километров от черты города, прямо вдоль трассы. «Иных достоинств у села не обнаружено», — резюмирует историк. И действительно, развитой инфраструктурой Буряш не обладал, больница и детсад отсутствовали, сгоревший в конце 70-х сельский клуб так и не был восстановлен, в магазине бесперебойно продавались лишь хлеб, водка, керосин, свечи и спички — набор насущный, принимая во внимание регулярные вечерние отключения электричества в районе. Потому-то занятия в школе проводились только в первую смену.

Надо признать, расписание уроков было составлено максимально удобно для молодого учителя. Будущий глава государства получал возможность, оставаясь полноправным жителем села, не потерять статуса горожанина. Для этого ему надо было выстроить рабочий день с математической точностью, чтобы не позднее 15 часов оказаться на шоссе, соединяющем Саратов с Новыми Арасами, и оттуда отправиться в обратный путь. А на следующее утро той же дорогой снова вернуться в Буряш, не опоздав к первому уроку. И так три года подряд — за вычетом выходных, праздников и каникул.

В главе «Дао президента» К. Исигура вдумчиво анализирует философскую составляющую modus vivendi Арбитмана и делает смелый вывод о том, что в 1984–1987 годы будущий президент России был стихийным адептом «школы Пути и благодати» (дао дэ цзя), поскольку «главная закономерность дао — обратность, возвращение (фань, фу, гуй), т. е. движение по кругу (чжоу син)». Все это остроумно и концептуально, но едва ли справедливо: окажись на дороге, ведущей из Новых Арас в Саратов, мудрые Лао Дань и Чжуан Чжоу, никакая грядущая благодать не заставила бы их вписать это раздолбанное двухполосное шоссе в метафизическую категорию Пути.

Историка М. Такера ежедневные путешествия Романа Ильича из Буряша в Саратов подталкивают, в свою очередь, к иным выводам, далеким от религиозно-философских сфер. Американский биограф Арбитмана называет будущего президента России «одним из первых русских хичхайкеров» (The Hitchhiker), зачисляя его в ряд со знаменитыми современными автостопщиками-мастодонтами (Лавар, Кротофф, Шанин и др.). Это утверждение тоже вряд ли справедливо, так как для Арбитмана путешествие автостопом из села в город было не разновидностью хобби или экстремального туризма, но мерой вынужденной. Если утром Роман Ильич мог еще добраться из города на рейсовом автобусе, то для обратного пути ему приходилось изыскивать попутный транспорт — любой, порою экзотический.

Тема хичхайкинга Арбитмана чрезвычайно выигрышна для СМИ, и СМИ этим пользуются. В период обеих избирательных кампаний (2000 и 2004 годов) пропрезидентская пресса, желая привлечь на свою сторону молодежь, возвращалась к вояжам Романа Ильича не один десяток раз. И, к сожалению, порядком заездила сюжет. Посильную лепту в это внесла, кстати, и компания «Рер81со», которая в ходе ребрендинга российской «Фанты» использовала ту же фабулу как трамплин для навязчивых рекламных гротесков («Мы с Ромкой выпили еще по бутылочке «Фанты» и тормознули самолет!»). Но реальность в данном случае ненамного отстает от фантазий копирайтеров. Уже к концу своего первого буряшского года Арбитман действительно достиг в искусстве автостопа заметных успехов: суровая необходимость вынуждала его совершенствоваться.

Специальный корреспондент журнала «Русский репортер» Анна Барабек в 2007 году по заданию редакции отправилась из Москвы в Буряш и провела там три дня, собирая свидетельства бывших односельчан будущего президента. Примеры, приведенные в ее статье «Все, что движется и не движется», говорят сами за себя.

Остановить на трассе большегрузный КамАЗ, ремонтный «рафик» или колесный трактор — не проблема и для рядового буряшца, а вот другие виды автотранспорта крайне неохотно брали (и берут поныне) попутчиков в селе. Тем не менее молодому учителю литературы еще весной 1985 года не составляло большого труда притормозить автолавку, кинопередвижку, молоковоз, панелевоз, автокран, машину ППС, бетономешалку и даже автоцистерну Новоарасского вин-завода — факт, вызывающий у мужской половины жителей села трепет сродни сакральному. Мало того! «Некоторые из опрошенных мною на полном серьезе утверждали, — пишет А. Барабек, — что в последний год своего учительства Арбитман мог остановить на шоссе, ведущем в Саратов, практически любое средство передвижения, включая те, которым брать попутчиков запрещено категорически: почтовый фургон, автозак, инкассаторскую машину, бронеавтомобиль Госбанка и даже шестиосный тягач МАЗ 547А, перевозящий стратегические ракеты «Пионер», они же СС-20…»

По ходу бесед с местными жителями выяснилось еще одно любопытное обстоятельство. Каждый второй из опрошенных выражал уверенность в том, что «Роман Ильич, садясь в кабину рядом с водителем, становился кем-то вроде живого талисмана — гарантией непопадания машины ни в какие аварии». Например, Александр Т., бухгалтер АОЗТ «Буряшсвекла», рассказывал журналистке: «Я на своей «копейке» подбросил Романа Ильича до центра Саратова, потом заехал на станцию техобслуживания, и там-то мне сказали, что новые тормозные колодки начисто стерты — производственный брак. Как мы по пути не улетели в кювет, особенно на спуске у Клещевки, ума не приложу. Чистое везение…» Другой из собеседников журналистки, механизатор Семен В. вспоминал, что, будучи школьником, однажды подвозил учителя на отцовском «газике»: «Я был тот еще водила, а шоссе мокрое, и на въезде в город мы со всей дури врезались в КрАЗ на встречке… Ну то есть должны были врезаться, я уж подумал, все, амбец, припухли, а открываю глаза — вижу, разъехались буквально в миллиметре и шофер КрАЗа из кабины кроет меня четырехэтажно…»