Книга Черные банкиры - Фридрих Незнанский

– Почему вы так считаете?

– Это долго рассказывать, Александр Борисович…

– Матвей Романович, я специально для этого попросил вас приехать.

– Мой сын был слаб здоровьем, с детства мучили бронхи, но имел от природы замечательные способности…

Из дальнейшего рассказа старика Турецкий понял, что Женя Крохин с отличием окончил Плехановский институт, считался первоклассным экономистом, собирал материалы для диссертации. Работал ведущим на радиостанции «Резонанс». Но наступили рыночные времена, и научную работу ему пришлось отложить: он собирался жениться, нужно было содержать семью, а зарплата журналиста была слишком маленькой. Поиски работы привели в фирму Долгалева. Официально фирма занималась проектированием и продажей кирпичных заводов, а на самом деле являлась полулегальной конторой, которая под очень высоким прикрытием вывозила из России драгоценности и стратегическое сырье.

Старику было тяжело говорить, он попросил воды. Турецкий налил ему стакан боржоми.

– У меня сахарный диабет, жажда мучит, – сказал он. – Да. Так вот я и говорю. Женя быстро разобрался, чем пахнет это дело. Решил было пойти на попятную, однако в фирме ему разъяснили, что просто так от них никто не уходит, и посоветовали работать дальше и помалкивать, если жизнь дорога. Но у моего сына был такой характер, что не мог он терпеть никакой лжи.

– Скажите, а сколько ему платили? – спросил Турецкий.

– Немного. Около миллиона, но пообещали в конце года помочь купить квартиру и машину. Он согласился – ловушка захлопнулась.

– Простите за то, что перебил вас. Вы говорили, что Женя не мог терпеть лжи.

– Он понимал, что не сможет долго продержаться в этой фирме, и стал готовить свое увольнение, тайно собирая материалы о преступной деятельности фирмы.

– Вам известно о каких-либо конкретных фактах?

– Однажды Женя принес домой «дипломат», полный документов и компьютерных дисков и сказал, что ему велели отмыть «грязные деньги», но что он на это не пойдет.

– А как вел себя ваш сын в тот последний день?

– Он не пошел на работу. Позвонила секретарша, спросила, что случилось. Потом кто-то из сотрудников вызвал его, сказав, что не могут сами решить какую-то проблему. И он уехал. Почему, почему я не задержал его?

Губы Крохина-старшего задрожали, лицо сморщилось, из глаз потекли слезы.

– Скажите, пожалуйста, Матвей Романович, вы могли бы показать мне документы, принесенные вашим сыном?

– Нет, не могу. Вчера явились какие-то люди в милицейской одежде, вооруженные, и все унесли.

Турецкий понял свою ошибку: следовало еще вчера съездить к старику самому, а не вызывать его повесткой. А теперь Долгалев и компания обошли его, и придется хорошо попотеть, прежде чем удастся доказать их вину. Александр жалел, что не послушался Грязнова и по горячим следам не допросил отца потерпевшего. Тогда в его руках были бы доказательства, а теперь нет ничего.

– Что ж, Матвей Романович, простите великодушно, что я растревожил вас. Буду искать убийц вашего сына, а вы, если что-то новое вспомните, позвоните. Вот, – и Турецкий протянул старику свою визитку.

Оперуполномоченный МУРа старший лейтенант милиции Николай Саватеев целый день пас Мирослава Шайбакова, а вернее, мучился бездельем, так как объект после ночного загула проспал до обеда, потом ходил в гастроном и только вечером выехал на машине на Тверскую, где, взяв двух девиц, направился в «Софию». Сюда же, по звонку Николая, быстро подъехал и Грязнов, благо было совсем рядом.

Народу в ресторане было еще немного, и муровцы, сунув нахальному швейцару под нос удостоверения, прошли в зал, где Николай сразу отыскал взглядом Мирека с девками и указал на него Грязнову.

– Давай сядем поближе, – предложил Грязнов, видя множество еще свободных столиков.

– А вдруг заподозрит? – засомневался Саватеев.

– Его проблема! – засмеялся Грязнов.

Они сели за соседний с Шайбаковым стол, так что могли не только видеть каждое движение Мирослава, но даже слушать анекдоты, которые тот травил достаточно симпатичным девицам, профессия которых, впрочем, читалась на их лицах.

Неторопливый официант взял заказ у посетителей за обоими столами. Нудно потянулось время. Грязнов искоса наблюдал за поднадзорным: хотел понять, каким образом этот некрасивый мужик «снимает» девиц? Что они в нем находят?

В облике Шайбакова было что-то противное, крысиное: длинный прямой нос, срезанный подбородок, тонкая нитка губ и оттопыренные уши. Роста он был ниже среднего. Возможно, этих «бабочек» привлекали деньги, которые тот щедро тратил в ресторане. Или что-то иное, к примеру, наркотики.

Официант водрузил на стол, за которым сидел Шайбаков с подругами, две бутылки шампанского, фрукты и всякие сладости. А перед муровцами возникли бутылки пива, триста водки в графинчике, легкая закуска. Николай, проголодавшись за целый день слежки, быстро смел всю пищу, и Грязнов, посмеиваясь, был вынужден заказать ему горячее.

За соседним столом не торопились, провозглашали тосты за любовь. Девицы вели себя жеманно, зыркая глазами по сторонам, одна из них, крашеная блондинка в мини-юбке, откровенно клеила Саватеева. Он же, не зная, как реагировать, поглядывал на начальство.

– Белобрысая положила на тебя глаз, – сказал Грязнов Николаю, – пригласи ее на танец и познакомься.

– А вы обойдетесь пока без меня?

– Вполне.

Николай был достаточно интересным, спортивным молодым человеком, и его невозможно было не выделить среди других, тем более в ресторане. «Опасно таких ребят брать на оперативную работу, слишком заметны, – с иронией подумал Грязнов. – Хотя я ведь тоже меченый – рыжий-рыжий, конопатый…»

– Ладно, тогда я пошел, – хмыкнул Николай, поднимаясь из-за стола.

– Дерзай, юноша.

Саватеев галантно пригласил девицу, и они ушли на площадку, где играл оркестр. Грязнов же старался не отвлекаться от наблюдений за Шайбаковым. Но тот лишь потягивал шампанское да поглаживал обнаженное предплечье своей подружки.

Ресторан постепенно наполнялся, словно посетители пытались спрятаться от предзимней слякоти в призрачный уют питейного заведения. Водка, коньяк, вино делали людей разговорчивыми и веселыми, общительными и доступными. Грязнов заметил, как оживленно беседуют во время танца Николай с девицей, и порадовался за коллегу, что не комплексует, а выполняет свою роль как подобает.

Танец скоро кончился, Николай проводил партнершу к ее столику и вернулся к Грязнову.

– Ну что? – спросил Слава.

– Говорит, студентка, но по лексикону – путана. С Шайбаковым знакома недавно. Я предложил проводить. Она в принципе готова, но, как я понял, сильно сомневается в моих финансовых возможностях… если судить по нашему столу.