Книга Последнее предупреждение - Кирилл Казанцев

Блекло-желтый, непонятный, неопределимый.

– И что это? – не скрывая разочарования, поинтересовался бригадир.

– Что ЭТО?! – Лось смотрел на ближайшего помощника так, как смотрят на идиотов.

– Ну да... – Димон понимал, что сморозил какую-то глупость, но вот только какую?!

– Это... – Лось ласково, даже нежно прикоснулся самым кончиком пальца к непонятному мусору. – Это, Димон, золото...

– Золото?! – Паленый, конечно, понимал, что с ним не шутят. Но содержимое коробочки внешне проигрывало по всем статьям и "гайке", что украшала палец бригадира, и цепи на его шее. И поэтому не сдержался:

– Да какое это, на хер, золото?! Мусор, блин, реально!

– Сам ты мусор... – беззлобно ругнулся авторитет, закрывая коробочку и укладывая ее назад, в сейф. – Темный ты человек, Димон... Это – золотой песок и мелкие самородки... Чистое золото, без каких-то там примесей.

– И сколько это стоит? – наконец-то Димон поверил, что старый кореш его не разыгрывает, не прикалывается, а говорит вполне серьезно.

– Очень много, Дима... Очень много... – Теперь авторитет избегал какой-либо конкретики. И вообще, Паленому показалось, что он уже пожалел о минутной слабости, о том, что показал содержимое сейфа даже ближайшему помощнику...

– Ладно, чего-то мы сегодня растрещались... – глядя куда-то в сторону, недовольно сказал Лось. – Давай, Димон, топай, лови своего "синяка". Пусть едет... Пацаны т а м знают, что надо делать...

* * *

Вовке Зарубину было чуть больше тридцати. Серьезный вроде бы уже возраст. Да только так получилось, что за прошедшие годы своей жизни он ничего не приобрел. Только потерял...

Сначала он потерял жену и сына. Потом – постоянную работу. Причем потерял не в том смысле, в каком обычно это говорят. И жена его, теперь уже бывшая, и ребенок были живы и здоровы. И даже жили в этом же самом городе. Вот только они никогда не встречались. Незачем было...

Разделительную черту между ними проложила одна-единственная, но пагубная страсть Вовки – спиртное. И даже несмотря на то, что по пьяни он был тих и спокоен, жена не смогла выдержать его частых запоев. В один далеко не прекрасный день предложила сделать выбор: или – или... Вовка выбрал...

Перебравшись в квартиру матери, тихой больной Женщины, он перебивался случайными заработками, которых хватало в основном только на дешевое пойло и немудрящую закуску. Мать, всю свою жизнь проработавшая на одной из красногорских фабрик, имеющая удостоверение ветерана труда и грошовую пенсию, тихо плакала, глядя на сына, но изменить что-то не могла.

Она, наверное, и умерла не от старости, а от горя, не в силах видеть, как загибается, постепенно теряя человеческий облик, ее любимое и единственное чадо.

Лишившись матери, Вовка окончательно сорвался с тормозов – запил по-страшному, потихоньку вытаскивая из дома и продавая то, что покойница наживала всю свою нелегкую жизнь. Но все хорошее рано или поздно кончается. И наступил такой момент, когда Вовке пришлось опять идти добывать средства к существованию.

Вот тогда-то он и познакомился с Паленым. Вообще-то люди, подобные Вовке, стараются от "крутых" держаться подальше. Слышали, как и на "хаты" "разводят" бедолаг, и на органы за границу продают.

Но только Димон, как он сам представился, оказался мужиком нормальным. Угостил сигаретой, посидели, покурили, за жизнь поговорили...

– Болеешь? – участливо спросил Паленый нового приятеля.

– Маленько... – Вовка осторожничал. На самом деле "маленько" – это было ужасно и отвратительно. Болела голова, слезились глаза, распухший язык едва ворочался, во рту стоял гадостный привкус. Вроде бы кошки большой компанией ночевали. Но только хрен его знает, что у этого здоровенного мужика на уме...

– Я тоже вчера малость перебрал... – доверительно пожаловался Димон Вовке. – Может, по пиву?

– Так я это... – при слове "пиво" сухой рот вдруг наполнился слюной. – Пустой пока...

– Да не вопрос! – отмахнулся Паленый. И тут же свистнул кого-то из тусующихся вокруг мужиков, отправив в ближайший ларек "гонцом".

Через несколько минут они уже прихлебывали ледяное и такое сладкое с похмелья баночное пиво. Такое, какое Вовка и в самые свои лучшие-то дни не мог себе позволить по причине дороговизны напитка.

Вообще-то Вовка понимал, что позволяет себе лишнее, что, принимая "лекарство" из рук этого мужика, ставит себя в определенную зависимость от него. Но только искушение было слишком велико.

А самое интересное то, что Паленый, допив пиво, не стал ничего просить, а просто встал с места и сказал:

– Ну, ладно, Вован, поехал я... Дел еще – куча... – и даже уважительно протянул на прощание руку!

Потом они еще несколько раз встречались... Да и не могли не встретиться – Димон со своими парнями контролировали бригады, в которых Вовка подрабатывал. Паленый всегда здоровался за руку, интересовался делами. И никогда не называл Вовку его погонялом – Заяц. Только Вован.

Правда, ни сигарет, ни пива больше не предлагал. Но зато время от времени подкидывал бригаде, в которой работал Зарубин, выгодных заказчиков.

Очередной разговор последовал недельки через две. И начал его опять же Паленый.

Подсев к Вовке, спросил:

– Слышь, Вован... А тебе не надоело вот так вот?

– Как? – не понял сразу Зарубин.

– Да за гроши здесь горбатиться?

– А куда деваться? – грустно улыбнулся Вовка.

– Есть работа... – глядя ему прямо в глаза, сказал Димон.

Почему-то первое, о чем Вовка подумал, было: "В киллеры вербует!" Стало страшно.

– Да ты не бойся! – Димон, поняв испуг своего приятеля правильно, дружелюбно улыбнулся, обнажив влажно блеснувшие золотые фиксы. – Все законно! Просто рабочий нужен.

– А что за работа? – заинтересовался Вовка.

– На прииске... В тайге. Сезонная...

– Не возьмут... – Зарубин опустил голову. Попасть в приисковую артель было голубой и заветной мечтой каждого из его приятелей. Не раз и не два слышали о тех баснословных деньгах, что получают старатели за сезон.

Вот только у "золотарей" условия были предельно жесткие – "грязная" трудовая или склонность к спиртному – свободен! Даже разговаривать с тобой не будут.

– Могу сделать... – Димон вроде бы равнодушно покосился на Вовку. – Есть один знакомый деловар. Золото роет. Ну, не сам, конечно! Он – так, типа директор. Поговорить?..

Искушение было слишком велико. Как Вовка ни крепился, а все равно, голос, когда он начал говорить, звучал жалобно и заискивающе:

– Поговори, Дим, а? Я, если поможешь, тебе...