Книга «К» - значит кара - Сью Графтон

Я приняла горячий душ, чтобы от пара стало легче дышать, и вышла из ванной, чувствуя себя несколько лучше. Я сменила на постели простыни, вытряхнула из корзины мусор, позавтракала фруктами и йогуртом, прихватила папку с газетными вырезками и отправилась на работу. Отыскав свободное место для парковки, я прошла оставшиеся полтора квартала пешком и попыталась взлететь по лестнице. Обычно я поднимаюсь через две ступеньки, но на этот раз мне пришлось останавливаться на каждом этаже, чтобы перевести дыхание. Обратная сторона любых спортивных занятий заключается в том, что нужны годы для выработки у себя хорошей физической формы; а вот пропадает она очень быстро, почти в одно мгновение. Не поделав свои обычные упражнения всего три дня, я как будто одряхлела и теперь отдувалась и пыхтела, вроде начинающего любителя. Нехватка дыхания вызвала новый приступ кашля. Я вошла в холл конторы через боковую дверь и приостановилась, чтобы высморкаться.

Проходя мимо стола Иды Рут, я задержалась поболтать. Когда я только познакомилась с секретаршей Лонни, ее двойное имя показалось мне тяжеловесным. Я попыталась сократить его просто до Иды, но обнаружила, что ей одно имя не идет. Ида Рут – женщина лет тридцати пяти, крепкая и здоровая, как будто созданная для жизни и работы на свежем воздухе. При взгляде на нее может возникнуть мысль, что ей должно быть не по силам высидеть целый день за пишущей машинкой. Волосы у нее светлые, почти белые, и зачесаны всегда так, словно их отбрасывает назад сильным ветром. Лицо смуглое и обветренное, ресницы белые, глаза синие, как океан. Одевается она консервативно: в прямые, средней длины юбки, свободного покроя жакеты немарких тонов, скучные блузки с длинными рукавами и глухим воротником, всегда застегнутые сверху донизу. Внешне Ида Рут похожа на человека, который любым другим занятиям предпочтет плавание на каяке или лазание по скалам в каком-нибудь национальном парке. Насколько я наслышана, в свое свободное время она именно этим и занимается: взваливает на плечи рюкзак и отправляется пешком по нашим местным горам, делая в день по пятнадцать миль. Ее не останавливают клещи, ядовитые змеи и комары, болота, чащобы, крутые подъемы, острые скалы и прочие радости живой природы, которых лично я стараюсь всеми силами избегать.

Увидев меня, она широко улыбнулась.

– Уже вернулась? Как Мексика? Ты, я вижу, стала какой-то оранжевой.

Я как раз продувала нос, щеки у меня покрылись легким румянцем, вызванным пешим подъемом на третий этаж.

– Все великолепно. Но простудилась в самолете на обратном пути. Два последних дня провела в постели, наглоталась пилюль. А загар у меня не настоящий, от крема, – ответила я.

Она открыла верхний ящик стола и достала оттуда коробочку из-под мятных леденцов, наполненную большими белыми таблетками.

– Витамин С. Бери побольше. Помогает.

Я послушно взяла таблетку и повертела ее перед глазами. Таблетка была просто гигантская. Я вдруг представила, что если она застрянет в горле, то наверняка потребуется хирургическое вмешательство.

– Не стесняйся, бери еще. А если горло болит, то попробуй таблетки с цинком. Как тебе понравился Вьенто-Негро? Развалины видела?

Я взяла еще пару таблеток витамина С.

– В общем неплохо. Только малость ветрено. Какие развалины?

– Ты что, смеешься?! Это же знаменитые развалины. Там произошло страшнейшее извержение вулкана... когда же это было... в 1902 году? Что-то в этом роде. И за считанные часы весь город оказался погребенным под слоем пепла.

– Пепел я видела, – с готовностью подтвердила я. На столе у Иды Рут зазвонил телефон, и она взяла трубку, а я потопала дальше через холл, задержавшись около автомата для охлаждения воды, чтобы наполнить бумажный стаканчик. Я проглотила таблетку витамина, послав ей вслед на всякий случай еще и антигистамин. Глотайте химию, и ваша жизнь будет прекрасна. Я дошла до двери своего кабинета и, оказавшись внутри, открыла одно из окон: за неделю моего отсутствия воздух в комнате застоялся. На столе лежала горка свежей почты: несколько чеков, по которым мне причитались небольшие суммы, а остальное просто мусор. Я проверила автоответчик – на нем было шесть сообщений – и потратила следующие полчаса на приведение жизни в порядок. Завела досье на Венделла Джаффе, вставила туда вырезанные из газет статьи о побеге и новом задержании его сына.

Ровно в девять часов я набрала номер отдела полиции Санта-Терезы и попросила к телефону сержанта Робба. Сердце у меня при этом учащенно забилось, что оказалось для меня неожиданностью. По моим подсчетам, я не видела Иону уже около года. Не знаю, можно ли было когда-нибудь наши с ним отношения называть "романом". Когда я с ним впервые познакомилась, они с Камиллой, его женой, жили отдельно. Камилла только недавно ушла от него, забрав с собой обеих дочерей и оставив Ионе морозильник, до отказа набитый заготовленной впрок едой, которую она уложила на пластиковые подносы, оставшиеся от "телевизионных обедов". В каждой упаковке – а их было около трехсот – лежало аккуратно завернутое в фольгу какое-нибудь блюдо и гарнир из двух видов овощей. На каждой упаковке сверху была прикреплена записка с инструкцией одного и того же содержания: "Разогревать в СВЧ-печи в течение 30 минут. Удалить фольгу и есть". Как будто бы он стал есть, не снимая фольги. Ионе это совсем не казалось странным, что должно было бы насторожить меня с самого начала. Теоретически он был свободным человеком. На самом же деле жена продолжала держать его на коротком поводке. Время от времени она возвращалась и настаивала на том, чтобы они вместе сходили проконсультироваться к психологу или специалисту по семейным отношениям. При этом всякий раз она отыскивала нового специалиста, обеспечивая тем самым невозможность какого-либо прогресса в их взаимоотношениях. Если они начинали улучшаться, Камилла тут же снова уходила от мужа. В конце концов мне все это надоело, и я, решила, что пора выходить из игры. Ни он, ни она этого, по-моему, даже не заметили. Они были вместе с тринадцатилетнего возраста, с седьмого класса. Теперь мне кажется, что я еще доживу до того времени, когда местные газеты напишут о годовщине их свадьбы, на которую, по правилам этикета, принято преподносить подарки из вторичного алюминия.

Так значит, Иона до сих пор работает в отделе по розыску пропавших. Ответил он быстро, в обычной для него деловой полицейской манере:

– Лейтенант Робб.

– Ого, "лейтенант"! Тебя повысили? Поздравляю. Говорит голос из прошлого. Это Кинси Милхоун, – представилась я.

В трубке установилась настороженная тишина, доставившая мне удовольствие: Иона явно вспоминал, кто это такая. Я вдруг очень ясно представила себе, как он там сидит, откинувшись на спинку кресла.

– А-а, здравствуй, привет! Ты как?

– Отлично. А ты?

– Неплохо. Ты что, простудилась? Я тебя совсем не узнал. Говоришь так, будто у тебя нос заложен.

Мы обменялись положенными приветствиями, главными новостями, все это не заняло много времени. Я сказала ему, что ушла из "Калифорния фиделити". Он мне сообщил, что Камилла опять к нему вернулась. У меня возникло ощущение, какое бывает, когда пропустишь пятнадцать серий любимой "мыльной оперы" по телевизору. Включаешься снова, несколько недель или даже месяцев спустя, и тут понимаешь, что на самом-то деле ничего не пропустил.