Книга Долгое ожидание - Микки Спиллейн

– У Сорво куча женщин, – ответил бармен, рисуя на стойке овалы донышком кружки.

– Она была блондинка, натуральная блондинка.

– Хорошо сложена?

Я не был уверен в этом, но подумал, что не ошибусь, если утвердительно кивну головой.

– Была у него такая блондинка, только давно.

– Не помните, как ее звали?

– Да если б и знал, то не думаю, что сказал бы вам. У меня семья, так что лучше оставим этот разговор, а то у меня будут неприятности.

– Ладно. Но вы должны понять, мне необходимо ее найти. А неприятности со стороны Сорво?

– Да нет, сам-то он слишком большой босс, чтобы расправляться с кем-то собственноручно… А крошки, которых бросают такие боссы, обычно выплывают в квартале красных фонарей. Попытайте счастья там.

Я кивком головы поблагодарил его, бросил на стойку мелочь и вышел на улицу.

И тут же я увидел Линдсея. Он завтракал за стойкой огромного универсального магазина, реконструированного на современный лад. Вывеска над стеклянной панелью здания гласила: «Фильберт», а указатель любезно сообщал, что где располагается: слева – закусочная, справа – бар, наверху – хозяйственные товары, посуда, мебель.

Я вошел и опустился на табурет рядом с Линдсеем, негромко сказал:

– Здорово, приятель!

Лицо копа сморщилось в гармошку, он чуть не перекусил соломинку, через которую тянул коктейль.

– Что, язык проглотил? – осведомился я, и он медленно повернулся ко мне.

– Джонни, тебе все-таки не следует так умничать, ведь все еще может повернуться в худшую для тебя сторону.

– Это я уже слышал. Тебе бы следовало обзавестись копами порасторопней. Эти уж больно завалящие.

– Что-то ты совсем распоясался. Кстати, откуда ты так хорошо разбираешься в копах? Я заказал коктейль и сандвич.

– И все-таки, советую убрать их от меня подальше. Когда предъявишь мне обвинение в убийстве, вот тогда делай, что хочешь, а до этого брось свои штучки. Он чуть не взбесился.

– Мне ничего не надо предъявлять, все и так известно!

– Что ж, дело твое, но если интересно, то могу сообщить, что никого я не убивал.

Линдсей оскалил зубы. Глаза его закатились под лоб. Он дрожал от бешенства. Я покончил со своим сандвичем, запил его коктейлем и, протянув руку, вытащил сигарету из его пачки.

– Когда-нибудь… если у тебя появится такая возможность, можешь проверить меня на «детекторе лжи». Я ничуть не обижусь.

Он перестал терзать соломинку, глаза его широко раскрылись, и я увидел, наконец, что они у него синие. До него не дошел смысл моих слов, но я поднялся и вышел.

Национальный банк Линкасла помещался в белом каменном здании, протянувшемся чуть ли не на полквартала в самом центре города. Я вошел туда за несколько минут до закрытия, когда в зале почти никого не было, и не прошло и двух секунд, как почувствовал, что вокруг меня воцарилось молчание. Потом я заметил, что охранник в форме старается вытащить свое оружие. Я поздоровался первым, и он, оставив свои попытки, судорожно сглотнул и неуверенно произнес:

– Джонни?

– А кто же еще? Где мистер Гарднер?

– У себя в кабинете.

– Может, передашь, что я хочу его видеть? Ему не слишком поправилась моя просьба, но он все же потянулся к телефону на стене. Но не успел он снять трубку, как дверь за его спиной отворилась, и на пороге возник человек, который не мог быть никем иным, как президентом банка. Я двинулся к нему навстречу.

– Здравствуйте, мистер Гарднер!

На его физиономии отразилось удивление. Хэвис Гарднер был высоким стройным мужчиной с седеющими волосами, словно сошедший с рекламного объявления. Правда, сейчас он больше напоминал ребенка, впервые в жизни попавшего в цирк и способного лишь глазеть по сторонам.

– Хотел бы поговорить с вами наедине, – спокойно сказали.

– Из всех хладнокровных негодяев… – удивление на его лице сменилось яростью.

– Да, мистер Гарднер, я именно такой. И все же хочу поговорить с вами с глазу на глаз. На всякий случай, хочу сообщить, что полиции известно о моем пребывании в городе. Так будем говорить?

Он плотно сжал губы.

– У меня заседание правления. – Я ухмыльнулся, а он стиснул руки. – Впрочем, его можно ненадолго отложить.

Кабинет Гарднера был обставлен, как и подобает кабинету банковского деятеля: красное дерево и плюш. Он не предложил мне сесть, но я не стал ждать приглашения и уселся сам. Очевидно, начинать разговор предстояло мне.

– Я ищу Веру Уэнст. Как вы думаете, мистер Гарднер, где она может быть?

Вместо ответа он снял трубку и попросил соединить его с полицией. Выслушав ответ на вопрос, почему я явился к нему в банк, он сразу повесил трубку.

– Так вы, значит, считаете, что выкрутились? – прошипел он.

– Да, я так считаю. Теперь поговорим о Вере.

С минуту Гарднер внимательно разглядывал меня, переводя взгляд снизу вверх.

– Разумеется, я понятия не имею, где она. И знаете, что бы я сделал на вашем месте?

– Перерезал бы себе глотку? Замолчите и слушайте. Я и цента никогда не брал из этого заведения. Да, действительно, я сбежал, но это мое личное дело.

Он поспешно отступил на несколько шагов к своему огромному столу.

– Что это вы говорите, Макбрайд?

– Говорю, что меня ловко запутали. Все было специально подстроено, ясно?

– Нет.

– В таком случае объясню иначе. Почему именно меня обвиняют в присвоении этих двухсот тысяч долларов?

Гарднер никак не мог решиться, следует ли ему изумиться или забеспокоиться. Он несколько минут внимательно изучал свои руки, как будто видел их впервые, а потом снова взглянул на меня.

– Знаете, Макбрайд, если бы закон наложил на вас карающую длань, я бы даже не стал обсуждать этот вопрос. Но то, что вы добровольно вернулись сюда, заставляет меня отнестись к этому делу несколько иначе.

– Так и следует поступать. Ведь до сих пор меня еще никто не выслушал.

– Что же именно вы хотите сказать?

– Сперва вы расскажите, как это все произошло.

– Я теперь и сам не знаю, что думать. Доступ к этим расчетным книгам имела только мисс Уэнст, однако она никогда не прикасалась к ним. Но однажды я увидел их у нее и удивился, чего это ради она извлекла их из сейфа. Она объяснила, что вы хотели на них взглянуть. Я заинтересовался и решил тоже поглядеть книги. И тут же обнаружил следы подлога.

– Сколько денег недоставало?

– Двести одну тысячу сорок восемь долларов, – произнес он таким тоном, точно был удивлен, что я об этом спрашиваю.