Книга Проклятие Дейнов - Дэшил Хэммет

– Отомстить? Тогда уж придется сказать все. Врать мне, как вы сейчас поймете, незачем. Я сама подстроила убийство Лили. Ясно? Я научила девочку, что делать, натаскала ее, натренировала, все тщательно отрепетировала. Ясно? Мы ведь с Лили были сестрами, настоящими сестрами, и... страшно ненавидели друг друга. Морис был близок с нами обеими – в буквальном смысле, – хотя жениться ни на одной не собирался. Зачем ему? Но мы жили бедно, а он – нет, потому-то Лили и хотела женить его на себе. А раз хотела она, хотела и я – ведь мы были настоящими сестрами. Только Лили первой удалось заманить его в ловушку. Звучит грубовато, зато точно.

Габриэла родилась месяцев через шесть-семь после свадьбы. Ну и счастливая получилась у нас семейка! Я жила вместе с ними, мы ведь были не разлей вода, и с самого раннего возраста Габриэла любила меня крепче, чем мать. Тут уж я постаралась: чего только тетушка Алиса не сделала бы для своей дорогой племянницы. Привязанность девочки выводила Лили из себя, но не потому, что она сама так уж сильно любила дочь, – просто мы были сестрами, и чего хотела одна, хотела другая, причем без всякой дележки.

Не успела Габи появиться на свет, а я уже решила, что и как сделаю, и через пять лет привела замысел в исполнение. В верхнем, замкнутом на ключ ящике шифоньера хранился маленький пистолет Мориса. Я открывала ящик, разряжала пистолет и учила Габи эдакой занятной игре. Растянувшись на кровати сестры, я притворялась, что сплю. Девочка подставляла к шифоньеру стул, вытаскивала пистолет, подкрадывалась и, приставив дуло к моей голове, спускала курок. Если она подкрадывалась без шума и как надо держала оружие в ручонках, я давала ей конфету, а заодно предупреждала, чтобы она никому не проболталась, особенно маме – ведь мы хотим преподнести ей сюрприз, удивить ее.

Вот и удивили, когда она как-то днем легла вздремнуть, приняв от головной боли таблетку аспирина. На этот раз, открыв шифоньер, я не стала разряжать пистолет. Затем разрешила девочке поиграть в эту игру с мамой, а сама спустилась к знакомым на этаж ниже. Никто не заподозрил бы теперь, что я повинна в трагической кончине любимой сестрички. Мориса, я знала, в середине дня дома не будет. Услышав выстрел, мы с соседями кинулись бы наверх и обнаружили, что, играя пистолетом, Габриэла нечаянно застрелила мать.

Девочки я не боялась. Умишко у нее был, как я уже говорила, слабенький, к тому же она мне доверяла, любила меня, а во время официального расследования я бы взяла ее на руки и уж как-нибудь да проследила, чтобы она не проговорилась о моей роли в этой... затее. Но Морис чуть все не испортил. Неожиданно вернувшись домой, он оказался у дверей спальни как раз в тот момент, когда девочка спустила курок. Еще полсекунды, и он бы успел спасти жену.

Нам, конечно, не повезло – Мориса посадили, зато ему и в голову никогда не приходило подозревать меня. А его желание сделать все, чтобы девочка забыла о несчастье, избавило меня от нервотрепки и дальнейших забот. Да, я действительно выследила его после побега с Чертова острова и, когда Аптон раздобыл его адрес, приехала к нему в Сан-Франциско. Я действительно женила его на себе, убедив, что только так мы сможем наладить исковерканную жизнь. Тут мне многое сыграло на руку: и моя явная преданность их семье, и необходимость держать правду в тайне от Габриэлы, ее любовь ко мне и ненависть к Морису, которую я осторожно и искусно разжигала, вроде бы неуклюже уговаривая девочку простить отцу убийство. В тот день, когда он женился на Лили, я поклялась, что отниму его. И отняла. Надеюсь, моя дорогая сестричка знает в аду про это.

Улыбка с ее лица сошла. Бешеная ненависть уже не пряталась в глубине глаз, не подрагивала в голосе – она выхлестнулась наружу.

Миссис Леггет казалась сейчас воплощением этой бешеной ненависти и единственным живым существом в лаборатории. Остальные восемь человек застыли, не видя, не воспринимая друг друга: все смотрели только на нее, слушали только ее.

Она отвернулась от меня и вытянула руку в сторону Габриэлы, сидевшей в другом конце комнаты. Голос у нее стал громким, хриплым, в нем звучало дикое торжество, а из-за частых пауз речь походила на какое-то заклинание:

– Ты – ее дочь и тоже проклята. У тебя такая же черная душа и такая же порченая кровь, как у нее, как у меня, как у всех Дейнов. Твои руки с детства в крови матери, и это тоже твое проклятие. У тебя вывихнутые мозги, ты не можешь без наркотиков – а это уже подарки от меня. Твоя жизнь будет черной, как была черной у меня и у твоей матери. Она будет черной у всех, с кем тебя сведет судьба, как была черной у Мориса. Твое...

– Хватит, – тяжело дыша, сказал Эрик Коллинсон. – Пусть замолчит.

Зажав уши ладонями, с исказившимся от ужаса лицом Габриэла Леггет вдруг страшно закричала и рухнула на пол.

Пат Редди был еще неопытной ищейкой, но мы с О'Гаром не имели права ни на мгновение спускать с миссис Леггет глаз, как бы страшно девушка ни кричала. И все же, пусть на долю секунды, мы отвернулись, и миссис Леггет этого хватило. Когда мы снова взглянули на нее, в ее руках был пистолет, и она сделала первый шаг к дверям.

Между ней и выходом никто не стоял: высокий полицейский в форме вместе с Коллинсоном хлопотал над Габриэлой. Путь был свободен, а повернувшись спиной к двери, она взяла под наблюдение и Фицстивена. Горящий взгляд над дулом вороненого пистолета перебегал с одного лица на другое.

– Не двигаться! – прошипела она и сделала еще один шаг к двери.

Пат Редди напружинил ноги, но я сдвинул брови и покачал головой. Ловить ее надо было в холле или на лестнице – здесь это грозило смертью. Не поворачиваясь к нам спиной, она переступила порог, резко выдохнула сквозь сжатые зубы и исчезла.

Оуэн Фицстивен выскочил за ней первым. Хотя полицейский загораживал мне дорогу, я оказался вторым. Она была уже у лестницы в другом конце тускло освещенного холла; Фицстивен быстро ее нагонял.

Когда я добежал до ступенек, он поймал миссис Леггет на площадке между этажами. Одну ее руку ему удалось прижать к телу, другая, с оружием, была свободна. Он хотел вырвать пистолет – не удалось. Она повернула ствол в его сторону, но тут, пригнувшись, чтобы не зацепить головой лестницу, я с разбега прыгнул вниз.

Я врезался в них, сбил обоих в угол, и пуля, предназначенная Фицстивену, ушла в ступеньку.

Мы оказались на полу. Я обеими руками попытался поймать пистолет, но не смог, и мне пришлось обхватить ее за талию. Рядом с моим подбородком сухие пальцы Фицстивена сжали ее руку с пистолетом.

Она извернулась и всем телом навалилась мне на правое плечо, пострадавшее в автомобильной аварии. Удержать ее не было сил. Она перекатилась на меня, приподнялась...

Выстрел грянул прямо над ухом, опалив мне щеку.

Миссис Леггет обмякла.

Когда О'Гар и Редди растащили нас, ее тело осталось неподвижным. Пуля пробила ей горло.

Я поднялся в лабораторию. Габриэла лежала на полу, доктор с Коллинсоном стояли рядом с ней на коленях.