Книга Пять поросят - Агата Кристи

– Такова уж природа человека. Мы с вами, мистер Блейк, знаемлюдей и не строим иллюзий относительно наших ближних. Большинство из них не такплохи, но их нельзя идеализировать.

Блейк сказал искренне:

– Я лично давно уже отказался от иллюзий!

– Зато, как мне говорили, вы замечательный рассказчиканекдотов.

– О! – Глаза Блейка заблестели. – А этот вы слыхали?..

Притча была не очень-то поучительная, но милая, в нужныймомент Пуаро рассмеялся.

Филипп откинулся на спинку стула, зажмурив глаза, чтосвидетельствовало о его хорошем настроении. Эркюлю Пуаро вдруг пришло в голову,что этот тип слишком похож на самоуверенного поросенка.

«Один поросенок пошел на базар…»

Каков же он, этот Филипп Блейк? Человек, который, кажется,избавлен от забот. Самоуверенный, всем доволен. Его не волнуют укоры совести,не преследуют воспоминания… Он похож на хорошо откормленного поросенка,который, попав на рынок, заслужил наивысшую цену… Но когда-то он, наверное, былиным человеком, лучше. В молодости он, пожалуй, был красивым. Глаза его,правда, слишком близко посажены, но вообще он хорошо сложен. Интересно, сколькоему сейчас лет? Видимо, думал Пуаро, где-то за пятьдесят. Следовательно, вовремя смерти Крейла ему было около сорока. Тогда он был свободнее, требовал отжизни больше, а получал, наверное, меньше.

Пуаро спросил, скорее только для того, чтобы начатьразговор:

– Вы же понимаете мое положение?

– Нет, ей-богу, поверите – не понимаю.

Биржевой маклер снова выпрямился, взгляд его стал пытливым.

– Почему вы занялись этим делом? Вы же не писатель.

– Нет, совсем нет. Я детектив.

Наверное, никогда раньше Пуаро не выказывал такойскромности.

– Понятно. Знаменитый Эркюль Пуаро!

Но в тоне Филиппа Блейка была и доля насмешки. Он былслишком англичанином, чтобы воспринимать всерьез амбиции какого-то иностранца.Своим сердечным друзьям он сказал бы: «Маленький забавный шарлатан. О!Представляю себе! Его небылицы наверняка волнуют дам!» И хотя эта насмешливостьбыла именно тем, что пытался вызвать Пуаро, она не принесла ему удовлетворения.Надо быть невесть каким человеком, чтобы остаться равнодушным при имени Пуаро!

– Я счастлив, – искренне сказал Пуаро, – что вы обо мненаслышаны. Мой успех, позвольте вам сообщить, состоит в психологизме, в вечных«почему» и «зачем» человеческого поведения. Это и есть, мистер Блейк, то, чтосейчас интересует мир в области преступности. Раньше преобладало романтическоенаправление. Крупнейшие преступления пересказывались лишь с точки зрениялюбовных историй. Сегодня все совсем иначе. Люди с интересом читают о доктореКриппене,[3] который убил свою жену – гигантскую женщину, тогда как сам он былсовсем маленький и незаметный, что вынуждало его чувствовать себянеполноценным. О знаменитой даме, которая убила своего отца за то, чтокогда-то, в детстве, он ее ругал. Вот те «почему» и «зачем» преступления,которые увлекают сегодня.

Филипп Блейк сказал:

– Это «зачем» в большинстве случаев довольно понятно:деньги.

Пуаро воскликнул:

– О нет, сударь! Это «зачем» так трудно постичь! В этом исуть!

– И здесь вы входите в игру?

– И здесь, как вы сказали, я вхожу в игру! Писатели решилипересмотреть рассказы о некоторых преступлениях прошлого, взглянуть на нихсквозь призму психологии. Психология в преступлениях – вот моя специальность. Ия принял этот вызов.

Филипп Блейк улыбнулся.

– Довольно выгодно, наверное?

– Надеюсь, так.

– Поздравляю. Теперь, возможно, вы мне скажете и то, гдевхожу в игру я?

– Естественно, в деле Крейл, сударь.

Филипп Блейк даже не вздрогнул, однако задумался.

– Да, естественно, в деле Крейл… – сказал он после паузы.

Эркюль Пуаро спросил озабоченно:

– Возможно, это вам неприятно, мистер Блейк?

– О, насчет этого… Зачем обижаться на то, чего ты не можешьопровергнуть? Дело Кэролайн Крейл есть наше общее дело. Каждый может написать онем. Здесь нет никакого резона возражать. Это с одной стороны, а с другой – яне скрываю от вас, что это мне очень неприятно. Эмиас Крейл был одним из лучшихмоих друзей. Мне бы не хотелось эту неприятную историю ворошить снова. Но чтож, иногда приходится поступать и вопреки своему желанию.

– Вы философ, мистер Блейк.

– Нет, но я считаю, что в этом деле незачем звонить во всеколокола. Думаю, вы это учтете.

– Во всяком случае, я надеюсь написать обо всем этомтактично, – сказал Пуаро.

Филипп, хотя ему было нисколько не смешно, сказал:

– Мне хочется прыснуть от смеха, когда я слышу от васподобные речи.

– Смею вас заверить, мистер Блейк, что меня это в самом делеинтересует. И не только из-за денег. Я искренне хочу восстановить прошлое,почувствовать и увидеть своими глазами события, проникнуть за границы того, чтокажется очевидным, и представить себе мысли и чувства действующих лиц в этойдраме.

– Я не вижу в этой истории каких-то особых тонкостей.Обычный судебный процесс. Обычная женская ревность – и больше ничего.

– Меня бы очень интересовали, мистер Блейк, ваши впечатленияот этого процесса.

Блейк сказал с неожиданной резкостью:

– Впечатления, впечатления! Не говорите так шаблонно. Я жеприсутствовал там не просто как человек со стороны. Мне кажется, вы не отдаетесебе отчета… Ведь это был мой друг – понимаете? И его отравили. Если бы я действовалпорасторопнее, я мог бы его спасти!

– Как вы пришли к такому выводу, мистер Блейк?

– А вот как. Думаю, вы уже прочитали изложение фактов,связанных с делом?

Пуаро кивнул головой.

– Очень хорошо. В то утро мой брат Мередит позвонил мне потелефону. Он был чрезвычайно взволнован. Один из его проклятых препаратовисчез, а препарат этот был смертоносный. Что же я сделал? Я предложил емуприйти и обсудить этот вопрос, решить, как лучше поступить. Вы понимаете –решить, как лучше… Я и сегодня удивляюсь, как я мог так рассуждать, чурбан! Ядолжен был действовать немедленно, не тратя времени. Пойти сразу же к Эмиасу ипредупредить его, сказать: «Кэролайн выкрала яд у Мередита. Тебе и Эльзеследует остерегаться».