Книга Обреченные эволюцией, или Новые приключения мусоров - Андрей Воробьев

С афиши в лицо оперативнику смеялась немного испитая физиономия господина в канотье, выглядывающая из-за ряда стройных ножек, соблазнительно отплясывающих канкан.

Идея вербануть артиста пришла сама собой.

Кто же, оказавшись в тыловом городке, не воспользуется случаем, чтобы поглазеть на голые женские ножки?

Вася справедливо рассудил, что и армейское офицерство, и полиция, и злосчастная контрразведка не могут придумать лучшего места встречи, которое изменить ну никак нельзя, разве что отправив всех на фронт.

– Где искать наших онеров из главка или экс-РУБОПиКа? – задал себе вопрос Рогов. – В рюмочных на Захарьевской и Чайковского [На этих улицах в Петербурге располагаются подразделения ГУВД, ФСБ и экс-РУБОП. В названных рюмочных также с удовольствием выпивают после службы офицеры из ближайших военных училищ (проверено практикой)]. А где мы будем искать выход на местную контрразведку? Естественно, в ближайшем “гадюшнике”, каковым, судя по всему, является кабаре.

Дальнейшие рассуждения оперативника сводились к тому, что пьяные контрразведчики просто обязаны наведываться за кулисы, пытаясь познакомиться с симпатичными актрисульками.

Значит, господам из службы Кудасова не миновать знакомства с указанным на афише Бубой, а самому Касторскому – с питерским оперативником. Поэтому Вася решительно зашагал в центр города, чтобы встретиться с куплетистом.

По дороге он увидел двух кумушек, активно обсуждавших семейные проблемы. Рогов, остановившись поодаль, вежливо кашлянул, чтобы на него обратили внимание, но женщины были слишком увлечены разговором, чтобы обращать на кого-то внимание.

– Моя старшенькая внучка, Нюрочка, – хвасталась одна из собеседниц, – четыре годика всего, а такая смышленая, такая помощница растет! Все по дому старается. Я – за водой, она за ведерко держится, я – прибираться, она – к венику. Малой внучок на свет появился, родительница ему колыбельную поет, Нюрочка подпевает и люльку качать помогает. Правда, вчерась конфуз вышел. Собралась я перепеленать внучека, пока мамка его в огороде копается. Смотрю, попка вся розовенькая, прелая. Ну, взяла мелу немного и попку-то присыпаю. А Нюрочка моя за всем внимательно следит да спрашивает: “Бабуська, мозьно, пока ты его солью сыпешь, я пойду печку ластоплю?”

– Ой, правда, помощница растет, – согласилась другая кумушка. – А как зять твой Степка дитятко-то назвать решил?

– Да гадаем пока, – развела руками первая, наконец-то удосужившись заметить Рогова и осведомиться: – Чего тебе? А-а-а! Казино шукай тамочки, ступай пока по ентой улице прямо, потом налево, а после спросишь, люди подскажут. Али у Гадай Степаныча спроси…

И кумушки, забыв про прохожего, продолжили обмениваться новостями.

“Ничего себе имечко – Гадай Степанович! – размышлял Рогов, продолжая шагать по дороге к казино. – Еще бы Гайдаром или, лучше, Чубайсом Абрамычем назвали. Придумают же люди!”

Не успел оперативник миновать и пару кварталов, как нос к носу столкнулся с армейским патрулем.

На этот раз Рогов благоразумно не стал дразнить служивых паспортом, а, напустив на себя как можно более важный вид, поинтересовался, почему у одного из солдат не застегнут крючок на воротнике шинели:

– Совсем распустились тут! По возвращении в часть доложите старшему, чтобы вас наказали”!

Несмотря на то что виновник нарушения формы одежды, крикнув “Виноват!”, торопливо застегнулся, но служебное удостоверение предъявлять все же пришлось. На этот раз старший патруля взял корочки и, старательно шевеля губами, долго вчитывался в них. Когда Вася уже прикинул, через какой забор он будет прыгать, спасаясь от преследования, старший протянул документ обратно и четко козырнул:

– Виноват, ваше благородие. Обознались!

– И с кем это вы меня изволили спутать? – высокомерно осведомился Рогов. – Не с Буншей ли Иваном Васильевичем, царем самозванным?

– Никак нет, господин лейтенант! Буншей не могем знать! Приказ имеем лазутчиков шукать. Из “неуловимых мстителей”.

– И что, вы думаете, у них есть мандаты с названием этой фирмы? – удивился оперативник. – Или на лбу звезда горит?

– Никак нет-с! – замотал головой старший патруля. – Но, говорили, им годков мало…

– Как мне? – хмыкнул Вася. – Так лучше вы, господа, у кабаре ищите. Там молодежи много. Знаете, надеюсь, как туда пройти?

– Известно дело, – подтвердил старший, махнув в сторону рукой, – тута по улице шагов триста будет. Но, извиняйте, господин офицер, у нас другой маршрут.

– Ну, раз другой, – милостиво согласился Рогов, – тогда с Богом, несите службу, как предписано уставом, “бодро, ничем не отвлекаясь”.

– Рады стараться, ваше благородие! – снова молодцевато козырнул старший, вытянувшись во фрунт.

Но Вася уже направился в сторону казино.

Буба из Парижа

Вполне понятное любому бизнесмену недовольство генерального директора издательства “Фагот” Василия Акакиевича Трубецкого не знало границ.

Сначала его дважды немотивированно оскорбил какой-то милицейский стажер, затем оказалось, что никто не собирается возбуждать по этому вопиющему факту уголовное дело, а напоследок бизнесмену дали от ворот поворот в райуправлении, куда Трубецкой явился отстаивать попранные гражданские права и где он провел три часа в пропахшей бомжами клетке в ожидании аудиенции начальника.

Такого удара по своим чести и достоинству генеральный директор не ожидал.

Но Трубецкой не сломался, а взял себя в руки и усилил борьбу за дисциплину на вверенном ему урюпинскими партнерами предприятии.

Для примера он уволил нескольких младших редакторов, наложил справедливые штрафы на всех сотрудников отдела реализации, в очередной раз не выполнивших утвержденные и согласованные планы продаж, вышвырнул на улицу своего второго заместителя, не сумевшего купить права на издание суперпопулярной серии книжек “Гарри Потцер”, где повествовалось о хитром еврейском мальчугане, рассказывавшем всем, что он волшебник, разогнал отдел маркетинга и вдвое урезал зарплату халявившим уборщицам.

Но измученная душа издателя на этом не успокоилась и продолжала требовать справедливости.

Когда кончились подчиненные, владелец “Фагота” попытался наехать на любовницу, потребовал у нее отчет за потраченные деньги и даже махнул кулачком, но встретил отпор в виде хорошего удара тефлоновой сковородой по плешивой голове и упреков в скаредности. Что-что, а здесь любовница была в своем праве. Василий Акакиевич действительно был экономен сверх всякой меры. Если посчитать сумму, на которую он одарил свою полюбовницу за год, то выходило чуть более пятисот долларов.

Корыстолюбивая содержанка также прикинула собственную выгоду от общения с Трубецким и выставила того вон.

Генеральный директор долго стучал в дверь и требовал, чтобы любовница вернула все его подарки, но наглая дамочка лишь выбросила на лестничную площадку злополучную сковороду, а косметику и пару маечек, купленных чуждым расточительности издателем в “секонд-хэнде”, оставила себе.