Книга На грани фола - Чингиз Абдуллаев

Как бы он поступил, если бы Джил предпочла ему другого? Как бы он поступил? Ведь он, безусловно, ее любит и каждый раз убеждал себя, что, если это произойдет, он не станет претендовать на особую исключительность. Если ваша жена готова встречаться с другим, значит, винить нужно самого себя. Или, в некоторых случаях, когда мы имеем дело с развращенной и испорченной душой, – саму женщину. В любом случае в обоих вариантах нужно разрывать отношения, а не устраивать мучительные сцены дознания и ненужные скандалы.

Дронго всегда считал, что в ревности больше уязвленного самолюбия, чем любви. Но сейчас, глядя на уходящую пару, он, кажется, впервые в жизни испытывал нечто вроде ревности к женщине, с которой даже не был знаком.

– Вы будете что-нибудь есть? – осторожно спросил подошедший официант.

– Нет, спасибо, – ответил Дронго, а сам подумал, что своим не совсем адекватным поведением уже начал обращать на себя внимание остальных.

Поднявшись в свой номер, он переоделся и пошел к бару, где уже собрались несколько человек вместе с Бочкаревым: сам Лев Евгеньевич, Марина, тренер Веземан, начальник команды Бабаян, пресс-секретарь Олегов и Денис Григурко. Футболисты в такой поздний час уже отправились отдыхать, режим соблюдался достаточно строго.

– Идите к нам, – весело позвал Бочкарев, – наших пинкертонов здесь нет. Или вас лучше называть вторым Шерлоком Холмсом?

– Лучше первым Дронго, хотя, честно говоря, мне всегда очень нравился Шерлок Холмс, – признался эксперт, усаживаясь на диван рядом с Веземаном.

– В мировой литературе он – первый частный детектив, – сказала Марина.

– Нет, – улыбнулся Дронго, – второй. Первым был Огюст Дюпен, наделенный особыми аналитическими способностями в рассказах Эдгара По. А уже вторым, после него, стал Шерлок Холмс. Позже появились патер Браун, Пуаро, комиссар Мегрэ, Ниро Вульф и все остальные.

– Никогда не слышал про Дюпена, – признался Бочкарев. – Как интересно… Получается, что был такой английский автор Эдгар По, который тоже писал детективы?

– Американский, – поправила его Марина. – Обычно о нем не помнят, хотя он и считается родоначальником детективного жанра. Но именно Артур Конан Дойл сделал своего героя всемирно известным сыщиком.

– Вот кого нам не хватает, – произнес Бочкарев, – нового Шерлока Холмса. Хотя герр Веземан уверяет нас, что наш новый знакомый может расследовать любое преступление. А Марина говорит, что он очень известный сыщик.

– Эксперт по расследованиям преступлений, – поправила Марина, – но действительно очень известный.

– Вот и отлично, – добродушно согласился Бочкарев. – Значит, мы скоро узнаем, кто из наших ребят решил сработать против команды. Узнаем и сразу выгоним, чтобы другим неповадно было. И выгоним с таким волчьим билетом, что его ни одна команда никогда в жизни больше не возьмет играть. Даже за команду дома престарелых…

Сидевший по другую сторону от Веземана Феликс Олегов перевел слова Бочкарева тренеру. Тот согласно кивнул.

– Скажи официанту, чтобы принес нашему гостю что-нибудь выпить, – предложил Бочкарев, – и пусть принесет нам другие коктейли. В этих почти не чувствуется спиртного, как будто пьем сладкий сок с капельками рома.

– Нужно заказать другой коктейль, – предложил Григурко. Он говорил по-русски с характерным украинским акцентом. – Я лучше сам выберу вам что-нибудь подходящее. Здесь многие официанты хорошо знают русский.

– Мне что-нибудь полегче, – попросил Дронго.

Григурко развернул меню и подозвал официанта. Вскоре на столиках перед гостями появились новые стаканы.

– Мы уезжаем через два дня, – сказал Бочкарев, обращаясь к Дронго, – и было бы здорово, если вы смогли бы найти отравителя за это время. Я бы улетел отсюда в гораздо лучшем настроении.

– Вы считаете, что расследование преступления можно приурочить к определенной дате? – иронично уточнил Дронго.

– Я думаю, что можно вычислить этого типа, – убежденно произнес Бочкарев. – У вас все козыри на руках. Чаржов и Скульский уже провели доскональное расследование, опросив всех членов команды. Вам остается только вычислить, кто именно это мог сделать. Главное, что нет неизвестных подозреваемых, все они здесь, вместе с нами. Есть из кого выбирать.

– Для этого нужно уяснить хотя бы причины подобных действий, – заметил Дронго. – Если мы поймем причины, то истинного виновника можно легко выявить.

– Причины как раз понятные, – возразил Бочкарев. – Тот, кто это сделал, сознательно хотел нашего проигрыша в обоих случаях, что и произошло. Убрать основного вратаря в таких важных матчах – значит серьезно ослабить команду. Тут все ясно…

– Я не об этих. Понятно, что Епифанцева травили именно для того, чтобы ваша команда проиграла. Но почему отравитель хотел проигрыша вашей команды? Я говорю об этом, вернее, о побудительных мотивах поступков отравителя.

– Деньги, зависть, недоброжелатели, конкуренты – сколько угодно может быть побудительных мотивов, – недовольно пробурчал Бочкарев.

Они говорили по-русски, а Феликс Олегов переводил их слова Веземану. Тот согласно кивал и, в какой-то момент не выдержав, вмешался в разговор:

– Я до сих пор не верю, что в нашей команде могут быть такие люди. Спортсменам трудно лицемерить, двойственность их поведения будет сразу видна на поле.

Он нервничал и поэтому произнес фразу по-английски, а Феликс перевел ее на русский.

– Тогда кто еще мог это сделать? – нахмурившись, поинтересовался Бочкарев. – Я сам? Или Михаил Арташесович? – показал он на Бабаяна. – Или, может, наш пресс-секретарь Феликс? Кто еще там бывает? Наш врач Эмик или сам Денис Петрович?

– Я еще не отравил ни одного человека в своей жизни, – обиделся Григурко. – Я повар, а не отравитель.

– Вот именно. Я не хотел вас обидеть, Денис Петрович, – примирительно заметил Бочкарев, – просто хочу объяснить нашему тренеру, что подозревать нужно всех, а сделал эту пакость один из тех, в кого он так безоговорочно верит.

Он хотел еще что-то добавить, но увидел идущую по просторному холлу жену и, пробормотав какое-то проклятье, быстро поднялся. За ним поднялись и все остальные. Громко стуча каблуками, Эмилия Максимовна подошла к ним. Ей было около сорока, и, несмотря на явные усилия пластических хирургов, она выглядела немного старше своих лет. Подтяжка лица, подправленный нос, немного увеличенные губы – все эти детали можно было заметить при внимательном взгляде. Она даже нарастила себе грудь, но это было уже не столь заметно. Одетая в светло-желтое платье от известного английского модельера, Эмилия Максимовна надела обувь на высоких каблуках, которая зрительно сильно увеличивала ее рост. На руках часы, усыпанные бриллиантами, светлые волосы собраны в один большой узел. Она подошла вплотную к мужу и, ни с кем не здороваясь, нервно спросила:

– Я не совсем понимаю, что здесь происходит, Бочкарев?