Книга Лес повешенных лисиц - Арто Паасилинна

– Доброе утро, майор. Не принесешь ли воды умыться, надо привести себя немного в порядок.

Глаза майора сверкнули. Мгновенье он сжимал свой огромный кулачище, пока не вспомнил, что обязанности помощника относятся именно к его нынешней компетенции. Он вышел на улицу, поднял из колодца ведро чистейшей воды, отнес на кухню и согрел на плите. Он налил нагревшейся воды в таз, взял в руки полотенце, мыло и бритвенные принадлежности младшего научного сотрудника и отнес все это в жилую часть. Ойва Юнтунен умылся, побрился и вытер лицо. Только после этого он устроился наслаждаться трапезой.

– Очень приличный завтрак, – похвалил он майора.

– Солдат должен все уметь, – довольно хмыкнул Ремес.

Ойва Юнтунен рассматривал неструганый стол лесорубов, за которым в течение многих лет ели и заполняли артельные книги счетов. Это было нелепое, грубо сколоченное из обрезных досок сооружение с торчащими во все стороны ржавыми шляпками гвоздей. Какой-то измеритель от нечего делать вырезал тупым лезвием ножа на столешнице свои инициалы и дату: "М.Т.1954. Anno domini".

Да, стол был уже старый.

– Нам нужно приобрести скатерть на стол. А то кусок в горло не лезет, – заявил Ойва Юнтунен.

Майор выхлебал кофе до последней капли и отправился выполнять распоряжение начальства. Сперва он подумывал сделать скатерть из своего банного полотенца, но понюхав его, сказал себе: "Отставить". В комнате для поваров были старые цветастые шторы. Майор сдернул одну из них, отрезал края и расстелил ткань на столе.

– Когда в следующий раз выберешься к людям, можешь купить еще постельного белья, –– давал цеу Ойва Юнтунен. Он вспоминал свою квартиру в Стокгольме. Ему казалось, что в этом пустом бараке нужно понаставить еще больше разной мебели, чтобы почувствовать себя человеком.

После завтрака мужчины отправились на улицу справить малую нужду. Заодно высвистели из леса Пятисотку и отдали ему остатки завтрака. Очень даже понравился лисенку бекон с поджаристой корочкой. В благодарность за угощение зверек оскалился и немного поворчал. Лесные робинзоны отметили, что у животных своеобразное понятие о застольном этикете.

Майор высказался в том смысле, что не пора ли действительно отправиться помыть для пробы немного золота. На нижнем склоне Куопсувары журчал маленький ручеек с болотистыми берегами, который через несколько километров впадал в реку Сиеттелейоки. Мужчины дошли с инструментами до ручейка, не шибко напоминавшего золотоносные участки на реках Лемменъйоки и Ивалойоки. Однако, по мнению Ойвы Юнтунена, и здесь для потехи можно было бы попытать счастья. Майор подумал, что этот Асикайнен действительно городской, раз надеется в такой тине найти золото. Оба берега ручья были заболочены, но тем не менее на дне просматривался отфильтрованный течением песок. Ойва Юнтунен забрел в воду и захватил лотком песка. Вода была холодной. Когда доморощенный старатель немного встряхнул песок, копируя киношных золотоискателей, то единственным следствием этого были песок и холодная вода, хлынувшие в сапог через голенище.

Майор скептически наблюдал с берега за мытьем золота.

– Не поискать ли ручей получше? Не стоит ковыряться в этой грязной канаве.

Однако Ойва Юнтунен промывал уже второй лоток. Майор ухмыльнулся:

– С таким же успехом можно искать золото в навозной куче.

Ойва Юнтунен бросил на майора колючий взгляд. Ему хотелось сказать, что он действительно выкопал золото из навозной кучи. Тридцать шесть килограммов! Однако он ничего, разумеется, не сказал, а забрел вниз по течению ручья за маленький поворот. Там он тайком насыпал в свой лоток шепотку золотого песка собственного изготовления и сверху набрал из ручья воды и песка.

И тем не менее намывать золото оказалось захватывающим занятием. Было интересно наблюдать, как понемногу частицы золота вымывались из песчаной массы и красиво укладывались на дне лотка. Когда в лотке оставалось всего чуть-чуть песка и красивый слой из золотых частиц, Ойва Юнтунен крикнул майору:

– Эй, фон Ройтерхольм, иди-ка сюда!

Майор лениво подошел. Ойва Юнтунен протянул ему свой лоток.

– Ну, что скажешь? Думаю, что это золото.

Сигарета выпала изо рта майора. Держа лоток дрожащими руками, он смотрел то на смесь из песка и золота, то на своего удачливого товарища. Он выбрался из ручья, осторожно поставил лоток на кочку и взял пальцами одну из самых крупных частиц. Он рассматривал крупицу золота вблизи, изучал ее, и было похоже, что блеск золота отразился в глубоких глазах майора: они засветились новым, немыслимым светом, стали излучать наводящий страх блеск золотой лихорадки. Майор взял находку приятеля в рот и прикусил ее. Крупица золота расплющилась между клыками Ремеса.

– Золото! Черт побери, это же настоящее лапландское золото!

Майор быстро и умело промыл драгоценный металл из остатков песка. С замиранием сердца он смотрел на добычу. По крайней мере десять или пятнадцать граммов чистого золота!

Ойва Юнтунен уложил золото в свой бумажник, в отделение для мелочи. Майор следил за его действиями, и в его глазах светились беспокойные огоньки золотой лихорадки.

Теперь уже майор взял лоток. Он ринулся в ручей, набрал полный лоток песка и камней и стал лихорадочно промывать. Ну а Ойва Юнтунен стоял на берегу. Он закурил и подумал, что вот теперь-то этот ручей наверняка устраивает майора.

Однако Ремесу не повезло. Несмотря на то что он ковырялся в ручье больше часа, замутив всю воду и передвинув лежавшие на дне камни, в его лотке не оказалось ни единой крупинки золота. Ойве Юнтунену стало жаль столь усердного приятеля. Он пообещал отдать майору часть своего золота, однако Ремес не желал принимать подарков, а заявил, что свое золото он намоет сам. Хотя сразу и не получилось, но ведь впереди еще лето и осень.

– В любом случае стоит остаться на этом ручье. Здесь должно быть много золота, раз уж тебе с первого раза привалило столько. Пойдем в барак и взвесим наше богатство, я купил в Киттиле почтовые весы. Завтра же начну строить желоба. С одним только лотком не стоит стараться, это требует просто немыслимого фарта.

Почтовые весы показали, что Ойва намыл шестнадцать граммов золота. Добыча была ссыпана в аптечный пузырек, в котором Ремес хранил таблетки на случай похмелья.

– Красота-то какая! – восхищался майор, рассматривая на свет золотой песок, лежавший на дне пузырька. Свет эффектно просачивался сквозь него. А если пузырек потрясти, то золотой песок так возбуждающе шуршал.

На следующий день майор разобрал в конюшне на части три стойла. Так он набрал множество широких балок, которые и перенес на берег ручья. Он свалил несколько молодых елей для опорных столбов и принялся сооружать желоб для промывания.

Ойва Юнтунен в строительстве золотого прииска особого участия не принимал. Он сидел на берегу и давал указания, время от времени удалялся в лес, где собирал для виду ягель, или уходил в барак вздремнуть.