Книга Эми и Исабель - Элизабет Страут

Она подняла глаза.

— Очень красивое, — повторил он, идя между рядами, кивнул и одобрительно шевельнул густыми бровями.

— Это она сама, — тут же влезла Элси Бакстер, — Эми сшила его своими руками.

Сущая правда. Это было задание по домоводству. Они с Исабель вместе выбрали в магазине подходящую ткань и вдвоем перерыли два каталога «Шьем легко и просто», прежде чем нашли выкройку расклешенного платья. Исабель советовала вшивать молнию вручную, мол, так будет аккуратнее. Но учительница домоводства — та самая, с выпирающими коленками, потребовала пришить молнию на машинке, и Эми пришлось здорово помучиться, сидя за швейной машинкой у окна. Другие девчонки сидели за машинками, тихонько хихикая и шепотом отпуская крепкие словечки в адрес собственных ошибок, а Эми шила молча, лицо ее разрумянилось от усилий, ладони потели всякий раз, когда строчка виляла в сторону и приходилось распарывать снова и снова. Но в конце концов молнию она одолела. И такое платье вполне можно было надеть. А вот у некоторых девчонок так ничего и не получилось.

— Вы его сшили? — спросил мистер Робертсон, остановившись у ее парты, уголком глаза она видела коричневые рубчики на его брюках.

Глубокий и мягкий голос повторил:

— В самом деле — очень красиво.

Эми так и сидела, потупившись, пряча лицо за прядями волос. Она не знала, вправду он так считает или нет. А может быть, он каким-то непостижимым образом с высоты своего возраста решил подшутить над ней. Откуда ей было знать? Потому-то она и не поднимала головы.

Наконец мистер Робертсон сказал, обращаясь ко всему классу:

— Итак, займемся второй задачей, а потом кто-нибудь сможет записать решение на доске.

Но он не отходил. Она слышала, как он сел за свободную парту рядом с ней, и осторожно отвела пряди волос от лица. Он сидел на стуле, скрестив руки, и смотрел на нее. Лицо его было серьезно, она не заметила и намека на насмешку. Он произнес мягко, слегка склонив голову к ней:

— Женщина должна учиться изящно принимать комплименты.

В конторе прогремел звонок. Восемь раз на дню он звенел по всей фабрике, теперь был утренний перерыв. Через пятнадцать минут звонок загремит снова, призывая работниц вернуться за свои столы, но сейчас женский рой гудел в коридорах: одни направились в дамскую комнату, другие спешили в буфет к автоматам с крекерами, банками с газировкой и холодным чаем. Роззи Тангвей подкреплялась морковкой, Арлин Такер принесла из дому половину пирога в шоколадной глазури, стекшей от жары по бокам и приклеившейся к запотевшей ребристой поверхности пластиковой упаковки. Арлин пальцем выковыривала из коробки глазурь, пока Толстуха Бев сообщала ей подробности о продолжающемся кровотечении Дотти Браун.

Эми осталась, где была, за своим столом, уставившись пустыми глазами на кружащиеся лопасти оконных вентиляторов, и думала о мистере Робертсоне. А Исабель, подурневшая от бессонницы, стояла у зеркала в туалете и, промокая лицо бумажным полотенцем, не могла думать ни о чем, кроме слов дочери в ответ на вопрос, что Стейси собирается делать с ребенком: «Я думаю, она избавится от него».

Глава 4

Но в этом году случилось и еще кое-что. Еще в феврале двенадцатилетняя девочка была похищена прямо из дому. Похищение было совершено в Хенкоке — соседнем городишке и так взволновало Исабель, что они с Эми три вечера подряд ужинали у телевизора. «Тсс», — предупреждали они друг друга, когда появлялась заставка последних новостей.

«Поиски Деби Кей Дорн продолжаются, — у диктора было скорбное лицо, наверное, у него самого дети, — полиция не располагает никакими новыми сведениями о двенадцатилетней девочке, которая исчезла из своего дома в минувший вторник между четырнадцатью и семнадцатью часами». Эми и Исабель застывали на диване, подавшись вперед.

— Хорошенькая какая, — бормотала Исабель, когда фото девочки появлялось на экране.

Такая же фотография появилась вчера и по телевизору, и в газетах: круглое личико, кудряшки за ушами, а глаза забавно скошены, словно камера поймала лицо в тот миг, когда девочка вот-вот прыснет со смеху.

— Очень хорошенькая, — сказала Исабель и повторила медленно: — Очень-очень хорошенькая.

Эми придвинулась к ней поближе.

— Чшш, — сказала Исабель, — я хочу послушать, что он скажет.

Только то, что они уже слышали прежде. Утром во вторник, десятого февраля Деби Кей Дорн отправилась в школу. Она поскользнулась на ледяной дорожке и упала. Падение было не слишком серьезным, но ей все равно пришлось остаться дома, а поскольку родители ее работают, она осталась дома одна. В два часа дня мать звонила домой и разговаривала с ней, но когда она вернулась с работы в пять часов, девочка исчезла, а дом был заперт. Ничего не пропало, собака была спокойна. Это обстоятельство дало полиции основания считать, что Деби Дорн из дому увел человек, которого она знала.

— О боже, — вздохнула Исабель, выключив телевизор, — если это так, ничто не поможет.

Но все же она несколько ночей подряд подпирала дверь стулом.

Эми тоже все время думала об этом. Лежа в кровати перед сном и глядя, как лунный свет играет в морозных узорах на стекле, она снова и снова рисовала в воображении картину: девочка в зеленой куртке падает на ледяной дорожке, тетрадка и пакет с завтраком разлетаются в разные стороны, скользят по льду. Мама выбегает из дому: «Доченька, что с тобой?» Мама, слегка усталая, но симпатичная, помогает девочке дойти до дому, дома она снимает с дочки куртку, вешает куртку на крючок. Эми представляла, как Деби лежит на диване, как мама приносит ей плед из спальни и целует дочкин высокий лоб, ладонью пригладив ее кудрявую челку назад: «Никому не открывай двери!»

Эми воображала маленького песика, который, когда кто-то чужой подходит к дому, громко лает и мечется, сдвигая с места коврики и, может быть, даже опрокидывая цветочные горшки, но когда все в порядке, песик спокойно лежит на месте. Может быть, в тот день он лежал рядом с Деби на диване, пока та смотрела по телевизору детскую передачу и чесала песика за ухом. Но Деби должна была проголодаться, подумала Эми, ведь она не больная осталась дома, и вот Деби слезает с дивана, идет на кухню, тщательно изучает содержимое буфета, обнаруживает там какие-то крекеры и картофельные чипсы и жует их, лежа на диване, а зимнее утреннее солнце мешает смотреть телевизор, осветляя экран.

Но теперь ее, наверное, уже нет в живых.

Зять Арлин Такер раньше работал в полиции штата, и, по словам Арлин, большинство похитителей убивают свои жертвы в первые двадцать четыре часа. Исабель сразу рассказала об этом Эми, вернувшись с фабрики.

Значит, скорее всего, Деби Кей Дорн уже нет в живых. Для Эми это было непостижимо. Она не знала эту девочку, не была знаком ни с кем, кто бы знал эту девочку, но она не могла смириться с мыслью, что эта девочка умерла. Что она оделась, собралась в школу, вышла на улицу, прижимая к груди тетрадку, скорее всего изрисованную ручкой (чего только не воображала Эми, ворочаясь в постели: цветочки, сердечки, телефонные номера). Что она шла и думала по дороге: вот он — скучнейший вторник, еще один зимний день, — не подозревая, что в этот самый день ее похитят. Обыкновенных кудрявых девочек из маленьких городков, с картофельными чипсами в пакете для ланча, не похищают из запертых домов, когда эти девочки смотрят телевизор, лежа с песиками на диване. Еще как похищают, ведь это случилось совсем недавно, по соседству, в городишке под названием Хенкок.