Книга Задание Империи - Олег Измеров

– А она тоже после обеда будет, – ответила Анфиса, – сейчас она на Арсенале, снимает встречу партактива Святой Руси с рабочими.

– Ну это святое дело, – согласился Виктор, а про себя подумал: «Чтобы утро не пропадало, надо бы в институт заглянуть. Интересно, как там в тридцать восьмом?»

– Да, Аркадий Иванович просил вам пробные карточки передать – если нормально, то большие сделают.

Пробные карточки оказались размером примерно с фотку на советский паспорт; видимо, экономили бумагу.

– Конечно, пойдет. Большое спасибо! – ответил Виктор и отправился навестить знакомый вуз.

Глава 9

Полет над гнездом вампиров

– Сударь! Не подскажете ли, где здесь Бежицкий институт?

Виктора окликнула дама с кружевным зонтиком, сидевшая в легкой двухместной коляске-одноколке.

«Интересно. А возница что, не знает? Это же рядом».

– Знаете, мы из уезда приехали, и Иван Никодимыч тут тоже не в курсе…

– Тут рядом. За угол налево и метров триста, слева будет такое длинное красное здание. Улица…

Тут Виктор вспомнил, что улица за углом здесь никак не может называться «50-летия Октябрьской Революции». Бежать за угол и смотреть название не хотелось. Сказать, что там поперек еще Институтская? Так ведь Институтская здесь тоже может быть не Институтская…

– …Карачевская. Вот за поворотом езжайте, там сразу Красную Казарму увидите, это и есть институт, прежде там гимназии были, – подсказала проходившая мимо женщина.

«Карачевская, значит. Это в честь чего?.. А в честь чего Орловская, Харьковская, Ростовская, Калужская, Клинцовская, Витебская? Кромская и Болховская? Жиздринская, Коломенская, Тульская, Саратовская, Самарская, Черниговская?»

Ему вдруг стало ясно, что часть улиц в дореволюционной Бежице была названа безо всяких особых исторических корней; просто сделали план и обозвали улицы по городам. Точно так же, как стандартные советские названия в районе за линией – Коммунистическая, Коммунальная, Мира, Нахимова, Маяковского, Кирова, Азарова, или вот Цюрупы… Более того, советские переименования, наоборот, даже порой вносили в атлас старой Бежицы какое-то разнообразие. Конечно, были и исключения – к примеру, Почтовая, Доменная или Угольная с Лесной.

«Так что, Бежица еще при царе была соцгородом? А почему нет? Построил Губонин завод в глухой тайге – то есть не в тайге, конечно, но в глухом лесу, а при заводе возник город. Соцгород и есть. А может, и весь капитализм в России естественно шел к совку?..»

Красная Казарма, как называли в народе Старый корпус, естественно, оказалась на том же месте, и в ней, вопреки первоначальным опасениям Виктора, не оставили гимназии. Только вот назывался храм науки почему-то Бежицким технологическим институтом.

Причину Виктор быстро понял по стоявшей неподалеку от центрального входа доске объявлений. Из специальностей там было «Металлорезание», «Сварка», «Обработка давлением», «Литье», «Технология и организация сборки» и «Нестандартное оборудование». Кроме проектирования нестандартного оборудования конструкторских специальностей не было – ни вагоностроения, ни тем более локомотивостроения или динамики с прочностью.

«Как же они без конструкторов?» – удивился Виктор и хотел было зайти в знакомые двери, но какое-то мрачное предчувствие его остановило. Вместо этого он не спеша пошел вдоль Старого корпуса, который, впрочем, в это время еще мог считаться достаточно новым. Когда он дошел до длинного деревянного заборчика с воротами, путь ему преградила опелевская полуторка, из кузова которой торчала колесная пара с обломанной наискось осью – точно такая же, с которой он разобрался в реальности-2 благодаря тому, что в реальности-1 с ней разобрался Лысак. Правда, немного побольше: колесо в диаметре этак миллиметров девятьсот. «Это судьба!» – мелькнуло в голове у Виктора, и ноги сами собой понесли его в ворота вслед за грузовиком.

Во дворе института яблони еще не были посажены, и было достаточно пыльно и пусто. Возле котельной виднелись горы угля. Вообще двор института оказался довольно небольшим, а на территории, где позднее разместятся лаборатории, лесопилка и военная кафедра, за забором виднелись казармы из красного кирпича, надстроенные бревенчатыми срубами до второго этажа.

Грузовик подогнали к вделанному в стену консольно-поворотному крану, выкрашенному в красный цвет, очевидно, краской, применяемой на заводе для паровозного движения[6], и с помощью ручной тали, гремящей длинными цепями, сгрузили останки на землю. На колесной паре помимо колесного центра с бандажом виднелось коническое зубчатое колесо с остатками смазки.

«Судя по длине обломка – колесо в узле колебаний. Оттого и не гасит. Классический случай…»

Виктор надеялся, что на консилиуме будет кто-нибудь из известных ему отцов-основателей вуза, и он, так сказать, соприкоснется с живой историей, а может быть, даже и найдет способ передать приветствия и искренние благодарности потомков. Однако собирался народ незнакомый, в белых кителях и с вузовскими значками на лацканах; Виктор постепенно стал чувствовать себя здесь белой вороной. Заводчанин, парень лет тридцати, также был в кителе, только расстегнутом.

– Виктор Сергеевич, я не ошибся? Леонид Георгиевич Козинко, доцент кафедры сварки. Господа! Нас посетил тот самый фантаст Еремин!

Надо сказать, что неожиданная слава в этой ситуации вовсе не обрадовала Виктора. Фраза Козинко как-то ассоциировалась в его мозгу с фразой «тот самый Мюнхаузен». А в фильме с этим названием героя знали-то хорошо, но вот согласиться с ним не очень спешили. Тем не менее Виктор смущенно ответил на приветствия, сказав в частности, что одна из целей его приезда – увидеть тот самый Бежицкий технологический, в котором создают такие чудеса, которые фантасты даже и не могут себе вообразить. После обмена любезностями ему, естественно, разрешили поприсутствовать на консилиуме и даже разъяснили, что это было колесной парой опытной скоростной автомотрисы, изготовленной Радицким вагонзаводом. «Хм, опять там же?» – мелькнуло у Виктора в мозгу.

Подробности обсуждения вряд ли были бы интересны читателю; сводилось же оно к тому, почему металл оси, несмотря на завышенные запасы прочности, оказался столь непрочным при действии касательных нагрузок, которые по расчетам должны быть невелики.

– А вы образцы металла на кручение испытывали?

– А как же! Все соответствует! – горячился представитель завода. – На усталостную прочность, чтобы такой излом был, надо напряжения одну тысячу шестьсот килограммов на квадратный сантиметр. А откуда они здесь? Вот, – обратился он уже к Виктору, – вот где настоящая фантастика и загадки природы! Это что-то с межкристаллитной структурой творится, не иначе!

– Кстати, о фантастике, – воспользовался брошенным словом Виктор, – автомотриса в эксплуатации часто боксовала?