Книга Невеста без фаты - Джиллиан Хантер

— Вы хотите с ним познакомиться? — неожиданно спросил ее Годфри. Должно быть, он заметил, куда она смотрит. И раньше, чем она успела ответить, он замахал руками над головой:

— Фентон! Я тут, у двери!

Фентон повернул голову.

И Вайолет успела увидеть его лицо, эти мучительно-сладостные черты до того, как он заметил Годфри, размахивающего руками, словно мельница крыльями, и отвернулся.

О Боже. Кого бы он ни искал в толпе, это был точно не Годфри. Вайолет стало неловко за своего жениха. Порой он вел себя так самонадеянно глупо, что ей хотелось притвориться, словно она его не знает.

Он казался вполне милым, когда начал ухаживать за ней. Джентльмен с хорошими манерами, из которого получится верный муж. Однако мало-помалу она стала все чаще замечать в нем черствость. Бессердечие все явственнее проглядывало сквозь напускную любезность.

Фентон вдруг повернул голову и посмотрел на нее. Он окинул ее взглядом, и взгляд этот вызвал в ней странное ощущение — словно она сделала кульбит в воздухе и вновь приземлилась на обе ноги.

— Кто он? — спросила она с запинкой. Она уже знала ответ.

— Что? — Годфри опустил руки и, развернувшись к Вайолет лицом, в недоумении уставился на нее. — Фентон. Кристофер Фентон. Я, кажется, раз сто упоминал его имя. Он выступал перед самим принцем-регентом.

— Правда? — спросила Вайолет, надеясь, что сумела изобразить подобающее случаю почтительное удивление и не выдать эмоций, которые вызвала в ней эта новость.

— Правда. Дорогая, мне, право, надо уходить. Другие джентльмены уже поднялись на галерею. Там у маркиза что-то вроде закрытого клуба.

— Клуба шалопаев?

— Вайолет, вы меня удивляете. Надеюсь, впредь вы воздержитесь от употребления подобных выражений. Как это на вас не похоже. Рекомендую больше не пить шампанского. Шампанское легко пьется, но от него нетрудно захмелеть.

Кит смотрел на напольные часы, стоявшие в углу освещенной свечами галереи. Стены этой комнаты хранили немало секретов. Здесь джентльмены тайно встречались с дамами, как с дамами полусвета, так и с великосветскими особами, уступившими соблазну плоти. Кит знал: он должен считать за честь, что хозяин дома ввел его в круг избранных, но в этой комнате не было ни одной женщины, которая вызывала бы у него интерес. Он старался не смотреть на виконтессу. Знатная леди прилегла в бесстыдной позе на обитый парчой диван, бросая на него многозначительные взгляды, отнюдь не делая тайны из того, что хочет его. Она раздевала его взглядом весь вечер.

Киту хотелось бы скинуть рубашку и встать у стены, изображая еще одну римскую статую. Интересно, не стала бы она считать его менее привлекательным, если б узнала правду о его прошлом?

Позор прошлого отбивал у него охоту заводить сколько-нибудь длительные отношения с женщинами из приличного общества.

— Бедняжка так страдает, — произнес у него за спиной насмешливый голос. — Отчего бы вам не сделать ей одолжение и не назначить свидание, скажем, через час?

Кит обернулся к Годфри:

— Между прочим, она замужем.

— И вам не хочется проверить теорию практикой? На дуэли с ее мужем?

— Не в этом конкретном случае. Кроме того, сэр, вы достаточно давно берете у меня уроки, чтобы знать, что я проповедую самоконтроль.

— С этим не поспоришь.

С тех пор как по настоянию приемного отца, связи которого оказались весьма полезными, Кит подал прошение о получении диплома учителя фехтования, он ни разу не позволил себе участия в дуэли, как бы его ни провоцировали. Ведь для магистра фехтования дуэль с соперником, явно уступающим ему в мастерстве, была бы преступлением против чести. Кит давно решил — чем убивать ближнего ради того, чтобы доказать свое превосходство, уж лучше забивать головы легкомысленным студентам мечтами об опасных приключениях.

Впрочем, иногда он все же принимал вызов, когда надо было проучить какого-нибудь зарвавшегося болвана, уверовавшего в свою исключительность.

Такое случалось не часто — раз или два в год. Как правило, поединку предшествовали обильные возлияния; и женщина, из-за которой и разгорался сыр-бор, с пьяных глаз казалась намного симпатичнее, чем на следующее утро. Но Кит видел слишком много греха в своей жизни, чтобы его мог соблазнить заурядный адюльтер.

Разумеется, как и любой виртуоз, он был не прочь скрестить шпаги с желающими проверить свое мастерство за несколько лишних фунтов. В конце концов, полный карман всегда лучше пустого.

Сэр Годфри сделал добрый глоток вина.

— Вы сегодня завоевали зал. Думаю, что после сегодняшнего представления вы могли бы уложить в постель любую женщину этого города, какую бы только ни захотели.

— Ну, это преувеличение, — со смехом сказал Кит.

Даже если бы это было правдой, на ум приходила только одна женщина. Он не знал ее имени. У него не хватило ума спросить, но он знал, что ее нет в этой комнате и что она не из тех, кто готов ответить на заигрывания повесы на полутемной лестнице. И сомнительная честь поучаствовать в спектакле также была ею отвергнута.

Он не мог объяснить, почему его так влекло к ней. Почему он чувствовал, что может говорить с ней как с другом.

Свежесть, чувственность и мгновенно возникшее ощущение общности — и все в одной женщине. Он не мог припомнить ни одной леди, которая бы сочетала в себе все эти качества. Женщины, которые были его любовницами, и женщины, которых он считал друзьями, принадлежали разным группам. Он невольно задавался вопросом о том, что она вообще здесь делала. Здесь были люди из высшего общества, к которому она, кажется, не принадлежала. Как, впрочем, и он сам. Он давал уроки джентльменам, но он не был одним из них. Сегодня он развлекал высший свет на благотворительном балу маркиза, устроенном, как и все балы, что давал маркиз, с грандиозным размахом, но ему не следовало обманывать себя — он был лишь лицедеем на этом празднике. Как бы его ни хвалили, как бы ни льстили ему леди и джентльмены, для них он оставался простолюдином, зависящим от таких джентльменов, как сэр Годфри, которые платили ему за уроки.

— Вы безупречно исполнили эпизод с плащом и фонарями, — сказал Кит, поборов желание еще раз взглянуть на часы. — Ни одного неловкого движения. Смею сказать, злоумышленнику следует дважды подумать, прежде чем на вас нападать.

— Жаль, что леди, на которую я так стремился произвести впечатление, пропустила мое представление. Все из-за хворой старой тетки.

Кит изобразил сочувствие. По правде говоря, сэр Годфри нравился ему все меньше и меньше. Чем больше Годфри говорил, тем больше обнаруживал свое двуличие. Он презрительно отзывался как об аристократах, которым завидовал, так и о тех, которые на него, торговца, работали. Фехтование было для него лишь средством пустить пыль в глаза, но не искусством. Сэр Годфри был мужчиной умным, но недобрым.