Книга Ударный рефлекс - Сергей Зверев

Меньше чем через минуту маньяк, нащупывая в кармане куртки ключи от машины, торопливо спускался во двор.

Насильнику повезло: окна его комнаты выходили не к подъезду, а с торцовой стороны дома. С одной стороны торца серел высокий бетонный забор, с другой – темнели мусорные контейнеры. Тень огромного каштана заслоняла лежавшее на асфальте тело. Время было позднее, далеко за полночь, и случайных свидетелей случившегося вроде бы не было. А потому, достав из кармана автомобильные ключи, маньяк торопливо двинулся к своему «жигулю», белевшему слева от подъезда. Завел двигатель, подогнал машину задком к мусорке. Погрузка тела в багажник заняла не более минуты, и «Жигули», вырулив из тесного дворика, покатили по дороге, ведущей вниз...

* * *

Как бы ни перекрывала крымская ГАИ трассы, ведущие из Ялты, местный водитель всегда отыщет путь, по которому можно беспрепятственно выехать из города. Кто-кто, а душегуб знал ялтинские дороги отлично. Выехав на Южнобережное шоссе, сразу же свернул на проселок, ведущий в предгорья неподалеку от дачного поселка Васильевка. Там, среди виноградников и редких лесков было немало мест, где можно было надежно спрятать тело.

Он вел машину медленно и предельно осторожно, не включая даже ближний свет. Освещать дорогу приходилось подфарниками. Остановил машину на высоком пригорке, вышел из салона, осмотрелся по сторонам...

Желтая луна подсвечивала рваные контуры облаков тяжелым, мертвенным светом. Тишина была почти полной. Лишь изредка слышался со стороны далекой трассы шум проезжающих машин, да ветер шелестел в кронах тополей. Внизу переливалась тысячами электрических огней Ялта: бесчисленные кафе, рестораны, дансинги, аттракционы. Слева светились редкие огоньки Васильевки, справа простирались темные виноградники, и бесчисленные бетонные столбики с натянутой между ними проволокой невольно навевали ассоциации с контрольно-следовой полосой.

Вытащив тело из багажника, он на всякий случай пощупал пульс. Тот вроде бы не прощупывался. Подхватив тело под мышки, маньяк потащил его к обрыву. Зашумели ломаемые тяжестью тела ветви кустарника под обрывом, зашуршал гравий, и спустя несколько секунд до слуха душегуба донесся глухой удар.

А насильник, постояв над обрывом еще несколько минут, неторопливо уселся в салон и, развернувшись, покатил той же дорогой в сторону Южнобережного шоссе, откуда до его дома было рукой подать.

Оставалось избавиться от двух мобильных телефонов, обнаруженных в сумочке девушки, да и от самой сумочки со всякой женской дребеденью – тоже. Конечно же, телефоны можно было бы продать в киоск на рынке, однако душегуб, будучи неглупым человеком, предпочитал не подвергать себя риску из-за копеек. Ведь бэушные мобильники, продаваемые в уличных ларьках, почти всегда попадают в поле зрение милиции. Да и рисковал он не ради каких-то телефонов...

Оба мобильника были выброшены в речку, извивавшуюся между виноградников. Туда же полетела и выпотрошенная сумочка. По мнению мужчины, личные вещи жертвы следовало выбросить как можно дальше от трупа, чтобы менты, в случае чего, не связали эти находки с телом убитой.

Светящийся циферблат на приборной панели показывал половину третьего. До рассвета оставалось всего ничего, и за это время предстояло немало успеть: тщательно отмыть от крови комнату, ликвидировать осколки стекла и кровавые пятна под окном, по возможности застеклить оконную раму.

Однако душегуб не подозревал, что события сегодняшней ночи станут поворотными в его судьбе...

Глава 8

Определяя прокурорского следователя по особо важным делам Юрия Александровича Патрикеева как принципиального службиста и профессионала высочайшего класса, полковник Воскряков не ошибся. В отличие от многих милицейских следаков, которые для плана «по раскрытию преступлений» не гнушаются выбивать любые нужные признания пытками, Патрикеев никогда не прибегал к недозволенным методам – как бы ни велик был соблазн. И не только потому, что боялся нарушить закон, а потому что считал подобное недостойным настоящего профессионала.

Ливадийская беседа с несостоявшейся жертвой маньяка дала следствию немало, и Юрий Александрович, выжав из показаний Кати максимум информации, уже сделал определенные выводы.

Прежде всего был составлен фоторобот – правда, довольно приблизительный; ведь девушка была слишком запугана. Определенную зацепку давали слова Кати о том, что у маньяка будто бы отсутствует большой палец левой руки. И хотя следак с самого начала не очень поверил в эту деталь (в салоне «жигуля» было темно, да и перепуганная Катя вполне могла обмануться), было решено на всякий случай просчитать всех жителей Большой Ялты с подобной приметой – сообразно возрасту и полу. Отыскать таких людей оказалось делом несложным: достаточно было направить оперов в архив хирургического отделения всех горбольниц Южного берега Крыма, в картотеки хирургических отделений.

Подходящих кандидатур оказалось лишь трое. Гинеколог местной женской консультации Иван Алексеевич Слижевский был в Ялте человеком весьма известным и любимым всеми: от распутных малолеток с набережной, которым он делал аборты, до беременных жен ялтинских начальников, которые предпочитали наблюдаться только у этого специалиста. Медицинское начальство характеризовало Слижевского двояко; мол, слабовольный человек, любящий выпить... Именно по пьяни Слижевский в свое время и лишился пальца руки – замерз на Ай-Петри, пришлось отнять фалангу.

Куда более подходил на роль расчленителя Владимир Игнатьевич Глушков, рубщик мяса на ялтинском рынке. Две судимости, весьма специфическая профессия... Да и стопроцентного алиби у Глушкова не было. Вроде бы на момент совершения всех убийств он был дома, но подтвердить или опровергнуть это было некому.

А вот третий четырехпалый на роль маньяка не подходил совершенно. Тридцатилетний Геннадий Викторович Паскевич, бывший школьный учитель, уволенный «по сокращению», полтора года назад организовал первый в городе поисково-патриотический клуб «Коловрат»: походы по местам боев Великой Отечественной, поиск незахороненных бойцов Красной армии, организация музея боевой славы... Кстати, большого пальца левой руки Геннадий Викторович лишился именно из-за своей поисково-патриотической деятельности; во время раскопок засыпанного взрывом дота рванула мина; руководитель «Коловрата» уцелел чудом, но осколок срезал палец...

Источник существования Паскевича был типичен для курортного города: обладатель сразу трех квартир в районе набережной, он круглогодично сдавал две из них, а сам обитал в третьей. Все без исключения соседи характеризовали Паскевича исключительно положительно: женщин не водил, пьяных дебошей не устраивал... Мальчишки, которых он вывозил по местам боев, были от него без ума. Паскевич даже организовал нечто вроде небольшого музея: простреленные каски, проржавленные автоматы...

Девять следователей из десяти наверняка бы отбросили версию причастности Паскевича как вздорную. Тем более что несостоявшаяся жертва покушения и сама не была уверена в этой детали. Но скурпулезный Юрий Александрович решил идти до конца. Усадив девятиклассницу Катю в служебную машину, он повез ее в Ялту на скрытое опознание. Сперва – в женскую консультацию. Усадив девушку в коридоре, Патрикеев под видом отца потенциальной пациентки вызвал Слижевского. Заметив отрицательный жест девушки, попрощался с врачом и поехал с ней к поисково-патриотическому клубу «Коловрат». Кабинет Паскевича прекрасно просматривался с улицы. Стоя у стены, хозяин кабинета оформлял стенд ко Дню Победы. Катя недоуменно помотала головой, после чего Юрий Александрович отвез ее на рынок. Рубщик мяса Глушков тоже не мог быть стопроцентно опознан как нападавший.