Книга Хамсин - Вячеслав Иванович Катамидзе

зол. — Вечно эти твои сомнения! Ну, что тебе еще надо? Отпечатки пальцев на пистолете есть? Да, есть. Убийцу видели? Видели несколько человек, и все опознали Абдель Карима. А девочка, его дочь? Разве она не лучший свидетель? Абдель Карим был в состоянии аффекта, сам не сознавал, что делает. Тут нечего больше думать. Успокойся, ради Аллаха! Рассуждай как все нормальные люди!

Салим ан-Нуман погасил окурок в огромной пепельнице и закурил новую сигарету.

— Я тебя выслушал, — сказал он, — и ты подтвердил мои самые худшие опасения.

— Что?! — главный инспектор буквально подпрыгнул в кресле.

— На первый взгляд все правильно, — продолжал Салим ан-Нуман. — Но ты с такой горячностью перечислил аргументы в пользу виновности Абдель Карима, что я еще больше засомневался. Ты выстроил факты в идеально законченную картину. А вот я вижу на ней белые пятна. Более того, некоторые детали представляются мне пока необъяснимыми.

— Ничего не понимаю! Ну и что ты собираешься предпринять?

— Прежде всего я хочу повидать или, по крайней мере, созвониться со всеми, кто знал убитых. Мне кажется, тут какая-то тайна и она может нам раскрыться — пусть и случайно.

— Ты все преувеличиваешь!

— Нет… Ведь не исключено, что у убитых были и другие враги — не только Абдель Карим!.. А если Абдель Карим и ездил в аз-Загазик, то это вовсе не означает, что убивал именно он.

— Что значит «ездил в аз-Загазик»? Его же там видели!

— Ты хочешь сказать, что Абдель Карима опознали как человека, который побывал в аз-Загазике. Но имей в виду: никто из свидетелей раньше не был с ним знаком. Да и видели его там мельком. Что же касается дочери, то она не встречалась с отцом больше полугода, а в ее возрасте дети легко отвыкают от родителей.

— А отпечатки пальцев?

— Разве они не могли оказаться на пистолете до или после убийства?

— Ну, знаешь, у тебя на все готов ответ. Значит, ты считаешь, что убийца вовсе не Абдель Карим?

— Я этого не утверждаю… Но в конце концов, он мог быть в аз-Загазике и не один.

— Выходит, ему кто-то помог убить женщину и ее любовника? — В голосе главного инспектора прозвучала ирония.

— Слушай. Я расследовал не одно убийство на почве ревности, но с таким сталкиваться не приходилось. Представь себе: Абдель Карим добирается на машине до аз-Загазика. Кстати, как он узнал, где они? Допустим, выследил. Ну, вот он на месте. Его охватывает бешенство. Он оглушает свою дочь. Зачем? Чтобы не убивать на ее глазах? Или чтобы не мешала? Звонит в дверь. Ему открывает жена — вспомни, она найдена у порога. Он стреляет в нее. А откуда пистолет? Предположим, купил. Затем убивает ее сожителя — без сопротивления, без борьбы. Согласись, это немного странно. Но допустим, бедняга был парализован страхом. После этого Абдель Карим садится в машину, укладывает в нее дочь и благополучно возвращается домой. Накуривается гашишем до одури и ложится спать. Так?

— Конечно, так! Здесь нет ничего немыслимого. Больной человек, распадшаяся личность, полупомешанный наркоман! Ты сам знаешь — такие непредсказуемы.

— Это правильно. Но видишь ли, в чем дело. В каждую из своих жертв убийца выпустил по две пули. И экспертиза показала, что этот, как ты выразился, больной человек, этот полупомешанный наркоман сделал четыре точных — феноменально точных! — выстрела, каждый из которых, как выяснилось, был смертельным!

14

Глоток «Кампари», чашка обжигающего кофе и горсть орешков — вот все, что заказал Хамсин в баре Каирского международного аэропорта. Он не стал там рассиживаться и, бросив на стойку смятую купюру, вышел на площадку перед терминалом.

Сухой ветер взъерошил ему волосы. На зубах заскрипел песок. Нет, это не просто ветер из пустыни, подумал он. Этот порыв, налетевший издалека, — знак, который подает ему хамсин — песчаный ураган. Сентиментальные проводы. Спасибо, тезка!

Хамсин улыбнулся своим мыслям. Мистер Одду покидает Каир, и путь его лежит в Рим. Там, в маленькой гостинице на улице Дориа, он исчезнет навсегда. И на свет появится Джордж Маккол из США. Житель Палм-Бич, штат Флорида. Его приезда уже ждут — номер заказан.

Начинаются «каникулы». Может быть, длительные. Но теперь Компания вряд ли будет мариновать его в провинции. Он так блестяще выполнил задание, что уж на этот раз она должна оценить его по достоинству. И его начальники будут круглыми дураками, если этого не случится.

Много ли у Компании исполнителей такого класса, с такими способностями к импровизации? Кто знает, как повернулось бы дело, если в аз-Загазике он бы не сделал правильный ход. Он удачно использовал девочку, чтобы попасть в квартиру, где находились беглец и его подруга. И застал их врасплох.

Интересно, поняла ли женщина, открывшая ему дверь, что перед ней не Абдель Карим, ее бывший муж, а кто-то другой. Если и поняла, то, наверное, еще больше испугалась.

Хамсин видел, что у Надии вот-вот вырвется крик. «Тсс, тсс, не надо шуметь, — сказал он ей. — Иначе девочка умрет». Он сделал шаг вперед. Женщина попятилась, прижалась к стене. И тогда этот перебежчик, этот жалкий идеалист, неудачник с перевязанной рукой сделал последнюю попытку спасти свою подружку. Он заковылял к ней со словами: «Возьми девочку, Надия, и ступай к себе». Он все еще надеялся, что Компании нужна одна только его жизнь. А она заплатила за две.

Хамсин сделал все как надо — быстро и тихо. Прекрасный глушитель: выстрел производит не больше шума, чем пробка от холодного шампанского. Операция, конечно, была неплохо подготовлена. Но и сам исполнитель — разве он не был великолепен?

Хамсин стоял и смотрел на взлетавшие и садившиеся лайнеры и улыбался. Забавные все-таки люди эти Ван Хеертумы. Расставание с ними было просто душераздирающим. Мадам повисла на нем, роняя слезы, а голландец долго тряс его руку и бормотал, что без мистера Одду поездка на Ближний Восток была бы скучной и не столь запоминающейся. Хамсин прекрасно сыграл последний акт: «Дела-фирмы-призывают-меня-в-Квебек-но-я-вечно-буду-помнить-о-вас-дорогие-мои-друзья!» И вот он в аэропорту. Все по плану.

Правда, на горизонте одно маленькое облачко: в местных газетах до сих пор не опубликована полицейская версия преступления в аз-Загазике. А пора бы — идет третий день. Конечно, было бы спокойней уезжать, зная, что никаких сомнений нет. Но Хамсин и так убежден, что ликвидация была «чистой» — как всегда.

Сколько он получит за такую работу? Видимо, больше, гораздо больше, чем обычно. И деньги в банке не оставит. Вложит в какое-нибудь предприятие. Скажем, внесет свой пай в дело, о котором