Книга (Не) выдаваемая замуж - Дарья Волкова

еще с таким-то отцом. И тут — тест на беременность. И заявление: «Я беременна от тебя!». Детка, ты, может, и не помнишь, а я-то помню — между нами ничего не было. Не считая того, что я тащил тебя на плече из бара. От этого не беременеют. Поэтому правда заключается в том, что ты залетела от кого-то другого, но решила, что я — самый удобный вариант, чтобы решить свою проблему. Ведь все довольны. И какой-то неизвестный мужик, который тебя обрюхатил и явно свалил в закат. И сама Гульнара, которая соблюдет внешние приличия. И Ватаев-папа с представлениями о морали из каменного века — не зря дверь в ванную вышибал. Честь дочери отстоял, замуж выдал. А то, что не за того — кого это волнует? Все довольны.

Все, кроме Булата. От этих мыслей горечь спряталась под злость. Булата впервые в жизни пыталась обмануть женщина. Даже не женщина — девчонка. Девчонка, на которую он почему-то повелся, как пацан, и никак не мог забыть ее смех, яркие темные глаза, как она перекидывает волосы с плеча на плечо, ее походку, и как у нее двигаются бедра. А эта девочка оказалась вполне себе расчетливой маленькой сучкой. Булат поморщился. Нет, ему не нравилось так называть Гульнару — даже про себя. Наверное, просто связалась не с тем мужчиной, запуталась, да еще и отец явно ей шагу спокойно ступить не дает, она дышит — и то по его команде. Если так давить, то рано или поздно сработает третий закон Ньютона: сила действия равна силе противодействия. Давили — жахнет назад. Тем более, судя по тому, что видел Булат тогда в ночном баре при гостинице — характер у девушки есть.

Ладно. Пусть сами разбираются со своей семейной драмой, Булат тут не при чем. Он так все и объяснит Гульнаре. А если она не поймет и попытается давить с помощью отца — значит, поговорим и с папой. Ну и что, что начбез.

А, может, и рассосалось все. Поняла и передумала. И не придет она.

Разочарование от того, что больше не увидит Гульнару, изумило Булата донельзя. С этим надо что-то делать.

Глава 4

Фигурку Гульнары Булат увидел перед шлагбаумом у въезда на территорию жилого комплекса. Она шарахнулась от его джипа. Булат опустил пассажирское стекло.

— Садись.

Пришла. Значит, решила стоять до конца. Его охватывала какая-то дикая смесь радости от того, что видит ее, и стремительно закипающей злости. Все-таки решила отхватить меня в мужья, несмотря ни на что? И то, что мы совсем не знакомы, тебя теперь не смущает? Может, тогда имеет смысл познакомиться поближе?

Гульнара неловко забралась в машину. Черно-белое платье в горох задралась, обнажая до середины красивые загорелые бедра. Гульнара поспешно одернула подол. На ее щеках вспыхнул нежный румянец. Очень кстати смущаться, если ты собираешься повесить на одного мужчину ребенка от другого мужчины.

— Привет. Еще раз, в смысле. Мне нужно тебе кое-что сказать, — ее голос звучал чуть задыхающимся. Будто она волнуется. Может, и в самом деле волнуется.

— Ну, мы же это и собирались сделать. Поговорить, — шлагбаум поднялся, и большой черный джип скользнул под него.

— Да, точно, — она нервно облизнулась. И от того, как кончик языка обвел крупные девичьи губы без помады, Булат совершенно неожиданно ощутил тяжелый удар возбуждения в пах.

Это еще что такое…

Вообще не к месту!

— Это очень важно, — продолжила Гульнара. — Послушай, я…

— Поговорим дома, — резко оборвал он девушку.

Гульнара удивленно посмотрела на него, но замолчала. А Булат медленно вел машину на поземный паркинг, не глядя по сторонам.

Пока они поднимались на лифте, Гульнара явно нервничала. То и дело облизывала губы, поправляла ремешок сумочки, переминалась с ноги на ногу, зачем-то одернула подол платья. И все это оказывало на Булата какое-то странное воздействие. Что-то в нем поднималось, из-под злости. Что-то другое, что он в себе раньше не наблюдал. Что-то незнакомое. И в брюках, по покрою довольно свободных, в районе ширинки было все равно тесно и некомфортно.

Дожил.

Щелчок закрывшейся двери прозвучал почему-то очень громко, Гульнара вздрогнула. Булат снял солнцезащитные очки, положили их на полочку вместе с ключами и портмоне.

— Проходи.

Гульнара несколько секунд смотрела на него. Потом кивнула неуверенно, наклонилась, стаскивая тонкие ремешки с изящных стоп. Булат резко отвернулся. Что за покрой платья, все видно!

Они прошли в гостиную. Булат завернул за барную стойку, вынул из холодильника кувшин с домашним лимонадом, достал из морозильной камеры лед и щедро насыпал в стаканы. А потом налил в стаканы лимонад и протянул один Гульнаре.

— Пей.

— Спасибо. Я хочу тебе сказать кое-то. Это важно. Это очень важно.

Булат сделал несколько освещающих глотков — лайм, мед, эстрагон. Только ни хрена он не освежает почему-то.

— Пей. Вкусно. На улице пекло, а ты бледная.

— Булат, я не думаю, что…

— Пей.

Она растерянно моргнула. Он вдруг заметил несколько маленьких капель пота над ее верхней губой. Сколько она его там ждала на жаре у шлагбаума? А если их слизнуть?

Булат в один глоток осушил стакан. Гульнара решила последовать его примеру и тоже сделала большой глоток. Лимонад перелился и потек двумя струйка — по подбородку, шее. Две блестящие линии нырнули в вырез черно-белого в горох платья. Прямо между аппетитных круглых грудей.

Стукнул о барную стойку его стакан, потом выскользнул из пальцев Гульнары и тоже отправился на стойку ее стакан. А потом Булат протянул руку, положил ее на изгиб тонкой женской поясницы, притянул девушку к себе — и поцеловал.

Он не планировал этого поцелуя. Он планировал только разговор. Возможно, напряженный разговор. Но разговор. Или нет?

Для разговора можно было встретиться в кафе. Зачем ты ее привез к себе домой? Потому что в глубине души хотел проверить — насколько далеко она зайдет в своей лжи. Сейчас, когда она была в его руках, Булат это отчетливо осознал. Что он хочет понять, что она ему позволит, если хочет, чтобы он сделал так, как ей надо. Позволит ли все?

Булат никогда в жизни не взял ни одной женщины силой. В его мире это было тем, на что никогда не пойдет ни один нормальный здоровый мужчина. А Булат себя именно таким и считал. И он точно знал, что когда он услышит «Нет», он остановится. Сразу же.

Но «Нет» не звучало. Гульнара не упиралась ему руками в грудь, чтобы отстраниться. Не била его по