Книга Искусство порока - Мишель Маркос

Выдержать такое оскорбление было выше его сил. Мало того, что эта дерзкая женщина приняла его за кого-то другого. Но смешать с грязью его репутацию, не дав себе труда — хотя бы формально — узнать, кто перед ней, было уже слишком.

— Тем не менее, — продолжала она, скрестив руки, — мы ценим тактичность. А позирование почему-то незаслуженно считается порочной профессией.

Он чуть было не расхохотался. О том, что такое такт, эта девушка не имела ни малейшего представления. Но пока он размышлял о том, как поставить ее на место, какое-то слово зацепилось за его сознание. Позирование…

— В нашей школе вы узнаете, что превыше всего мы ценим откровенность, прямоту. Наших учениц обучают широкому спектру всяких предметов, при этом даже таким, которые считаются неприемлемыми для женщин. Для внешнего мира наши программы могут вызвать неприятие. Ваше участие в программе предполагает тактичность как с нашей, так и с вашей стороны.

Маршалл знал, как обращаться с противником. Недаром он прошел хорошую военную школу и дослужился до капитана Королевского флота. Что-то подсказывало ему, что будет намного эффективнее получить нужную ему информацию, если он скроет свои намерения, а не пойдет напролом.

— Да, я об этом думал.

— Как вас зовут?

— Маршалл.

Она вернулась к письменному столу и достала из ящика чистый лист бумаги.

— Итак, мистер Маршалл, вы раньше работали моделью?

— Пожалуй, нет. Но мне говорили, что у меня наметанный глаз.

— Хм. Полагаю, если в комнате будет достаточно темно.

Она сделала какую-то запись.

— У вас светлые волосы и голубые глаза… Каков ваш рост?

— Три фута, шесть дюймов.

— Хороший рост.

— Я веду свое происхождение из старинного оксфордского рода.

Она подняла глаза от бумаги.

— У меня нет желания обсуждать ваших родственников. Независимо от того, от каких племенных пород они происходят.

Он не удержался и тихо хихикнул. Эта девушка была полнейшим сюрпризом. Приличные молодые леди, с которыми он был знаком, редко осмеливались ему возражать, не говоря уже о том, чтобы оскорблять. А у нее хватило смелости — нет, наглости — обращаться с ним подобным образом. Он оглядел комнату. На стенах были развешаны картины с изображением загадочных сюжетов — идиллического вида деревушка на краю темного леса, женщина с закрытой шкатулкой в руках, двое в масках, очевидно, на балу. Все картины, видимо, были написаны одной и той же рукой.

— Это для вас я должен буду позировать?

— Не только. Я веду уроки искусства, и мне требуется модель для следующего урока. Поскольку вы пока единственный соискатель, придется позировать вам.

Он поджал губы.

— Не льстите мне, пожалуйста. Это может вскружить мне голову.

Она ухмыльнулась, и это придало ее лицу немного порочное выражение. У нее была великолепная кожа — белая и гладкая, и ее прекрасно оттеняли рыжие волосы. Глаза были похожи на ограненные изумруды, и в них светился ум. Рот был словно бутон розы, и он вдруг испытал непреодолимое желание прикоснуться к нему губами и заставить ее стонать, а не ухмыляться. Эта встреча полностью изменила его первоначальное намерение, но его заинтриговала возможность неожиданной авантюры. Эту женщину требовалось узнать получше.

— За такую работу мы платим одну гинею в час. Если я вас найму, хочу, чтобы вы позировали не более двух часов подряд.

Плата была более чем щедрая. Эта женщина явно не знала, что любая девушка с улицы согласилась бы на двадцатую долю такого заработка.

— Когда надо начинать?

— Я сказала, если я вас найму. Вы еще не получили должность натурщика.

Он не удержался от улыбки. Он начал понимать, как работает ее ум. Должен был последовать еще один выстрел мортиры, и ему придется позволить ей продолжить атаку. Она не уступит ни дюйма, прежде чем сама не продвинется на один фут.

— Что же я должен сделать, чтобы вы меня наняли? — поинтересовался он.

— Я должна вас хорошенько рассмотреть. Встаньте.

Ее командный тон возмутил его до глубины души.

— Встаньте вон там, на свету.

Она подошла к нему, чтобы рассмотреть его поближе. Потом обошла его, чтобы рассмотреть с разных ракурсов. Макушка ее головы приходилась ему ниже плеча.

— Так как, адмирал? Я прошел испытание? Я гожусь?

— Я даже еще не начала изучать вас. Раздевайтесь.

Саркастическая усмешка тут же слетела с его лица.

— Простите?

Она посмотрела ему в глаза:

— Снимите одежду, чтобы я могла вас рассмотреть получше. Не могу же я принять вас, руководствуясь только вашей улыбкой.

— Вы хотите, чтобы я позировал обнаженным?

— А почему вы так удивлены? В моем объявлении я написала, что нужен натурщик, который будет позировать a la francaise. Вы решили, что это означает, что я буду угощать вас круассанами?

Маршалл покачал головой в полном недоумении:

— Мисс Макаллистер, вы не опасаетесь, как эта компрометирующая ситуация скажется на вашей репутации? Или на репутации вашего пансиона?

Она подошла к окну и задернула занавески. В комнате стало полутемно.

— Кроме меня, вас никто не увидит.

Здравый смысл начал таять под напором воображения. Какая смелая женщина. Правда, когда он начал развязывать галстук, она опустила глаза.

Глядя на нее в упор, он снял камзол. Она судорожно сглотнула и густо покраснела.

Он стянул через голову полотняную рубашку и бросил на стул вместе с остальными предметами одежды. Он стоял с обнаженным торсом, ожидая, что она начнет его разглядывать, но она упорно смотрела в пол. Когда он хотел расстегнуть брюки, она остановила его.

— На этот раз достаточно, — сказала она, бросив на него взгляд.

Маршалл наблюдал за тем, как ее глаза нервно скользили по его широкой груди. Она слишком сильно нервничала, чтобы как следует его оценить, и он подумал, не является ли все это детским проявлением власти. Но она совершенно очевидно была поражена тем, что увидела, и он решил, что вопреки явной браваде она впервые видит полуобнаженного мужчину.

Сдерживая улыбку, он наблюдал, с какой робостью она его разглядывает с разных сторон. Сбивчивое дыхание свидетельствовало о том, что она нервничает. Ее тело было напряжено, как тугой узел. Это было очевидно, как ясный день. Его вид ее заворожил.

— Вы приняты, — наконец сказала она у него за спиной.

— Благодарю вас.

— При одном условии.

Он обернулся.

— Да?