Книга Династия Цин. Закат Китайской империи - Чан Лун

хошо бэйлэ и дал вместо него более низкий титул цзюньвана, оштрафовал на десять тысяч лянов серебра и перестал давать поручения, иначе говоря – отстранил от дел. Но при этом Доргонь жил на свободе и сохранил часть былого влияния. Можно предположить, что Хунтайцзи не был намерен избавиться от брата, а просто хотел указать ему на его место.

После того, как Доргонь оказался в опале, роль «правой руки» при императоре стал играть сорокадвухлетний Цзиргалан, шестой сын Шурхаци, приходившегося Нурхаци младшим братом. Именно Цзиргалан в апреле 1642 года победно завершил осаду Цзиньчжоу, последнего минского оплота в Ляодуне. Те, кто склонен думать, что император Хунтайцзи был отравлен, винят в этом Доргоня. Действительно, если задаться вопросом «кому это было выгодно?» и посмотреть на дальнейшее развитие событий, то причастность Доргоня к устранению Хунтайцзи выглядит весьма обоснованной. Цзиргалан здесь, скорее всего, ни при чем, поскольку на престол он не претендовал. А мог ли претендовать? Теоретически – мог, потому что официального порядка наследования престола на тот момент не существовало, но с практической точки зрения шансов у него было гораздо меньше, чем у дяди Доргоня, ведь тот был сыном Нурхаци, а Цзиргалан – сыном младшего брата Нурхаци.

Как уже было сказано, преемника Хунтайцзи не назначил, но после его смерти было объявлено, что буквально перед тем, как отправиться к Желтым источникам[54], император пожелал передать престол своему пятилетнему сыну Фулиню, рожденному монголкой Бумбутай из знатного рода Борджигин, к которому принадлежал Чингисхан. Предполагается, что выбор Фулиня был обусловлен отношением Хунтайцзи к Бумбутай – та была любимой наложницей императора. Но можно посмотреть на выбор преемника и с другой точки зрения – исходя из интересов государства, предпочтительнее было бы сделать преемником старшего сына Хаогэ, которому на момент смерти отца шел тридцать пятый год. Такой военной славы, как у Доргоня, Хаогэ не снискал, но он не раз участвовал в военных кампаниях, и у нас нет сведений о каких-либо претензиях отца к нему, а Хунтайцзи был не из тех, кто склонен закрывать глаза на промахи близких родственников.

Забегая немного вперед, скажем, что судьба Хаогэ была печальной. В 1648 году Доргонь, бывший в то время реальным правителем государства, обвинил Хаогэ в измене – якобы тот собирался отобрать престол у младшего брата – и бросил в темницу, где Хаогэ вскоре и умер (нельзя исключить насильственного характера смерти). Но уже в 1650 году, незадолго до смерти Доргоня, Хаогэ был реабилитирован.

Хунтайцзи избрал Фулиня в преемники в присутствии Доргоня и Цзиргалана, которых назначил регентами при малолетнем сыне. Что бы сказал по этому поводу судья Ди?[55] Впрочем, вполне возможно, что историю с предсмертным назначением Фулиня придумали на Совещательном совете князей и сановников, когда решался вопрос о следующем правителе (этот совет учредил в 1626 году Хунтайцзи для решения важнейших государственных вопросов). На освободившийся престол претендовали Хаогэ и Доргонь. У первого было больше прав по рождению, поскольку он был старшим сыном держателя Небесного мандата, а второй пользовался гораздо бо́льшим влиянием среди представителей дома Айсингьоро и высших сановников государства. Протокола заседания совета в нашем распоряжении нет, да и вряд ли тогда велись протоколы, но можно предположить, что мнения разделились поровну и потому был избран компромиссный вариант с Фулинем. Ну а для того, чтобы уберечься от возможных волнений, решение было подано как воля покойного императора. Есть сведения, будто Доргонь сам отказался от престола в пользу племянника, но, с учетом того, как крепко он держал власть в своих руках, можно предположить, что отказ был неискренним – Доргоню сделали предложение, от которого лучше было отказаться, поскольку в существующей ситуации спокойно взойти на престол он не мог.

Айсингьоро Фулинь вошел в историю как император Шуньчжи по девизу своего правления («Благоприятное правление»). О том, насколько правление оказалось благоприятным, будет рассказано в следующей главе, а эту завершает выставление оценки императору Хунтайцзи.

Как уже было сказано выше, оценка составляет девяносто пять баллов по стобалльной шкале. За неустановление порядка наследования престола и неназначение преемника баллы не снимались, поскольку Хунтайцзи умер внезапно, будучи в полных силах, так что нельзя исключить того, что он вот-вот собирался определиться с престолонаследием, да не успел этого сделать.

Девяносто пять баллов – весьма достойный результат. Достойный результат достойного правителя. Историки сравнивают Хунтайцзи с Чингисханом и его внуком Хубилаем, с танским императором Тай-цзуном[56], с циньским Шихуанди, с минским императором Юнлэ и другими знаменитыми правителями былых времен. Но, пожалуй, наиболее уместным будет сравнение с танским Тай-цзуном, который был соратником и продолжателем дела своего отца, основателя династии.

Глава 4. Император Шуньчжи, добрый правитель, и его дядя-регент Доргонь

Торжественная церемония восшествия на престол императора Шуньчжи состоялась 25 апреля 1644 года в Мукдене. По сути, к власти пришел не пятилетний ребенок, а его дядя Доргонь, которому не удалось сесть на престол. Ничего страшного, ведь стоять рядом с престолом почти то же самое, что и восседать на нем, особенно если император не мешает править. Доргонь будет править до последнего дня 1650 года, в котором он отправится к Желтым источникам. И тот, кто подумает, что на этом приключения Доргоня закончатся, сильно ошибется, но обо всем будет сказано в свой черед…

Надо признать, что Доргонь изрядно постарался во славу своего царствующего племянника, ведь все его достижения (а их было немало) принято приписывать императору Шуньчжи или хотя бы относить к временам правления Шуньчжи, без упоминания дяди-регента.

Сильной стороной любой монархии является стремление правителя (если, конечно, речь идет о хорошем правителе) передать своему преемнику государство в более лучшем виде по сравнению с тем, что было получено. И это логично, ведь для монарха все государство является его личным владением, передаваемым по наследству потомкам. Временщики, которых к власти привел случай, нередко ведут себя иначе – думают о собственном благе больше, чем о благе государства, и, вообще, живут сегодняшним днем. Но Доргонь вел себя иначе – он укреплял основы, расширял его пределы и довершил сокрушение империи Мин. Да, разумеется, можно заподозрить, что князь-регент не оставил надежды стать императором и старался фактически для себя. Но в данном случае нас больше интересуют последствия, а не мотивы.

Изначально Доргонь и Цзиргалан пребывали в равном статусе князей-регентов. Но Доргонь не собирался делиться властью с двоюродным братом, которого ему навязали в качестве условного «противовеса», а Цзиргалан пошел навстречу и в начале 1644 года добровольно уступил контроль над всеми государственными делами Доргоню. Насколько искренним было такое решение,