Книга И замок в придачу... Попасть и не пропасть - Ольга Олие

мы сподмегем обязательно, — пообещал хомовух. И я сразу поверила его словам.

— Если супруг собирался сжить меня со свету, зачем он оплачивал мой постой на постоялом дворе? — еще один вопрос не давал мне покоя, потому как от него так и несло противоречием. Ох, какая хитрая усмешка стала у хомовухи.

— Дык нихто и не платил.

— Э? Это как? Но сам же хозяин подтвердил оплату.

Что-то я совсем ничего не понимаю. Или у меня произошел заворот мозга, или у нас разговор как у слепого с глухим. Я ведь сама прекрасно слышала, как Кузьма сообщал об оплаченной комнате и тот неприятный тип с ним согласился. А выходит… Ничего не выходит.

— Девонька, ешо на подъезде к двору тому, я успел связаться с дружком своим, тамошним хомовушкой, ох, осерчал он на хозяина, шибко осерчал. Потому и сподобился подмочь. А всего-то и потребно было вложить в головушку дурную мысли про оплату. Ну не могли ж мы и правда золотыми светить. Або тады нас бы там и порешили. А так усе добро и обошлося.

— Потрясающе! — выдохнул а пораженно. — А вы всем так можете вложить в голову нужные мысли?

— Та не, запрещено енто. Супротив хозяев ни один хомовуха не пойде, ежели тольки не осерчал шибко, как в нашенском случае. Мы ж тож не миролюбивые существа, коль хто нас обидеть, могем и мстю жестокую устроить. Даром, шо нечисть. Но ты не баись, за своих хозяевов, хто к нам с лаской да добром, мы готовы и жизню отдать. А с такими, як той боров жадный, да бандитский прихлебыш, разговор у нас короткий. А теперича пора ехать, коль все поели. Ты мальчонку забери в карету, нечось ему на козлах делать. Нехай поспит чутка. Уставши он шибко.

— И ничего я не… — попытался возразить малец, да кто б его слушал. Мы с дядкой Кузьмой так зыркнули на него, что он сходу согласился. А я еще и поведала:

— Да я и не против, к тому же холодать начинает, а на нем совсем легкая одежда. Надо бы ему прикупить чего потеплее да подобротнее.

— Правильно мыслишь, ты теперича за него в ответе, да и за усех нас, но и мы в долгу не застанемся, подмогем, чем смогем. А одежонку ужо апосля прикупишь, али в замке чегось найдется.

— Если найдется, — протянула и не удержалась от любопытства, потому что этот вопрос мне никак не давал покоя. — Дядька Кузьма, скажи, а почему именно я? Неужели мой супруг не мог найти себе девушку во душе? Он же говорил, что у него есть любимая.

— Не все так просто, — почесал подбородок мужчина. — Он — маг, к тому же геран. Они, как и правители, себе почти не принадлежат. И супругу надобно выбирать из одаренных, шоб, значицца, детишки вышли магами.

— Но раньше я ведь не владела никаким даром. Тогда как оказалась замужем за этим типом? — уточнила, а в ответ получила хитрую усмешку.

— Э, не, магия в тебе завсегда была, тольки спала. Туточки ж як? Дар тольки у аристократок бывае, но не все могуть его развить. Зато детишки у такой пары завсегда одаренными рождаются. Навошто ледям та магия?

— Хорошо, это я поняла. Не все девушки желают быть магичками. Но как меня-то выбрали?

— У Императора нашенского имеется артефакт выбора. Лорд капает на него свою кровушку, а потом получае данные невесты, яка больше завсего подходит, шоб, значицца, точно потомство одаренным вышло. Так и с тобой получилося.

— Но ему не нужны от меня наследники, он сам сказал, что через три года мы разведемся. Вот эта нестыковка и не дает мне покоя. К тому же ты сам сказал, что от меня планировали избавиться.

— Значицца, слушай, была бы ты сироткой, как и думал геран, он бы через год через консумацию забрал твою силушку, а тебя потым в расход. Магию он бы смог «подарить» той, на какой бы собрался жениться. Увы, своей силой лорды не могуть делиться, тольки заемной. А так как ты на самом деле герана, то тольки развод. Но он, гад этакий, усе равно внакладе не застался, половину состояния оттяпал. Да тебе теперича усе равно, не принадлежит оно тебе более. Зато сама засталася при жизни и магии. А там, глядишь, ешо и самой богатой невестой станешь.

— Что ж, теперь с большего мне стало понятно. И нет, замуж я уже точно не планирую, тут бы от этого брака поскорее избавиться.

— А ты не торопися, хозяюшка, покамест ты жинка герана, с тобой и считаться будуть, а вот апосля хто знае. Нам бы успеть со всем справиться, шоб, значицца, уважение заслужить, потым и без мужа справишься. И раз усе прояснили, пора ехать, неча тратить время попусту.

— Да, ты прав, — согласилась, глядя, как малыш уже едва не засыпает. — Нам пора.

Мы снова загрузились в карету. Пес тут же оказался рядом со мной, я непроизвольно обняла его и стала гладить. Данька слишком осторожно забирался внутрь, осматривал все, а потом устроился на сиденье рядом с Ванкой. Она последовала моему примеру, обняла парнишку и прижала к себе, малец не сопротивлялся. Но и смолчать не мог:

— Добрая вы, тетенька, с вами тепло и спокойно. Давненько я такого не испытывал, еще когда мамка живая была, а потом не стало ее.

— А отец твой? — спросила осторожно, боясь вызвать бурную реакцию, все же ребенок.

— Не было у меня батьки. А мамка об им ничось не говорила, я много раз спрашивал, но та тольки рыдать начинала, я и перестал. Не дело то мамке душу травить.

Он говорил ровно, смотрел в одну точку. Я видела, как сложно даются ему слова, потому осторожно предложила:

— Если больно вспоминать, то лучше не бередить раны.

— Та не, мне и самому енто надобно. Бають, легше становится, так это аль не, не узнаешь, покель на себе не