Книга Антропоцид - Игорь Строков

былое озорство её покинуло.

— Соболезную. Я тоже многих потерял. Мы все многих потеряли.

— Спасибо, Константин.

— Костя.

Она вновь поднимает на меня взгляд и слегка улыбается. В этот раз грустной улыбкой.

— Лиза. Так мы теперь на «ты»?

— Получается, что так.

Лиза выскребает ложкой остатки кашицы и полностью осушает стакан воды.

— А ты, Костя, фигуру блюдёшь?

— Что?

Лиза кивает на мою тарелку.

— Тарелка почти полная.

— Да что-то не лезет в меня этот деликатес. Так ты сейчас куда?

— Время позднее, — отвечает Лиза. — Хотя какое в космосе время, да? В общем, пойду-ка я посплю.

— О, позволь тебя проводить.

— Что, есть совсем не будешь?

Я залпом выпиваю стакан воды и отвечаю:

— Нет.

Я провожаю Лизу до её каюты. Наступает момент странной неловкости, мы перекидываемся короткими, не несущими особой смысловой нагрузки фразами. Но я вижу какое-то тепло в её взгляде, которого не было, когда мы только начали наше знакомство. И это тепло что-то во мне меняет. Сейчас я чувствую то, чего уже не чувствовал давно: контроль над своей жизнью.

Это я сейчас иду с ней по этому коридору, и делаю это по собственному выбору. Меня не тащат обстоятельства.

Вдруг я осознаю, что впервые за долгое время увлёкся женщиной. Хочется с ней сблизиться. И опять же, я контролирую эту ситуацию.

Ощущение, будто вернулся домой после долгой отлучки. Я слишком долго был гостем в собственной жизни.

— Ну вот и моя каюта, — Лиза останавливается у двери под номером сто восемнадцать.

— Ого, да мы почти соседи. У меня сто сорок вторая.

— Класс, — отвечает Лиза. — Ну ты заходи как-нибудь, Костя.

Лиза игриво, но всё равно как-то грустно улыбается и быстро скрывается в своём жилище.

Когда я возвращаюсь в каюту, Вадим всё ещё подключен к виртуальности. А я уже по привычке смотрю в иллюминатор на эту точку в бескрайнем вращающемся небе, некогда прекрасную, а теперь полную смерти, страданий и радиации. Мы уже больше недели в пути, и я привык смотреть туда, ещё с того момента, когда она была медленно удаляющимся голубым шаром. Я всё смотрел и грустил. А теперь я поймал себя на том, что улыбаюсь.

Прощай, Земля. Нам было хорошо вместе. Но теперь всё будет только лучше.

Неужели я так давно живу во лжи, в коконе из своих обид? Я потерял жену, но умудрился потерять и сына. Бросаю взгляд на Вадима — каждый раз, когда вижу его, испытываю смешанные чувства, даже сейчас. Я люблю своего сына, но никак не могу его простить.

Вадим открывает глаза.

— Папа? Ты чего на меня так уставился-то?

Я чувствую, как похолодел мой взгляд. Представляю эту картину: отключаешься от виртуальной реальности, а над тобой стоит твой отец и мрачно на тебя смотрит.

— Да нет, ничего. Просто задумался, — я сажусь в офисное кресло. — Как дела?

Вадим пересаживается за компьютер.

— Да ничего, вроде. Нормально погуляли. А у тебя?

— Тоже неплохо… погулял. По кораблю, — я медлю, но всё-таки решаюсь сказать. — Познакомился кое с кем.

Вадим таращит на меня глаза.

— Ч… что, прости? С женщиной?

— Вроде того.

— Так, пап, не пугай меня. В смысле, «вроде того»? Я о тебе чего-то не знаю?

— Так. Типун тебе на язык. С женщиной, с женщиной.

— Ух ты, круто! Поздравляю.

— Вадим, успокойся, мы просто пообщались.

— Ладно, ладно, как скажешь, — недолго помолчав, Вадим неожиданно выпаливает: — Кстати, а что ты знаешь про Амальгаму?

Тут уже приходит моя очередь делать удивлённый взгляд.

— Это тебе ещё зачем? Мне казалось, это ты у нас эксперт по Амальгаме.

— Как по искусственному интеллекту — да. А вот с точки зрения событий… Ну, типа, хочу пробелы восполнить. Как мы здесь оказались, все дела. Там было какое-то оружие судного дня, только вот что это?

— Да если бы я знал. Какая-то засекреченная разработка Штатов. Но говаривают, на верхах про неё было известно. А вот среди населения панику сеять не хотели. Нечто, способное разогреть ядро Земли. Что и произошло, собственно.

— Нда-а-а, — протягивает Вадим. — Зачем человечество так упорно создаёт то, что может его убить?

— Да известно, зачем. Эскалация. Постоянная эскалация. Водородные, кобальтовые бомбы — всё это было у всех, и ничто из этого не могло полностью уничтожить противника. В какой-то момент, видимо, кто-то решил, что угроза сыграть в камикадзе, прихватив с собой всю планету — хорошая идея. Крайний способ шантажа. И Амальгама каким-то образом до этого добра добралась.

В памяти вспыхивают новостные сводки. «Революционная разработка, искусственный коллективный разум человечества», «Международный институт искусственного интеллекта и робототехники ищет добровольцев», «Амальгама предсказала вероятное самоуничтожение человечества».

Вадим был очень увлечён темой искусственного интеллекта, и утащил всю семью в МИИР, записать наши сознания в базу данных Амальгамы, первого и последнего в истории коллективного разума.

— Амальгама работала в автономной сети института МИИР, — говорит Вадим. — Пап, мне кажется, кто-то помог ей утечь в Интернет и добраться до оружия.

— Да какая уже разница? Помню, было много споров. Многим правительствам не понравилась идея создания чего-то настолько могущественного. Россия выступила с заявлением, что это нарушение частной жизни. Даже японцы говорили что-то про опасность создания такого разума, а эти ребята разбираются в высоких технологиях. Надо было прислушаться.

— Да идея-то классная была, — отвечает Вадим. — Всезнающий мозг и всеведущее око с невероятной вычислительной мощностью. Она могла бы многим помочь человечеству. Но просчёта было ровно два. Первый: они хотели сделать не просто очередного болванчика на квантовом компьютере, а полноценную собирательную личность. Поэтому ей разработали очень сложный симулятор эмоций. Эмоции полумиллиарда человек со всего света в одной личности — ну такое себе. Всё бы сработало, если бы не второй просчёт. У Амальгамы была выставлена система приоритетов, когда она обращалась к той или иной личности. И ведь долгое время всё шло хорошо, она вбирала ото всех людей только самое лучшее. Но, видимо, на таких больших масштабах стали копиться ошибки, и система дала сбой. Как итог, нефиговый когнитивный диссонанс,