Книга В путь-дорогу! Том I - Петр Дмитриевич Боборыкин

неугодно извиниться? — спросилъ Телепневъ и быстро взглянулъ на него.

Корякова покоробило.

— Вы его назвали дуракомъ, — проговорилъ онъ.

— Олухомъ, скотомъ, — раздалось съ разныхъ лавокъ.

Коряковъ поднялся, придерживаясь за столъ.

— Пошелъ на мѣсто! — отрѣзалъ онъ глухимъ голосомъ.

Борись отдернулъ руку отъ каѳедры и самъ покраснѣлъ.

— Господинъ Коряковъ, — заговорилъ онъ, и голосъ его дрожалъ: — ученикамъ 7-го класса не говорятъ ты. Если вы этого не знаете, вы можете спросить у директора… — Господа! — обратился онъ къ товарищамъ, — господинъ Коряковъ не хочетъ извиниться передъ Скворцовымъ.

— Не хочетъ, не хочетъ! — закричалъ весь классъ и повскакалъ съ мѣстъ.

Коряковъ поблѣднѣлъ и началъ застегивать вицмундиръ на всѣ пуговицы.

Мигомъ каѳедра была окружена; впереди всѣхъ очутился Горшковъ.

— Вы обругали Скворцова! — закричалъ онъ.

— Обругали, обругали! — повторили остальные хоромъ.

— Мы директору пожалуемся. Вы не смѣете! — кричали гимназисты.

Коряковъ совсѣмъ растерялся.

— Извиняйтесь! — крикнулъ выше всѣхъ Горшковъ.

Скворцова не видно было въ кучѣ. Телепневъ переглянулся съ Абласовымъ.

— Господа! — заговорилъ онъ громко: — сядемте на мѣста. Мы сдѣлали, что нужно было… остальное послѣ класса.

Голосъ его смѣшался въ общемъ гулѣ.

— Извиняйтесь! — кричали задніе, и визгливый голосокъ Мечковскаго былъ выше всѣхъ.

Коряковъ посмотрѣлъ на всѣхъ и вдругъ вскочилъ съ каѳедры и бросился вонъ изъ класса.

— Вятская харя! — крикнулъ Мечковскій; другіе подхватили, и посыпались эпитеты…

Потомъ всѣ замолчали и переглянулись.

— Къ директору удралъ, свинья! — вскрикнулъ первый Горшковъ.

— Эхъ, господа! не то, не то, — проговорилъ Абласовъ, и махнулъ рукой.

— Что, не то? — крикнулъ на него Горшковъ. — Посильнѣе надо было — вотъ что скажи.

— Зачѣмъ вы вставали, господа? — спросилъ Телепневъ. — Дали бы мнѣ одному говорить… А теперь на всѣхъ васъ падетъ. Онъ наскажетъ, что вы на него лѣзли драться.

— Пускай наскажетъ, вятская рожа! — закричало нѣсколько голосовъ.

— Ужъ шельмовать, такъ шельмовать! — заключилъ Горшковъ.

— Послушайте, господа, — перебилъ Телепневъ, — сядемте на мѣста, чтобъ тихо было. Іонка теперь спитъ; онъ инспектора приведетъ. А этакъ мы всегда будемъ виноваты..

— И все дѣло представить какъ было, — закричалъ Горшковъ: — не отпираться!…

Начали разсаживаться молча. Только-что всѣ усѣлись на мѣста, отворилась дверь и влетѣлъ пузатый инспекторъ, а за нимъ Коряковъ. Онъ такъ и остался въ застегнутомъ вицмундирѣ.

Всѣ сидѣли неподвижно.

— Встаньте столбомъ! — закричалъ педагогъ. — Что это? — Онъ подскочилъ къ Телепневу. — Какъ вы осмѣлились грубить преподавателю, угрожать ему — а? Что вы такое сказали г. Корякову? отвѣчайте!

— Харлампій Иванычъ, — отвѣчалъ Телепневъ очень спокойно, — назвалъ вчера одного изъ насъ дуракомъ, — и я отъ лица товарищей предложилъ ему извиниться.

— А, что? отъ лица товарищей! Каковъ! Да съ кѣмъ вы говорите?

— Онъ всѣхъ взбунтовалъ, — глухо проговорилъ Коряковъ, — мальчишка дерзкій.

— Знаю, знаю, — закричалъ инспекторъ. — Это язва, зараза… овца шелудивая. Такъ-то вы? — обратился онъ ко всему классу. — Вы въ студенты готовитесь! Вотъ мы вамъ дадимъ университетъ! Всѣхъ по шеямъ домой, а то выпоремъ!

— Харлампій Иванычъ, — обратился онъ къ учителю, — какъ только Іона Петровичъ проснется, я доведу до свѣдѣнія его. Телепневъ будетъ примѣрно наказанъ. Весь классъ на колѣни! — крикнулъ онъ и гнѣвно посмотрѣлъ.

Горшковъ и Мечковскій чуть не фыркнули.

— Ораторъ! мы вамъ дадимъ знать! — крикнулъ инспекторъ еще разъ и, хлопнувъ дверью, ушелъ.

X.

Въ классѣ настала тишина. Коряковъ, заключившись въ свои воротнички, тупо посмотрѣлъ на всѣхъ и точно чего-то ждалъ. Первая парта переглядывалась съ остальными, и кое-гдѣ слышенъ былъ разговоръ шепотомъ.

— Господинъ Мечковскіи, — проговорилъ наконецъ учитель: — извольте отвѣчать, — а потомъ онъ взглянулъ на Телепнева и отрѣзалъ: — на колѣни становитесь!

Борисъ посмотрѣлъ ему въ лицо, ничего не сказалъ и не двинулся съ мѣста.

— На колѣни, — вамъ говорятъ! — промычалъ опять Коряковъ и покраснѣлъ.

— Я не стану, — отвѣтилъ Борисъ.

Глаза всѣхъ учениковъ обратились на него, и видно было общее желаніе соскочить съ мѣста и обступить каѳедру. Коряковъ точно почувствовалъ возможность такой сцены и вдругъ примолкъ.

— Отвѣчайте же! — повторилъ онъ только Мечковскому.

Маленькій гимназистъ пересмѣхнулся со всѣмъ классомъ и началъ отвѣчать.

Въ теченіе цѣлаго урока Коряковъ сидѣлъ неподвижно и своимъ безстрастнымъ голосомъ выкликалъ учениковъ. Бориса онъ не вызвалъ. Минутъ за десять до звонка онъ спросилъ «Смарагдова», прочиталъ вслухъ четыре параграфа и велѣлъ ихъ выучить къ слѣдующему разу. Въ этомъ состояла лекція.

Какъ только прозвонили и Коряковъ вышелъ изъ класса, всѣ зашумѣли.

— Теперь дѣло проиграно, — кричалъ Горшковъ: — Іонка взбѣленится и всѣхъ насъ, какъ школяровъ, изругаетъ.

— Надо идти къ директору, — сказалъ Борисъ: — зтакъ нельзя оставить, — и сейчасъ же, не теряя времени.

— Кто пойдетъ? — раздалось въ кучѣ.

— Я же, конечно, и пойду, — отвѣтилъ Борисъ.

— Да какой же толкъ въ этомъ будетъ? — спросилъ кто-то изъ заднихъ.

— А тотъ толкъ, что если мы начинали, такъ нужно и продолжать. Мы въ правѣ были требовать отъ Корякова извиненія. Надо идти дальше, что бы тамъ ни было.

— Одному тебѣ нельзя идти, — заговорилъ Горшковъ. — Зачѣмъ же ты за всѣхъ станешь отвѣчать? Надо еще кому-нибудь.

— Я пойду, — сказалъ Абласовъ.

— Зачѣмъ тебѣ? — проговорилъ Горшковъ. — Ты первый ученикъ.

— Такъ что-жь, что первый? я, вѣдь, не испугаюсь.

— Еще лучше будетъ; ступай, Абласовъ! — подтвердили многіе.

— Такъ возьмите и меня, братцы! — закричалъ Горшковъ: — втроемъ пойдемъ. Я для подкрѣпленія, въ случаѣ — что Іонку придется помять!..

— Ха, ха, ха! — разразились весельчаки.

— Ну, идемте! сейчасъ будетъ звонокъ, — сказалъ Борисъ и пошелъ къ двери; за нямъ Горшковъ и Абласовъ.

А въ стекляныя двери седьмаго класса глядѣла многочисленная публика. Гимназисты, поднявшись на цыпочки, высматривали, что такое творится у семиклассниковъ. Когда инспекторъ выскочилъ оттуда, попался ему ученикъ втораго класса. Гимназистикъ, сообразивъ, что въ седьмомъ классѣ что-нибудь случилось, сейчасъ пустилъ по всему корридору вѣсть, что семиклассники взбунтовались и Корякова побили. «Бунтъ!» пронеслось въ перемѣну по всѣмъ классамъ, въ среднемъ корридорѣ, въ нижнемъ корридорѣ, на дворѣ — и всѣ бѣжали смотрѣть на семиклассниковъ.

Три друга вышли изъ класса, и кучка мальчиковъ разсыпалась. Никто изъ нихъ не смѣлъ задать вопроса большимъ.

— Куда это вы, Горшковъ? — спросилъ наконецъ черномазенькій гимназистъ, забѣгая впередъ по корридору.

— Къ директору идемъ, — отвѣчалъ Горшковъ.

И по всѣмъ классамъ пущена было вѣсть: «къ директору пошли, къ директору пошли».

Депутаты прошли длиннымъ корридоромъ до актовой залы. За залой начиналась квартира директора. Въ темномъ корридорчикѣ, передъ прихожей, они на минутку остановились.

— Кто-жь начнетъ? — спросилъ довольно громко Горшковъ.

Борисъ только кивнулъ головой и отворилъ дверь въ прихожую.

Тамъ стоялъ старшой. Онъ сурово посмотрѣлъ на нихъ.

— Чего вамъ нужно?

— Мы къ директору. — отвѣчалъ Борисъ: — доложи.

— Нельзя, тамъ инспекторъ.

Горшковъ тихонько свистнулъ и проговорилъ: «финита ля комедія».

— Пойдемте, господа! — сказалъ Борисъ и,