Книга Ученичество. Книга 2 - Евгений Понарошку

удар немного энергии под влиянием эмоций. Это даже заставило меня забеспокоиться — не переборщил ли.

Кир упал на пол и болезненно застонал, ощупывая нос. Однако уличное прошлое не дало ему долго залеживаться. Явно пересилив себя, он почти сразу подскочил. Все увидели измазанное ошметками яблока и кровавыми соплями лицо.

«Похоже, нормально», — выдохнул я с облегчением. Если б он получил серьезную травму, его глаза не пылали бы такой жаждой мести.

— ТЫ! — закричал парень. — Ты что творишь?

Я ощутил легкий укол совести.

— Не надо было наглеть, — спокойно ответил я.

Еще даже не договорив, я понял, что примирительный тон был неверной тактикой. Вышедший с улиц Кир тут же принял это за слабину.

— Да я тебя сейчас размажу! — начал распаляться он. — УРОД!

Моя попытка уладить все миром была воспринята как слабость и тут же пошла попытка продавить. Этот факт заставил улегшуюся было ярость вспыхнуть еще ярче. И если во время броска яблока это была лишь вспышка хоть и сильного, но мимолетного раздражения, то сейчас я всерьез разъярился.

Новый удар заставил Кира отлететь к стене. Парень был крепкий, а потому тут же попытался вскочить. Однако кто ж ему даст?

Усилившийся источник исправно подавал энергию. Для мощных боевых плетений этого еще было мало, но для устойчивых манипуляций — вполне. Казалось, будто невидимая рука прижала Кира к стене и начала душить. Машинально он схватился за шею, стараясь разжать давление невидимых тисков, но тщетно.

— Ну что, уличный вояка, так тебе лучше понятно? — прорычал я. — А ведь я пытался с вами общаться по-хорошему.

Судя по бледному, напуганному лицу Кира, всю агрессию из него словно ветром сдуло. Парень прижался к стене и, забыв обо всех уроках по противодействию магии, скреб руками по шее в борьбе за лишний глоток воздуха.

Наблюдая за этим, я ощутил какое-то новое чувство. Прежний уровень сил, да и учитель в прошлой жизни не позволяли мне так использовать магию. Это было жестоко, грубо, первобытно… но так пьяняще.

И все же долго упиваться мне не удалось.

«Хватит, — охладил меня голос подсознания. — Ты должен контролировать себя…»

Я развеял давление, но было поздно.

— Что здесь происходит⁈ — донесся до нас взволнованный вопль деканши.

Это вконец выгнало из разума ярость. Оглянувшись, я увидел, что стою в центре зала в одиночестве. Напуганные моим «перфомансом» однокурсники разбежались подальше. А со стороны двери ко мне уже спешила Коннорс, и выражение ее лица не сулило ничего хорошего.

Растолкав студентов, женщина подбежала к Киру. Присев, она осмотрела парня. Вид у того и правда был жалкий. Измазанный в мякоти яблока, с кровавыми потеками из ноздрей, он все еще держался за шею и судорожно хватал ртом воздух.

Я посмотрел на однокурсников. Те в шоке смотрели на меня.

«Кажется, переборщил немного, да?» — иронично заметил внутренний голос.

* * *

— Это все влияние Винтерса, — слышалось сердитое ворчание у меня за спиной. — Говорила я Блекторну, что он неподобающий учитель. И вот, что вышло…

Вместе с Коннорс мы шли по коридорам Хардена. Только что закончился урок, поэтому людей вокруг хватало. Ученики один за другим здоровались с деканшей и старались убраться с дороги — вид Коннорс был далек от привычного спокойствия.

Теперь, когда у меня появился личный наставник, другие учителя не могли сами назначать отработку или другие наказания. Поэтому Коннорс вела меня к Винтерсу, чтобы во всех красках рассказать о безобразии, что я учинил.

Сам я не особо беспокоился об отработках. Ничего критичного там не будет. Единственное — жалко, что это заберет время по вечерам, которое я собирался потратить на изучение тетрадей Винтерса и тренировки. Последние с возросшей силой источника стали приносить мне куда больше удовольствия.

Нет, мои мысли занимало другое. Я анализировал произошедшее, оценивая, сколько эмоций было моих, а сколько вызваны Злобой, что таилась в моей душе.

Сам эпизод с Киром действительно был раздражающим, но обычный я едва ли отреагировал бы так остро. Факт вмешательства Злобы был, ведь в какой-то момент я ощутил его.

Злоба вновь оказала влияние на мою личную жизнь. Это было однозначно плохо. Но я не желал отказываться от этого типа энергии. Злоба, как и магия, были лишь инструментами — ни хорошими, ни плохими. Нужно было просто понять, как их использовать.

«А еще тебе просто нравится это, — добавил холодный голос рассудка. — Просто признайся сам себе».

Чертыхнувшись, я не смог оттолкнуть эту мысль. Это действительно было так. Казалось, Злоба будто дополняла меня. Всю прошлую жизнь я подавлял эмоции и дисциплинировал разум. Сейчас я увидел, что есть и другие пути.

Под эти мысли мы дошли до кабинета Винтерса. Наставник, видимо, утомившись после урока, занимался своим любимым делом. Закинув ноги на стол, он пускал в воздух сизые кольца дыма.

— Ну что такое? — недовольно начал он, услышав наши шаги. — Я же всё объяснил…

Повернув голову и увидев нас, он негромко выругался и затушил сигарету.

— Винтерс! — процедила деканша. — Что вы себе позволяете?

Она сделала взмах рукой, и холодный воздух рассеял кольца дыма.

— Я говорила Блекторну, что ваше неприятие дисциплины повлияет и на ученика, — продолжила она. — И вот, что произошло.

В красках Коннорс тут же принялась рассказывать, какое ужасное преступление я совершил. Винтерс выслушал ее с абсолютно спокойным выражением лица.

— Итак, — подытожила Коннорс. — Поскольку вы наставник, я надеюсь, вы подберете наказание, соответствующее проступку?

— Непременно, госпожа Коннорс, — кивнул Винтерс. — Впереди у нас выходные. Мой ученик проведет их в труде и раздумьях о своем ужасающем преступлении.

Он подпустил лишь каплю сарказма в последние слова, но Коннорс нахмурилась еще сильнее. Однако, видимо, сказать ей больше было нечего, поэтому она покинула кабинет, не забыв как следует хлопнуть дверью.

Оставшись в тишине, Винтерс по своей привычке не спешил как-то комментировать мои действия. Только затянувшись, он наконец начал разговор.

— Так значит, ты у нас беспредельщик, что избивает однокурсников, — хмыкнул он. — Молодец, хорошее начало карьеры.

Видимо, саркастичное настроение его не отпускало.

— Кир пришел с улиц и понимает лишь язык силы, — ответил я. — Вы и сами знаете, как им дурь бьет в голову, когда появляются первые способности.

Мое замечание вызвало ностальгическую улыбку у учителя.

— Чертовски верно! — усмехнулся он. — Я был таким же дураком, пока меня не отметелили как следует!

Он рассмеялся, по какой-то причине решив, что эти воспоминания — хорошие. Я же вспомнил слова Винтерса о прошлом. Похоже, в свое время он не особо отличался от Кира. Иронично, что теперь такой человек меня