Книга Отказ не принимается - Саша Кей

конечно, не одиннадцатый, но, если кабина сорвется в шахту, мне и этого хватит… Понимаю, что страх, скорее всего, беспочвенный, но ничего поделать с собой не могу.

Я дергаюсь в сторону панели управления, но Воронцов удерживает меня.

— Обязательно вызовем, как только я донесу до тебя свои потребности подробнее.

Глава 16

— Убегать от выгодного работодателя — странное поведение для соискателя, — Воронцов почти не оставляет между нами воздуха.

Кажется, вдохни я поглубже и коснусь грудью его рубашки.

— Преследовать невыгодного соискателя — очень странное поведение для работодателя, — парирую я и нервно требую: — Вызовите диспетчера.

Виктор склоняется ко мне слишком близко.

Его губы в нескольких миллиметрах от моих.

А я не могу его даже оттолкнуть. В этом случае или куртка, или сумка у меня выпадет прямо на натоптанный пол лифта.

— Я не договорил, — игнорирует мои требования этот несносный наглец.

— Не интересует!

Мне все неуютнее в остановившемся лифте. И я не до конца понимаю, что нервирует меня больше: поломка или тот, с кем я застряла.

— Уверена? — приподнимает Виктор идеальную брось. — Но я все равно продолжу.

Я стискиваю зубы. Похоже, в этом весь Воронцов. Не хотите слушать? Не мои проблемы. Я все равно выскажусь. Барин, блин.

Бесполезно прожигать его взглядом. Огнеупорный.

Наглый. Самовлюбленный. Невыносимый.

В подтверждение моего мнения о нем, вторая рука Виктора упирается в стенку лифта возле моей талии, и я оказываюсь заперта в ловушке этих почти объятий.

— Так вот, — голос Воронцова становится ниже. — Должность аудитора ты получишь, если проведешь неделю в моем коттедже…

Запах его парфюма обволакивает. Кругом он.

Заслоняет собой все.

Даже не прикасаясь, давит аурой.

— У меня на носу важная командировка, — кажется, Виктор все же решает распустить руки.

Я чувствую, как он трогает мой пучок.

Что он де…

Он вынимает шпильки!

А я не могу даже дернуть головой, я прижата к стенке лифта!

Через несколько секунд коса, которую удерживали шпильки, размотавшись, падает мне на плечо.

— Я обещал провести это время с Эстель, но не могу сдержать слово. Форс-мажор. Поэтому она получит тебя. В качестве моих извинений, — он поглаживает мою косу, постепенно забираясь все выше к ее основанию, и, в конце концов, запускает пальцы под волосы на затылке.

Это так приятно, что я даже не нахожу в себе сил возмутиться его бессовестными словами.

Массирующие движения почти вводят меня в транс.

И вовсе не потому, что мне нравится Воронцов.

Просто голова всегда устает от тяжести пучка…

— Не упирайся, Варвара. Я же вижу, тебе нравится… Тиль.

Это звучит очень двусмысленно, он явно имеет в виду вовсе не дочь.

— Я в любом случае не могу, у меня ребенок, — выговариваю почему-то шепотом, но нахожу в себе силы подколоть Виктора: — Хотя, конечно, ваше отсутствие на горизонте делает предложение более привлекательным.

Губы Воронцова кривятся, но он продолжает ласкать пальцами затылок, отчего у меня бегут мурашки по шее.

Отросшая челка выбивается из ослабленного пучка, и несколько прядей падает мне на лицо. Дыхание Виктора их шевелит.

Запредельная интимность, сбивающая меня с рациональных мыслей.

— Не проблема, — невозмутимо опровергает мой довод Воронцов. — Возьми сына с собой.

— У нас сад…

Я понимаю, что вместо того, чтобы резко и уверенно отказать, я ищу отговорки. Хотя не должна. Я ничего не обязана объяснять этому хаму!

— Думаешь, зассанный собаками снег в детском саду лучше, чем чистый воздух пригорода? — насмешливо спрашивает Виктор.

И не прекращая своего диверсионного массажа, монотонным голосом перечисляет, что я должна буду делать в коттедже.

Сильные пальцы почти вводят меня в транс. Я пытаюсь ухватиться за то, что мне говорят в поисках подвоха, но безуспешно. Ресницы опускаются, лицо расслабляется, губы приоткрываются.

— … и укладывать не позже десяти, а сейчас я тебя поцелую, а ты не будешь дергаться…

Загипнотизированная тихим голосом и приятными движениями, я не сразу вычленяю лишнее в предложении.

Горячие губы успевают раньше моей соображалки.

Глубокий, неспешный поцелуй не позволяет мне возразить.

Как я ни сдерживаюсь, но автоматически на него отзываюсь, когда Виктор усиливает напор.

Мои руки все еще заняты вещами, и Воронцов этим пользуется.

Его ладони уже на моей талии, прожигают сквозь одежду.

Меня захлестывает смятение, когда Виктор откровенно прижимается ко мне бедрами, и я чувствую физическое подтверждение его возбуждения.

Это волнует и пугает меня, я уворачиваюсь от мужских губ и трепыхаюсь в его объятьях.

— Отпустите! Это низко!

Воронцов скользит губами по моей щеке от уголка губ к уху, вызывая у меня новый забег мурашек.

— Это не низко, Тронь, — горячо шепчет он. — Это естественно.

И прикусывает мочку, вырывая у меня судорожный вздох.

Виктор отступает на шаг и оглядывает меня с ног до головы. Кажется, он доволен увиденным. Его устраивают и побелевшие сцепленные пальцы, и раскрасневшееся лицо. и припухшие губы.

— Подумай, Варвара, над моим предложением. Беспристрастно, — в голосе его пополам насмешки и сексуального напряжения.

Воронцов, не отводя от меня жадного взгляда, вызывает диспетчера.

И в полной тишине мы ждем, когда нас вызволят.

Ждем недолго, но я вся извожусь за эти десять-пятнадцать минут.

Стараюсь не смотреть на Виктора, а то у меня такое ощущение, что он в своих мыслях занимается со мной сексом прямо сейчас.

Широко расставив ноги и засунув руки в карманы, он стоит напротив, и я чувствую его взгляд на себе. Чтобы хоть как-то отгородиться, напяливаю куртку.

— Где шарф, Варвара?

Даже не смотрю на него.

— Мне купить тебе шарф?

Отворачиваюсь совсем.

— Уверен, трусики ты не забыла. Хотя белье я бы купил тебе с большим удовольствием.

Наконец, лифт приходит в движение, и мы спускаемся на первый этаж.

Я дергаюсь к выходу из кабины, но Воронцов перехватывает меня за руку.

— Я жду твой положительный ответ, Тронь.

Вырываю руку и выстреливаю из лифта.

Мне кажется, он потешается надо мной.

И мне не стыдно за секундную слабость, когда он меня поцеловал.

Я нормальная живая женщина. Это именно «естественно», и ничего не значит. Виктор может думать о себе, что угодно, но это всего лишь физиологическая реакция.

Я останавливаюсь у зеркальной стены в холле, чтобы застегнуть пуховик. И мой взгляд падает на расстегнутые верхние пуговицы рубашки.

Кошмар! Когда он успел? Чудовище!

Пока я поправляю одежду и привожу в порядок прическу, что без шпилек не так-то просто, у меня в сумке начинает надрываться телефон.

Звонит мама.

— Варь, все в порядке?

— Да, мам, привет. Все хорошо, а что случилось?

— Из детского сада до тебя