Книга Дождь в наших сердцах - Кристи Грей

вру.

— Точно показалось? Он ещё так глянул на тебя…

Я знала, что от допроса мне не скрыться, но старалась оттянуть его на потом. Поэтому повела подругу сразу в двести пятый кабинет, где у нас первым делом пройдет пара алгебры. Я скроюсь от её вопросов хотя бы на один урок. Это уже хорошо.

Элиза не сводила с меня глаз весь урок и всем своим видом давала понять, что хочет знать всё, что я скрываю. Почему некоторые люди так хорошо чувствуют, когда им врут? Почему у меня нет такой суперспособности?

Где-то на середине урока мне понадобилось выйти в туалет. И, чёрт возьми, как не вовремя. Какова была вероятность встретить Аарона Родригеса прямо в этот момент? Он будто чувствовал меня, будто читал мои мысли или у него была возможность предвидеть ближайшее будущее.

Конечно, он заметил меня. Улыбнулся и направился в мужской туалет. Теперь выходить из женского мне не хотелось, ведь я боялась встретить там его. А чего боялась — я не понимала. Боялась разговора, его действий или… его самого? Выглядит он весьма устрашающе. Большой, с томным взглядом, грубым голосом… Вчера на стадионе я, кстати, заметила ещё одно тату на руке. Только вот не разглядела её.

Я прождала минуты три у дверей и вышла, но он стоял прямо за ними. Он ждал меня. Да чёрт возьми, что же я такая везучая!

Хотелось зайти обратно, но я понимала, как это будет выглядеть. Тогда он точно решит, что я дурочка.

— Чего тебе? — первой спросила я, отходя от него, направляясь в сторону класса.

— Хотел напомнить, что я жду тебя, — прямо в мою спину говорит парень.

— Ради этого ты выжидал меня у женского туалета?

— Не бойся, я не подслушивал.

Он смеётся, а меня вгоняют в краску его слова. Шутник значит. Хорошо. Когда-то я так пошучу, что смеяться буду только я, а он — злиться или плакать, как получится.

— Спасибо и на этом.

— Ты придёшь? — спрашивает он, когда я собралась открывать дверь кабинета.

Рука повисла в воздухе, у дверной ручки. Я медленно повернулась к Аарону, который по-прежнему смотрел на меня в ожидании ответа.

— Слушай, ты нервируешь меня — это во-первых. А во-вторых, о чём ты хочешь поговорить со мной?

Не подавай виду, что ты об этом думаешь уже несколько дней, Лаура.

— Мило, — усмехнулся он. — А вот о чём — не скажу. Понервничай ещё несколько уроков, — подмигнув, парень скрылся за поворотом.

И всё же он раскусил меня. Понял, что я волнуюсь. Урод.

♡⁠♡⁠♡

Остальные уроки до большой перемены прошли обычно. На последнем — физике — меня завалили. Вызвали к доске, а я в физике ни черта не волоку. Опозорилась на весь класс и получила порцию смешков от Кимберли и её своры. Было стыдно. И неловко. И обидно. У меня не было возможности учиться, потому что год я лежала в психиатрии, а год лечилась дома, в меня пичкали таблетки. Мне было совершенно не до учёбы. Но кому это объяснишь, да? Им же легче махнуть рукой на чьи-то проблемы и высмеять, нежели послушать, поддержать и понять. О какой поддержке идёт речь вообще, Лаура… Это потерянные люди — от них ничего кроме насмешек и унижений не дождёшься.

С физики я выбегала со слезами на глазах. Бежала в женский туалет, чтобы успокоиться и подправить растёкшийся макияж. Элиза догнала меня и старалась поддержать, но я отправила её в столовую, сказав, что сама справлюсь. В моменты, когда мне трудно, я хочу быть полностью одна. Не хочу, чтобы меня кто-то видел ноющей. Не хочу, чтобы меня кто-то жалел. Это я позволяю лишь Лили, и то потому, что она просто так не уйдёт. А жалость со стороны друзей я тем более не хочу. Эрика не в счёт. Она со мной с самого начала.

На этих выходных, а особенно после похода к мисс Стейси, я задумалась о том, как рассказать всё Элизе. Мисс Стейси советовала мне найти спасение в друзьях, близких людях. Проводить как можно больше времени в их компании, чтобы мысли о суициде даже не прокрадывались в мою голову. Но как мне рассказать Элизе об этом? Как рассказать о том, что я лежала в психушке… я боюсь. Боюсь, что она, как и все остальные, кто узнавал об этом, будет смеяться надо мной, говорить гадости, а после и вовсе расскажет всем, кому не лень.

Боюсь, что об этом узнает школьная-задира-королева Кимберли, потом об этом узнают её подружки-хохотушки, а после она расскажет Аарону-своему-бойфренду… и позже об этом узнает вся школа. Я пообещала себе, что буду сильной и справлюсь со всем, чтобы там ни было, но, если на меня снова накинется вся школа… я не думаю, что справлюсь. Тогда я точно сдамся.

Но Элиза пока кажется мне самым светлым человеком из всех, что я встречала за всю свою жизнь. Даже Эрика не такая. С Эрикой у меня постоянно были какие-то мелкие перепалки, иногда бывали серьёзные ссоры, из которых мы потом, конечно же, вылезали. А с Элизой пока все тихо . Пока. Мы ведь знакомы всего-то неделю…

Я задумываюсь над тем, чтобы рассказать ей всю правду обо мне хотя бы под конец сентября. К тому времени я пойму — она та самая, которая достойна знать, которая разделит все со мной или она та, которая отвернётся. Хочу, чтобы всё было так, как хочу, — чтобы она не отвернулась от меня, не высмеяла.

Стерев холодной водой чёрное лицо от туши, я промочила его сухими салфетками, что были в моём рюкзаке. Я заглядываю в телефон, чтобы узнать время. Прошло десять минут после большой перемены и, полагаю, Аарон уже нервничает.

Я спускаюсь с третьего этажа, где у меня прошла эта чёртова физика, и спускаюсь на первый — там он назначил встречу. Я преодолеваю последнюю ступеньку и захожу за лестницу, где уже сидит Аарон. Чёрный рюкзак стоит рядом с ним, а парень сидит на грязном полу, склонив голову к коленям.

Я прокашливаюсь в кулак, подавая знак, что я тут. Он резко развернулся и подскочил с пола, забыв про то, что сверху лестница, а Аарон слишком высокого роста. Я рассмеялась со всей силы, когда он айкнул и потёр голову.

— Бедный, последние мозги выбил.

— Не смешно, — фыркнул парень.

— Смешно, — я затихаю и делаю серьёзное лицо. — Так о чём же ты хотел поговорить?

Его кадык дёрнулся, а губы расплылись сначала в