Книга Олень - золотые рога - Леонид Владимирович Дьяконов

вырост.

Но Сергей не стал смотреть сапоги. Он заметил, что мать все больше и больше пьянеет. И еще бы! Выпила, а с утра не ела. А она не привычна к рюмочке.

Он велел снова завязать сапоги и повел Дарью Михайловну домой.

Она ничего — слушается. Идет, улыбается, еще что-то ему досказывает, а у самой ноги нет-нет да шагнут не туда, куда надо.

Сережке даже немного смешно, но еще больше стыдно за нее. Он идет и все ворчит. А она все равно улыбается.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

6

⠀⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Солдат и поп

⠀⠀ ⠀⠀

Сережка ведет маму домой. А ребята уже у солдат, уже наелись каши и опять просят сказку.

Бородатый сегодня хмурый, не хотел рассказывать:

— Не для них наши сказки!

Но на него напустились другие солдаты:

— А ты ребячью расскажи! Повесели ребятишек.

Тогда бородатый солдат Иван Сидорович Вотинцев взял у Коли свою ложку, вытер ее травой и спрятал за голенище. Затем свернул козью ножку затянулся, выпустил дымок — сперва колечком, а потом ручейком, немного еще подумал и начал:

— Тогда — про барина. А теперь — про попа, что ли? И опять про солдата.

⠀⠀ ⠀⠀

…Служил солдат двадцать пять лет, выслужил двадцать пять реп, а на двадцать шестой отпросился домой.

Как он ни торопился, как ни старался, а до ночи домой не добрался. Пришлось при дороге остановиться.

И, как на беду, попалась богатая деревня. Стучит в одну избу — не пускают. Стучит в другую — не отпирают.

Все избы обошел, до поповского дома дошел. Стук-стук-стук!

Поп открывает дверь.

— Батюшка, пустите заночевать!

— Пустить, чадо, можно и даже покормить можно, но с уговором.

— С каким-таким, батюшка, уговором?

— Загадаю тебе три загадки. Отгадаешь, так ляжешь сытый, а не отгадаешь, так станешь битый!

Некуда солдату податься, пришлось ему соглашаться.

Поп говорит:

— Матушка, затопляй печь!

Попадья запалила лучину и несет к печи. Поп на огонь показывает и спрашивает солдата:

— Это что?

— Огонь.

Поп хлясть его по затылку:

— Темный ты человек, бестолковый… Что ты врешь? Это не огонь, а красота!..

Печь растопилась, кошка на шесток заскочила, села, умывается, лапкой вытирается.

Поп на кошку показывает и снова спрашивает:

— А это что?

Соллдат подумал — подумал, нашел один ответ, а другого ответа нет:

— Это кошка.

Поп опять его по затылку:

— Темный ты, бестолковый… Это не кошка, а чистота!

Солдат понял, что хорошего тут не дождешься. Не быть ему сытому, а быть ему битому. Говорит:

— Дайте хоть напиться-то!

Попадья принесла ему в ковшике воды. А поп на воду показывает:

— А это что?

Солдат подумал-подумал:

— Вода.

Поп третий раз его по затылку:

— Не вода это, чадо, а благодать!

Потом хозяева за стол сели, куриного бульону поели, стали курицу глодать. (Вот им-то, действительно, благодать!) А солдата не зовут к столу, не угощают.

Поп наелся, на улицу выполз. А попадья еще крылышко догладывает. Солдат к ней:

— Матушка! Дай хоть крылышко доглодать!

А она ему:

— Много вас шляется. Всех кормить, так богато не жить.

Швырнула крылышко в печь и пошла за попом.

А кошка сразу к огню шмыг, лапку в печь тянет, крылышко выгребает.

В это время дрова раскатились и одно полено — прямо на кошку. Шерсть на ней загорелась, она не знает, куда ей деться да прыгнула с перепугу на полати. Кошка ревет, дым идет, огонь уже по стене ползет.

Солдат шапку в охапку и на двор. Увидал попа и кричит ему:

— Батюшка! У тебя в избе худо!

— А что такое?

— Твоя-то чистота схватила красоту да занесла на высоту. Тащи скорее благодать, а то и дома не видать!

Поп глазами хлоп, стал солдатскую загадку разгадывать. Он думает-гадает, а у него дом пылает…

⠀⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Не успел еще кончить Иван Сидорович, а ребята уже заорали:

— Еще одну! Еще одну!

Но он больше не стал рассказывать. Говорит:

— Марш по домам. У нас сейчас свои сказки начнутся!

Пришлось идти. Все равно Коле пора домой. Идут, а Толька спрашивает:

— Коль! Коль! А помнишь, как мы тебя по трубочке благодатью поили?

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Дарья Михайловна поет

⠀⠀ ⠀⠀

А Сережка с Дарьей Михайловной в это время уже вернулись в избушку на курьих ножках. Сережка развязал узелок, стал примерять сапоги. Новые сапоги — вот это праздник так праздник!

Дарья Михайловна бросила в кастрюлю картошки, залила водой, поставила кастрюлю на таганку, развела огонь.

— Сегодня еще так поедим. Нам одним все ладно, все хорошо. А уж завтра-послезавтра устроим пир. И Мишкину маму позовем — спасибо вам, Марья Ивановна, что нашего Сергея устроили на работу!

Горит-трещит лучина в таганке.

А Дарье Михайловне не сидится на месте. Она вышла на крылечко, присела и стала радоваться: вот какие товарищи у моего мужа — у Гришки моего! Еще можно жить, когда такие товарищи!

А потом загрустила — вспомнила, что сокол ее за решеткой. И запела она старую-престарую русскую песню:

⠀⠀ ⠀⠀

Ты, изба моя,

Изба новая!

Изба новая,

Растесовая!

Запустела ты

Без мила дружка,

Без мила дружка

Да без Гришеньки!..

За неделюшку

Сердце чуяло,

Спозараньица

Испугалося:

Будет скоро нам

Расставание,

Будет горькое

Провожание!

Провожу тебя

Далекошенько,

Вплоть до самые

Тюрьмы каменной…

В тюрьме каменной

Мы рассталися,

Мы рассталися,

Распрощалися…

⠀⠀ ⠀⠀

Сережка услышал, что мать на крыльце голосит, выскочил в одном сапоге, хотел увести мать домой.

Но стало жаль ломать хорошую песню. Уж пусть доведет до конца.

⠀⠀ ⠀⠀

…Еще кто это,

Кто прощается,

Кто прощается —

Обнимается?

⠀⠀ ⠀⠀

Или муж с женой?

Или брат с сестрой?

Или милый друг

Со подругою?..

⠀⠀ ⠀⠀

Тут дядя, старый черт, выглянул из тетиного окна — выпятил свою желтую бороду и заскрипел:

— Ишь, арестантка, развылась! Мужа своего отпевает, что ли?

Сережка