Книга Роман в письмах. В 2 томах. Том 1. 1939-1942 - Иван Сергеевич Шмелев

— во-во-всю. Идет весна — с ней идите, всем существом живите — и не раздумывайте, не пытайтесь управлять хаосом, который иногда водворяется в Вас. Это — обычное, у всех. Не разрешите умствований, это приводится в порядок само, когда в организме устанавливается равновесие. Ни минуты не вдумывайтесь в больное в Вас, а здоровейте бездумно, наполняя день веселым трудом. Молитва, легкая, краткая, — как дыханье. Светлей, светлей принимайте все, что дается. Помните, что Вы молоды, — и чувствуйте это счастье. За советы не серчайте, и философом не называйте, — от души пишу Вам.

Зима прошла для меня — быстро, но почти бесплодно. Вступаю в работу, — кружится голова, — как много надо, как смело надо. Да, «Пути» — в пути: но боль в руке мешала. Теперь прошло. Вот хозяйство мое много сил и времени берет. Но Бог поможет. Попросите Его, внушится мне — не бросать работу. Это самое мое заветное. До чего ужасны эти французские перья, острые, как жала. Не могу достать лучших, мягких, тупых.

Ваш «цветок к Пасхе» меня не огорчил, нет… но пусть больше не повторится, — прошу. У меня все есть. Пожелание мое Вам — к Пасхе? Пусть все гиацинты и тюльпаны обвеют Вас дыханием своим, светом своим! И отдадут Вам крупинки своего здоровья — цвета. О, повидал бы Германию и Голландию весной… но это никак не возможно, ни-как. Издалека слышу Вас, вижу, чувствую. Ваша милая карточка скрывает Вас, — не вижу. Но дополняю ее воображением. Милые цветы, цветы… и даже наш подсолнечник!

Почтение мое Вашей матушке. А Вам — целую руку. Напишу на днях, м. б. получите, как и я получил. Даринь-ка моя должна продолжаться… но во что выльется? И знаю, и не знаю.

Словом, как итог всего — о, перо! — мне очень приятно писать Вам. Ну, живите с Богом и в мире с собой.

Ваш всегда И. Шмелев

Дописался! Сейчас поставленная на газ картошка — 3/4 часа тому! — вместо варки — испеклась! Хорошо — не сгорела, а то возня с кастрюлей, — вот Вам моя проза! Ничего!

22

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

[16–17.IV.1941]

Ночь на Великий Четверг

Христос Воскресе!

От души приветствую Вас, дорогой и любимый Иван Сергеевич, и троекратно христосуюсь с Вами в мыслях и сердце. У меня есть маленькая надежда, что этот мой привет дойдет до Вас, — я так рада этой возможности.

В эти дни Страстной недели как-то особенно хочется хоть мысленно побыть с Вами!

Сегодня мы с мамой готовим (хоть и очень скромно) все к куличу и пасхе, яйца готовили к краске и т. п., а завтра очень бы хотелось уехать в церковь на остаток Великих дней. Очень жаль, что мы так далеко от храма и трудно всегда отлучаться надолго. А тут еще, как будто бы на радость лукавому, подоспели всякие каверзные дела, как например, суд с мужиком. Грязный тип и грязный его советник расхамели до того, что слов нет. Хутор так запущен, что там необходимо день и ночь нагонять работу, а мужик, несмотря на то, что его давно рассчитал муж, не уходит со двора. Наша квартира теперешняя уже сдана другим к 1 мая, а выехать нам некуда. Недавно, когда муж зашел в хутор, его мужик схватил за горло и стал душить и царапать руки. И вот подумайте, зло очевидное цветет пышным цветом, а нам же еще придется убираться на улицу.

Ну, Бог с ним. Не праздничные это разговоры! Очень только грустно, что отравляются этой суетой Святые Дни!

Очень я устала тоже. Иногда до отчаяния.

И не видно конца и просвета заботам.

Часто у меня в душе и мыслях все то, что Вы писали, и только там я нахожу свет и отдых.

Как работа Ваша? Верю, что хорошо и бодро идет вперед! Как хотелось бы мне иметь возможность хоть изредка Вас видеть!

Сколько безразличных лиц встречаешь на пути ежедневно, а тех, кто дают жизни свет и ценность — нет, недосягаемо далеки они. Как это обидно. Мне очень, очень не хватает Вас. И так хочется дать Вам побольше тепла и уюта, и постоянное желание на сердце что-то хорошее сделать, — а все так невозможно. И письмеца от Вас так редки теперь стали. Ах, Вы знаете, открыточку-то Вашу от 3-го мая (про которую Вы пишете) я ведь не получила. Я получила 4-го мая от 28-го апреля и думала, что Вы о ней пишете, но прочитав ее я узнала, что Вы собирались еще писать, и датирована она была 28-м апр. Как досадно! Если бы Вы знали, какая драгоценность для меня каждое Ваше слово! В них столько чувствуется Вашей души, родной, прекрасной! —

Для меня нет ни одного писателя-современника, кроме Вас. Вы чудесным образом возвращаете нам утраченный рай, даете то, чего ищет душа и ни у кого не находит. Вы пишете о том, чем живете, чем бьется сердце Ваше. Я вечно буду преклоняться пред Душой и Духом Вашим, говорящим нам из Ваших книг!

Как мы должны бы Вас беречь все!

Пишите, дорогой Иван Сергеевич, давайте бедным русским людям воды живой! Думается, что с весной и теплом полегче будет жизнь. Хотя как Ваше здоровье по веснам? Часто у желудочных пациентов недочеты в желудке дают себя знать именно весной и осенью. Берегитесь ради Бога!

Хотелось бы мне, чтобы Вы почувствовали, как дороги Вы нам, как Вы совсем не одиноки, если только не отринете нас сами. Много, много русских людей отдают Вам свое сердце!

Простите меня, если я так пишу; — мне очень хочется, чтобы Вы почувствовали это.

Как поживает Ваш племянник? Я давно хочу спросить Вас о нем!

Недавно я наконец узнала, что И. А. И. сравнительно благополучен. Он 2 мес. болел бронхитом и плевритом, — теперь прошло. Они уезжали в горы. Наталья Николаевна60 здорова. И. А. все свои письма к Вам (в том числе и мои) получил обратно. Очень больно за него: трудно им, и постоянно боли головные, хотя теперь стали лучше, но И. А. говорит о «привычке» к болям. От Марины я больше ничего не слыхала, а жду уже давно весточки.

В эти Великие Дни Поста и грядущей Пасхи особенно думается о всех братьях Веры Православной.

Как бы мне хотелось перенестись к Вам и хоть часок побыть с Вами!

В Заутреню Светлую я крепко подумаю о Вас и шепну Вам

«Христос Воскресе!»

А пока что, далекий и такой родной и близкий друг