Книга Последний герой Исекай db.1 - Юрий Барка

— Кто… ты?..

На что я, буквально захлёбывавшийся переживаемой болью, мог ответить… Нихуя.

*Кокоро — (досл. яп.) сердце. Однако слово кокоро содержит несколько коннотаций и более полно может быть переведено как «чувствующее и мыслящее сердце» т.е. душа. Фраза «В самое кокоро» стала фразеологизмом среди анимешников.

Запись 10 — Письмо

— Айрин, прежде чем ты разнесёшь здесь…

Я бы мог сказать, что всё пошло по плану. Но всё пошло по… а не важно. Искажая пространство, время и перспективу, создавая завихрения воздуха и попахивая началом новой главы, аккурат промеж моих глаз летел маленький закованный в сталь кулак.

One Puuuuuuuuunch!!!*

Выгибая спину назад, удалось разминуться с этим подобием пушечного ядра. Казалось бы, если ваша голова не лопается с утра, это уже победа. Вот только гравитация, бессердечная сука, не даёт безнаказанно косплеить Нео. Стоило приземлиться, я увидел пикирующую на меня кошку… Вот ей удаётся имитировать рестлинг. Пиздец бубенчикам… Хотя их нет. Но подставляться не стоит.

Кувырок назад. Великолепное тело! Просто жидкость! Куда там кошкам и человечьим гимнасткам. Приземление Айрин оставило вмятину на полу. А я упёрся спиной в стену.

Скольжение? Рывок? Кошка собирается пробивать ногой с разворота. Бах! В стене вмятина, но я проскользнул и нахожусь в центре комнаты. А это значит что? А это значит дверь. Время отступать. Думал я. Но Айрин мигнула жёлтым светом. Какое-то усиление. В следующий момент мы были на кровати, моя спина превратилась в большущий ушиб, а из лёгких был выбит весь воздух. А, ну и Айрин сидела сверху и не давала выбитому воздуху вернуться, мёртвой хваткой вцепившись мне в горло.

Я задыхался. Дёргал конечностями, пытался отцепить Айрин, но она была будто из стали. И смотрела на меня со страхом и ненавистью. Шум в ушах. Паника. Попытки позвать на помощь… Этим явно стоило озаботиться раньше. Темнота…

Судя по всему, я снова в воспоминаниях.

Гейл отчаянно несётся по лесу, ветки хлещут её лицо, а лёгкие готовы взорваться от недостатка кислорода.

Знакомая полянка, вот и дом на холме у ручья. Только что-то не так. Нет куска стены, все стёкла выбиты, а входная дверь болтается на нижней петле. Гейл пытается ускориться ещё сильней за счёт рывка, но не хватает контроля, она в панике, плетения буквально рассыпаются на ходу. Она влетает в дом, краем глаза отметив кучу следов, вливающихся в тропинку.

Внутри домику пришлось ещё тяжелее, чем снаружи. Мебель была разбита в щепки, в стенах зияли дыры. В гостиной… подобно марионеткам с оборванными нитями лежали Айрин и мама. Окровавленные, в разорванной одежде… бездыханные. Лёгкие сдавило. Гейл склонилась, пытаясь почувствовать дыхание, услышать сердце. Ничего.

Из глубин медленно поднимался всеобъемлющий, всепоглощающий гнев. Он буквально прожигал душу, заставлял тело трястись в ярости. Когда в нём утонуло всё, что было у Гейл, она сжала кулаки, задрала голову и издала рёв, который, возможно, смог бы повторить тигр, решивший подобно волкам выть на луну.

Та, что создана убивать, знала: есть только один путь в такой ситуации. Он был буквально записан в её крови.

Вот только… Она не могла пошевелиться. А прямо перед ней одно из кресел собиралось в единое целое, будто время обернулось вспять.

Когда последний кусочек занял свое место, на нём уже восседал старец с трубкой, коптящей плотным дымом молочного цвета. Он был одет в старую, когда-то пёструю мантию, непривычной формы берет и обладал слегка крючковатым носом, серыми мудрыми глазами, губами, серьёзно сомкнутыми, но привычными к улыбке, и бородой в пояс, залихватски прихваченной кожаным шнурком на уровне груди.

— Подожди и послушай. — начал старик со спокойными размеренными интонациями. — Маленькое чудовище. — А вот окончание выдало лёгкое раздражение, как у наставника, который в сотый раз объясняет тему нерадивым ученикам.

— С другой стороны, а кто в таком состоянии бы ждал и слушал? — уже более добродушно добавил он, делая глубокую затяжку. Одним резким выдохом он сформировал… Кораблик, который врезался в голову Гейл. — Так будет лучше.

Гнев резко закончился. Из Гейл будто вытащили стержень, обмякшая, сгорбленная, она сидела на коленях, сипло дыша, будто собирается зареветь.

— Успокойся, малышка, всё равно не заплачешь. Слёзы в бою не позволительны, так что твои создатели предусмотрели иной способ утилизации кортизола. — В его голосе, интонациях сквозило ощущение человека, который преподаёт не первый десяток лет. — Да и рановато. Я тут с предложением. Кхе-кхе. Хочешь спасти подругу?

— Что нужно сделать? — Гейл практически мгновенно собралась.

— Умереть.

— Согласна.

— Бедная малышка. — в голосе старца была неподдельная грусть, такая удивительно полная. Насыщенная. И от того кажущаяся мне абсолютно неправдоподобной. — Надеюсь, в твоём ответе есть хоть капелька свободной воли… У нас будет сделка… Сделка такая: я оживляю Айрин, и вы отправитесь куда я скажу. По дороге на вас совершат нападение, а тебя убьют.

Гейл начала открывать рот, чтобы возразить, но маг поднял палец и продолжил.

— Во всех возможных вариантах ты не сможешь её защитить, не хватит опыта, гибкости, знаний. Я пришлю того, кто сможет, и ты уступишь ему тело. Что касается последующей жизни, он продолжит выполнять долг, с которым ты уже один раз не справилась. Ведь узы останутся с ним.

Гейл расслабленно улыбнулась. Она точно знала: тот, кто перед ней, никогда не лжёт, хотя зачастую и не договаривает. Она узнала эту манеру речи, эти фонетические конструкции. Это он когда-то позвал её из небытия, он давал подсказки в трудные моменты. Сегодня голос в разуме обрёл лицо. Лицо, которое подарило ей столько радости, сколько у неё не могло быть ни при одном возможном варианте.

— Всё-таки узнала, маленькая чертовка. — голос мага снова стал грустным. — Эх. Теперь ты точно не откажешься.

Гейл просто улыбнулась. Открыто. Искренне.

— Есть только одно «но»… — начала она.

— Айрин будет мстить. Это тоже предусмотрено. Заблокирую ей последние воспоминания, изнасилование, смерть и пару дней, что вы