Книга Вояж по-турецки - Анна Лерина

оказаться в тишине своего номера за плотно закрытой дверью.

Есть совершенно не хотелось ни мне, ни Севке. Поэтому мы, забежав скорее по привычке, чем по велению желудка в ресторан, просто положили на тарелку несколько пирожных и загрузили карманы фруктами. В комнате, на наше счастье, были принадлежности для чая.

К моему великому облегчению, проведя в ресторанном зале всего пару минут, мы не встретили никого из знакомых гостей отеля, а менеджер Ахмед как раз общался с парой респектабельных дам и удостоил нас лишь вежливым кивком. Интересно, знал ли он уже последние новости?

В лобби по-прежнему играла приятная музыка, шумели неуёмные дети, бармен смешивал коктейли, наливал газировку и нажимал кнопки кофемашины.

Немного поколебавшись, я заказала два крепких лонг-дринка. В конце концов, самостоятельно мои нервы сегодня однозначно не успокоятся, а между тем мне необходимо многое обдумать. Надо лишь уложить Севку спать.

Детская нервная система, да простят меня профессиональные доктора, кажется мне порой прочнее стальных канатов. По крайней мере, я, не являясь гипертрофированно эмоциональной истеричкой, переживаю одни и те же события гораздо интенсивнее моего сына.

Севка заснул быстро и сладко, стоило лишь прочитать ему вслух главу из любимой книги, и теперь сопел рядом со мной, обнимая подушку.

Я осторожно погладила его по голове. Сын вздрогнул, шумно вдохнул и повернулся на другой бок.

Я накинула на плечи плед, взяла коктейль, тихо открыла замок балконной двери и вышла на воздух. В ноздри ударил запах сырости и как будто свежескошенной зелёной травы.

Дождь был таким сильным, что не позволял рассмотреть даже очертания деревьев на территории отеля.

Я потянула напиток через трубочку, прикидывая, как бы примоститься на не залитом водой участке балкона. Наконец эта задача была успешно решена. Между тем под действием расслабляющего коктейля мои мысли постепенно замедляли свою бешеную скачку и начинали выстраиваться в более-менее стройную цепочку.

Убит человек. Вот он был, пел перед нами живой, яркий, активно излучающий энергию, и вот его нет. Получается, после окончания новогодней программы он вернулся в свою гримёрку, а там… А там его ждал убийца? Или наш артист сам впустил его после? Это, я уверена, и будет выяснять для начала полиция.

Но почему же его убили? Возможно, банальное ограбление? Да, скорее всего, у него были какие-то ценности. Только весьма странно грабить человека вот так, в гостиничном номере. Ещё и с убийством. Да и вряд ли охрана пустила бы на территорию каких-то грабителей. Или это была какая-то более сложная история с ревностью, соперничеством, завистью, местью, наследством, наконец?

Я мысленно перечисляла все всплывающие в памяти мотивы убийств из прочитанных за жизнь детективных историй.

И внезапно кое-что вспомнила. Почему полицейский прицепился к какому-то кейсу?

Я нащупала в своем кармане спешно изъятый у Севки перед беседой с полицейским телефон, загрузила ещё раз то самое злополучное видео и стала просматривать его кадр за кадром, пытаясь найти искомый объект.

Вот, промелькнул. Я прокручивала видео и внимательно рассматривала лежавший на боковой полке контейнера открытый кейс. Металлический или что-то вроде того.

Господи, приходит же кому-то в голову таскать с собой переносной сейф. Вот и кодовый замок в нём, и, судя по виду, весьма серьёзный.

На контейнере, кстати, тоже была кодовая система. Севка снимал крупным планом кнопку открытия дверцы, и на видео чётко видны колёсики с цифрами (над этой злополучной кнопкой и под ней), их там не меньше шести штук.

Мои глаза устали смотреть в светящийся экран. К тому же поминутно на экране всплывало раздражающее меня уведомление о том, что свободная память в детском гаджете заканчивается.

Я откинулась в кресле и, чтобы окончательно привести мысли и нервы в порядок, попыталась вслушаться в дождь. Потом, прикончив коктейль, я вернулась к Севкиному телефону и открыла папку с аудиозаписями. Надо бы почистить память телефона, начав с наименее ценного и заметного для ребёнка.

Я включила последнюю по дате и времени запись и невольно улыбнулась. На фоне гудящих знакомых, в том числе моего собственного, голосов отчётливо было слышно воркование Ольгиных малышек Маши и Даши.

Оставив запись проигрываться дальше (она чудесно дополняла ровный шум дождя), через некоторое время я услышала на ней звук старого телефона, затем несколько извиняющихся слов на английском, сопение, топот, хлопок закрываемой двери и затем приглушенные фразы на турецком.

Судя по всему, я сейчас становилась невольным слушателем телефонного диалога, который свёкор моей подруги господин Керем два дня назад постарался тщательно скрыть от посторонних ушей. Единственными безопасными, на его взгляд, были уши его внучек, выбежавших следом за любимым дедушкой из гостиной. Однако господин Керем не учёл, что девочки вероломно стащили телефон совершенно разомлевшего от их обаяния и смешной болтовни Севки. С включённым на нём в тот момент режимом аудиозаписи.

Я не стала закрывать файл. Чем дальше я слушала речь Ольгиного свёкра, тем сильнее меня охватывал леденящий ужас.

Дабы на сто процентов удостовериться, что я не ослышалась, мне пришлось вернуться в комнату и прослушать запись ещё раз. Нет, сколько ни слушай, ошибки здесь быть не может. Моего скромного, как я всегда думала, знания турецкого языка оказалось достаточно, чтобы понять очень многое.

Господин Керем на этой записи определённо обсуждал со своим тайным собеседником будущее убийство Карталя. Отчётливо слышны были и имя артиста, и название нашего отеля, и словосочетание «новогодняя ночь». А главное – фраза «Мы не сделали этого раньше, теперь мы наконец добьём его».

Я залпом выпила последний коктейль и уставилась в темноту.

Глава 10

Дождь беспрестанно лил вот уже вторые сутки, и казалось, конца ему не будет никогда. После бессонной ночи, проведённой в тяжёлых мыслях, я чувствовала себя совершенно разбитой. Причём мои размышления не привели, по сути, ни к какому полезному результату.

Я была растеряна и не знала, как мне теперь правильно поступить.

Рассказать своей подруге Оле обо всём прямо и, возможно, разрушить этим её безоблачное семейное счастье? Или умолчать, но попробовать уговорить её съехать снова от свёкра и, по крайней мере, быть подальше от него и его тёмных делишек?

Как могла я просто так оставить подругу в опасном неведении, на произвол судьбы, в доме преступника, хладнокровно отдающего распоряжение об убийстве?

«Очень маловероятно, что этот приятный с виду человек действительно работает в полиции, – рассуждала я. – Скорее всего, наивной подруге просто озвучили красивую легенду».

Голова невыносимо гудела от страшных предположений.

Звонок мессенджера прервал мои мучительные размышления.

Я взглянула на экран мобильника.