Книга Позывной «Курсант» #2 - Павел Барчук

За одним столом с ним сидели. Только не ради обеда, конечно. Поважнее дела были. Ну, а потом Мариночка и Сергей поженились. Да…Он уехал в советское посольство в Берлине. И вдруг…

Бекетов замолчал, насупился, словно погрузившись в воспоминания. Я сидел молча. Фантастически повезло, что старший майор госбезопасности сам решил пооткровенничать.

— Я узнал случайно об их аресте. В то время работал непосредственно в ОГПУ. Но…слишком мал был…Слишком мал…– Игорь Иванович покачал головой. — Не смог спасти их. Никогда себе не прощу этой трусости…

Он решительно ударил кулаком по столу. Я оглянулся, ожидая возмущений со стороны персонала. Однако, они даже не дёрнулись, даже бровью не повели. Наверное, и правда это заведение — любимое место Бекетова. Народ здесь уже привыкший к такому поведению.

В общем, ещё почти час я слушал воспоминания старшего майора госбезопасности. Причем, они, эти воспоминания, как-то резко снова свернули от ареста к детству и юности.

Естественно, я пытался осторожно намекнуть, тот период событий, в котором все стало плохо, гораздо интереснее, чем тот, где они с Сережей ходили на каток и покупали баранки Мариночке. Но Бекетов намеков не понимал. Он упорно рассказывал о своей дружбе с родителями Реутова.

Потом вообще предложил прогуляться, с чем я, само собой, поспорить не мог. И мы битый час таскались по аллеям парка. А на улице, как бы, вообще не лето. Замерз, честно говоря, словно пес бездомный. Уже ничему был не рад. Начал грешным делом с надеждой подглядывать по сторонам, ожидая возвращения Клячина. Хотелось обратно в Школу. Честное слово. Даже скромный барак в данный момент казался мне отличным местом. Там буржуйка… Пацаны…

Когда вдалеке появился Николай Николаевич, я обрадовался ему, как родному.

— О… А вот и Клячин… — Бекетов повернулся в ту сторону, куда пялился я. — Значит, пора возвращаться тебе, Алексей.

Он остановился, посмотрел на меня пристально.

— Как же удивительно ты похож на отца… А вот взгляд… Взгляд Марины. Один в один…

Я мысленно выругался матом раз двадцать. Достал уже с Мариночкой. Сколько можно? Вполне понятно, Бекетов реально матерью Алеши был увлечен. Вон, до сих пор мужика плющит. Может, он потому и помогает? Типа, старая любовь не ржавеет. Это я еще хоть как-то понять могу. Более-менее подходящее обоснование.

Люди разные. Некоторые реально годами по первой влюблённости сохнут. А у Бекетова, похоже, до сих пор нет семьи. По крайней мере, в разговоре ничего подобного не всплывало. Хотя, с другой стороны, для старшего майора государственной безопасности момент кристальной чистоты биографии тоже немаловажен. Где-то слышал байку, будто в советское время чиновников заставляли жениться чуть ли не по приказу. А уж на такой должности, как у Бекетова, вообще должна быть образцовая семья. Жена с хорошей родословной и дети, которые цитируют Карла Маркса с рождения. Нет, должна быть семья.

— На следующих выходных снова увидимся. — Игорь Иванович шагнул ко мне и крепко обнял. Так крепко, что у меня из груди вырвался стон. Ну, или это от радости, что наша прогулка, наконец, завершилась. Все равно толку от нее никакого.

Пока Бекетов демонстрировал наглядно свое хорошее расположение, я скромно топтался на месте. Хватать его в сыновьи объятия не очень хотелось. Поэтому сделал вид, будто засмущался. Мол, не дорос еще, чтоб вот так запросто вести себя со старшими майорами.

— Ну, все… Иди… — Он, наконец, отпустил меня и даже подтолкнул в спину к Клячину, который, кстати, подходить к нам не стал. Замер истуканом неподалёку, с интересом рассматривая голые деревья.

— Замерз? — С усмешкой спросил старший лейтенант госбезопасности, когда я поравнялся с ним.

— Слов нет, насколько. Сейчас что-нибудь отвалится, честное слово. — Я поёжился.

На улице еще не было морозно, но осенняя мокрая слякоть упорно пробиралась под одежду. А это еще хуже.

— Идём. Отвезу тебя.– Клячин пошел к выходу из парка и я с огромнейшим удовольствием рванул следом за ним, стараясь не отставать.

— А у Вас как дела? Все сделали? Видели Зайцева? — Зубы слегка постукивали, поэтому старался говорить коротко. Рубленными фразами.

— Видел. — Клячин равнодушно пожал плечами. — Гнида, конечно. На роже написано.

— Слушайте, а что Игорь Иванович имел в виду под распоряжением «решить проблему»?

Чекист повернулся и посмотрел на меня с каким-то странным выражением.

— Ты, Алексей, голову не забивай. Не твоя это забота. Зайцев — он такой… Мусор. Дерьмо, а не человек. Недопустимо нам сейчас подобные экземпляры в свои ряды включать. Надо еще разобраться, как он в список попал. Крайне ненадёжный товарищ.

На этом все пояснения закончились. А мне, в принципе, было достаточно. Главное, что Василия исключат из Школы. А куда отправят? На самом деле, меня не касается.

Мы дотопали до «Воронка». Я с огромным удовольствием забрался внутрь. Клячин уселся за руль, завел мотор и только в этот момент я заметил одну крохотную деталь. Но именно тогда, отъезжая от Сокольников, не придал ей значения. На скуле Николая Николаевича появилась еле заметная ссадина. Маленькая совсем. И в тот момент я отметил ее в памяти чисто машинально. Даже не сообразив, а была ли она изначально. Мне очень хотелось обратно в барак, а до всего остального просто не было дела. В голове вертелась радостная мысль — мы едем обратно в Школу.

Глава 7

Я пребываю в растерянности

— Как исчез? — Я уставился на Бернеса, бестолково хлопая глазами. — Марк, ты чего несешь? Он ведь не фокусник, чтоб такие штуки проворачивать. И не туман, чтоб раствориться в воздухе. Это, между прочим, человек. Взрослый. Ничего не смущает? Никого?

Вид у меня был, наверное, сильно офигевший. Логично. Офигевший вид, потому что я — реально офигел. Можно было бы сказать, удивился, но не скажу. Удивиться — это узнать нечто неожиданное. Слегка неожиданное. Типа — серьезно? Надо же! И пойти дальше заниматься своими делами. А Марк сейчас говорил то, чего быть не может.

— Как, как… Вот так!– Бернес развел руками. — Мы сами не поняли. Это произошло в одно мгновение. Глазом не успели моргнуть. Сказал, сейчас, мороженого куплю. Тележка стояла… Ну, может, шагах в двадцати от нас. И все. Ни мороженного, ни Зайца. Кинулись минут через пять-десять, а его и след простыл.

— Какое мороженое? Какое «куплю»? Откуда у него деньги? — Я задавал вопросы друг за другом, без остановки,