Книга Ещё не Аюта - Владимир Осипцов

— человек, что само по себе необычно — в последний раз здесь люди были в незапамятные времена, когда Вселенной правил Ниспровергатель Индры Бали Махараджа; во-вторых — он был самый настоящий бодхисатва с планеты Земля, которую когда-то освятил своими лотосными стопами сам Будда Гаутама и множество прочих будд и бодхисатв, и в третьих — он был самым сильным из известных магов, и даже самое невозможное не было невозможным для него. Сказать, что его почитали — значит не сказать почти ничего — не будь его воли и специального императорского указа, не было бы в Империи города и селения, где бы не стояло посвящённого ему храма.

И тем более удивительно, что такое, почти всемогущее существо, появившись двадцать пять лет назад, не пожелало ничего, кроме как высочайшей милости — доверить ему воспитание следующего наследника Престола Огненного Кулака, сына тогда ещё юного, единственного, несравненного в отваге и красоте принца Итиро — маленького Мамору, внука правящего в те времена Деда-Императора. А когда Госпожа Вторая Императрица подарила наследнику Итиро, ставшему следующим Императором, прекрасноликих дочерей и долгожданного сына их любви — Сабуро, никто при дворе даже и не помышлял о том, что наставником младших принцев может быть кто-то иной, кроме пресветлого бодхисатвы.

Он учил Мамору науке тактики и стратегии, принцессу Первую — дипломатии и искусству изящной беседы, позволяющей проникнуть самые тайные мысли и чаяния собеседника; принцессу Вторую — благородной науке врачевания тел и болящих душ; беспутного принца Сабуро, так и не оправдавшего надежды отца — музыке, танцам и стихосложению, а любимицу богоравного правителя — неистовою принцессу Третью — тайной науке магии и столь неподобающему юной девушке искусству поединка...

Единственное что он требовал взамен — внимать его науке, и не пропускать занятий. И договор приходилось выполнять.

...На этаже Сэнсея ещё не было и следов уборки. Может быть, ещё не дошли, но скорее, и солдаты, и слуги просто убоялись крутого нрава святого, и решились не навлекать на себя гнев праведника и лишаться благословений.

Кадомацу отодвинула сёдзи и мягко вошла в додзё. Лучи рассвета ещё не добрались до высоких окон большого зала, и поэтому горело искусственное освещение — большие холодные лампы под потолком. Сэнсей уже ждал — как всегда, маленький, бритоголовый, сосредоточенный. Большие голубые глаза на круглом розовом лице закрыты, редкие морщины разгладились, на висках видна подросшая седая щетина. Принцесса учтиво опустилась на колени, поклонилась Учителю, и, не вставая, на коленях, осторожно приблизилась к нему, дабы со всем вниманием выслушать сегодняшний урок.

— Прежде всего — начал Сэнсей без своих обычных вопросов — я хочу сказать, что обдумал своё поведение за вчерашний день, и признаю себя неправым. Прошу, прими мои извинения, и как хозяйка Ануш, потому как упрёки слуге — это всегда упрёк и его хозяину; и как моя ученица — потому как твой учитель я не должен подавать тебе дурного примера. Так же прошу тебя — не как мою ученицу, а как моего друга, передать мои извинения Ануш, потому, как сам я пока что чувствую, что не достиг достаточного уровня душевного равновесия, чтобы опять не сорваться на низкую ругань.

Её Высочество, ещё не поняв до конца смысла произошедшего, машинально поклонилась:

— Да, Учитель, я передам, — и только потом дошло: Учитель — извинился! В первый раз на её памяти, да ещё перед кем — презренным суккубом, на которых и крестьяне-то смотрят свысока! Наверное, слишком заметно удивление проступило на её лице, потому что Сэнсей улыбнулся и уже мягче сказал:

— Ну и хорошо. Как твой утренний полёт? Не замерзла сегодня?!

Мацуко надулась:

— Господин старший брат не выпустил меня, а отправил к вам. Сказал что ветер и непогода.

— Хорошо, а то я испугался за тебя, когда услышал, как поднимается ветер, помня твои привычки.

— Я хотела размяться перед тренировкой...

— Нет худа без добра. Зато теперь ты точно не забудешь последний сон этого года. Расскажи.

Девушка задумалась. Сэнсей иногда обладал удивительную способность проникать в мысли, и даже во сны, но зачем-то постоянно проверял то, что как человек, должен знать лучше любого демона:

— Я не уверена, что могу точно истолковать его. Да я уже и почти забыла, о чём он... — она подняла взгляд кверху, закрыла глаза: — Помню полёт... прекрасное и радостное чувство, словно впервые поднялась на крыло... Прекрасные земли, что расстилаются снизу, а мои крылья — взрослые, сильные, могут унести меня далеко-далеко и никогда не устанут...

— Наверное, это твоё ожидание путешествия на Тартар уже вовсю разбередило твою душу, — подытожил Сэнсей.

Демонесса улыбнулась, так и не открывая глаз:

— Может быть. Вот поэтому мне с утра так и хотелось полетать, — она разомкнула веки и встретилась с внимательным взглядом голубых глаз учителя — и вдруг что-то словно пронзило её, она вспомнила, как он начинался этот сон: падающая в пропасть Ануш с перебитыми крыльями рассыпающийся, словно песочный, Девятивратный Дворец — от толчка её ноги! И это глупое, несовместимое ощущение счастья — уже не казалось чем-то радостным... скорее безумием...

— Что с тобой?

— Задумалась, Учитель... — она поспешно отвела взор: — Знаете, а ведь знали, что мне приснилось — и поэтому послали Мамору меня остановить! Нечестно так, наставник!

— Есть в этом правда. Желания очень сильны у демонов от рождения. Потакание им легко низводит вас до животного уровня. Вам почти невозможно бороться с их властью. Будь осторожна, не спеши отдаваться своим чувствам, особенно если они требуют от тебя чего-то, что не в твоих привычках. Всегда выискивай причину и пытайся понять смысл, — тоже как-то странно ответил человек: — Вставай, разомнёмся. Сегодня часок позанимаемся с оружием, потом отпущу.

Принцесса встала, разминая затёкшую ногу... Никто не мог понять упорства и последовательности Сэнсея в обучении младшей дочери Императора неженской науке — фехтованию. Многие даже видели в этом коварный замысел испортить её фигуру, чтобы младшая принцесса не пала жертвой соблазнов и падких до женской красоты развратников, как Принцесса-Жрица. Но вроде упражнения шли только на пользу телу, и не только телу. Она подошла к столику слева от татами и натянула фехтовальные краги — длинные, неубирающиеся когти мешали демонам хорошо держать меч, поэтому мужчины их спиливали, а принцессы, вынужденные следить за красотой — использовали специальные перчатки. Мацуко