Книга Царь поневоле. Том 2 - Дмитрий Викторович Распопов

нашей пленницы?

— Поела, сходила, хм… — он покраснел, — в общем по женским делам. Я выдал ей необходимое, а охрана не сводила с неё глаз, хотя она и просила их хотя бы отвернуться.

— Надеюсь таких идиотов не было? — хмыкнул я.

— Конечно, мой царь, — согласился Танини, — она пыталась нож украсть со стола. Опцион заметил это и забрав его, пообещал рассказать Его величеству.

Это и произошло, когда я вошёл в шатёр. Охрана доложила, что пленница пыталась украсть золотой нож, а поскольку она была моей личной пленницей, то наказать её они не могли, оставив это на усмотрение Его величества.

— Благодарю, молодцы, — похвалил я опциона и посмотрел на иудейку, которая сидела на кровати, при моём появлении слегка побледнев.

— Ещё раз попробуешь что-то подобное выкинуть, я тебя накажу, — предупредил я её спокойным тоном, — и поверь, это тебе не сильно понравится, как впрочем и в принципе испытывать предел моего терпения и миролюбия. Он в последнее время стал уж очень небольшим.

— Слушаюсь Его величество, — глухо ответила она, поклонившись.

— Танини смой с меня пот, — приказал я, но в шатёр уже заносили горячую воду и чистую одежду, видимо он ждал меня и распорядился подогреть её заранее.

Опцион помог мне с доспехами, затем я сам сбросил с себя пропотевшую ткань, оставшись обнажённым и с ухмылкой заметил, как на кровати иудейка с расширенными глазами смотрела на моё тело.

— Что тебя удивляет? — спросил я, пока Танини аккуратно обмывал меня со всех сторон.

— Я никогда не видела таких огромных плеч и ног, — пискнула она со своего места, — тело Его величества очень могучее.

— Ты же вроде говорила, что девственница, — с иронизировал я, — откуда такие широкие познания о мужских телах?

Она тут же густо покраснела, но ответила.

— Я росла в большой семье и облик мужчин для меня не тайна, Твоё величество.

— Кто твои родители?

— Отец коэн, как и всё колено, которому я принадлежу, Твоё величество.

— Коэн? Кто это?

— Жрец для вас, египтян, Твоё величество, — объяснила она.

— А-а-а, это я тоже помню, — напряг я память, — колено Левия, рода Ааронова.

Глаза иудейки, чуть не выпали из глазниц.

— Великий царь Египта знает нашу историю? — она открыла рот от удивления.

— Я бы сказал так, — хмыкнул я, — на ваше несчастье, да. Иногда даже слишком хорошо. Я даже сейчас представляю себе, что там про меня вы понапишете в своём Священном Писании. По-любому одни гадости, как я вас подчинил и снова отправил в Египет в рабство.

Иудейка испугалась по-настоящему.

— Великий царь, неужели нам нельзя договориться? Я слышала, что присылали переговорщиков.

Я пожал плечами.

— Пока твоих сородичей там шестьдесят тысяч, хотя наверно после сегодняшнего сражения стало значительно меньше, мои условия вряд ли будут ими приняты.

— Я могла бы стать этим переговорщиком, меня послушают, Великий царь, — предложила она.

— Ты моя пленница и станешь наложницей, как только у меня дойдут до этого руки и не только они, — объявил я ей её дальнейшую судьбу, застав вскрикнуть девушку от испуга.

— Поэтому можешь начать забывать о том, что ты какая-то там верховная жрица и лучше думать о том, как будешь теперь ублажать меня длинными ночами.

— Я лучше вскрою себе горло, — зло предупредила она меня, но когда я остановил на ней свой внимательный взгляд, она быстро поправилась.

— Я лучше вскрою себе горло, Твоё величество Менхеперра.

— Так-то лучше, — заключил я.

Пока я с ней общался, Танини занёс ужин и я пригласил его составить нам компанию. Когда девушка, зло сверкая глазами села за стол и взяла в руку нож, за её спину встал опцион с весьма однозначным видом, так что она не выпендривалась больше, а лишь кушала и отвечала на мои вопросы, коих было очень много. Мне впервые попалась иудейка, да ещё из такого уважаемого и почитаемого иудеями колена священников. Впрочем, она сама была очень хорошо образована по местным меркам, знала кроме египетского ещё аморейский и хеттский, на которых говорили их соседи, проживающие рядом, так что мне и правда попалась весьма хорошая добыча.

Закончив с ужином, я задумался, что с ней делать. Пока мы не победили иудеев, она была ценным пленником, которым можно было воспользоваться, так что пока было рано отправлять её на хозяйственные работы.

— Принеси ей лавку, — приказал я Танини, — и подстилку с одеялом. Я помню у меня были запасные.

— Конечно мой царь, — парень склонился, — сейчас прикажу принести.

Вскоре легионеры занесли лавку с бельём и он показал девушке стелить себе самой. Та, покосившись на меня, быстро это сделала и замерла на новом месте, стараясь не отсвечивать.

— Меня разбудите под утро, как вчера, — приказал я, — ну и парням скажите, что мы отправимся посмотреть, как там дела у иудеев.

— Слушаюсь мой царь, — отозвался опцион охраны.

Сняв калиги и одежду, я обнажённым лёг на кровать, укрывшись одеялом. Сон почти моментально накатил на меня и я провалился в беспамятство.

* * *

— Мой царь, — голос раздался рядом, шепча мне на ухо, — мой царь!

Сладкий сон нехотя отступил, поскольку мне снился прекрасный сон, как я лишаю девственности тысячу иудейских жриц богини Ашер, одну за другой, так что возвращение в холодную действительность было слишком неприятным.

Открыв глаза, я увидел перед собой лицо Хопи.

— Если у тебя недостаточно веская причина, почему именно ты будешь меня, у меня для тебя плохие новости, — сообщил я ему.

— Мой царь, я устал ничего не делать, скоро жирным стану, как беременный бегемот, — сказал он, едва не рыдая, — можно я хотя бы дежурить буду наравне со всеми. Это никак не повредит моей ноге.

— Ладно, — проворчал я, — разбудил то чего?

— В лагерь вернулся господин Менхеперресенеб, — ответил он, — я поговорил с ним и думаю у него сведения чрезвычайной важности.

Я зевнул, едва не выворачивая себе челюсть.

— Идём на улицу, а то у меня тут в шатре, как видишь поселились чужие уши, — сказал я, продолжая широко зевать.

Одевшись сам, я вышел вслед за ним и мы прошли дальше, туда, где