Книга Ванинка - Александр Дюма

– По рукам.

– А товарищей не забыл? – спросили оба мужика.

– Не забыл, – сказал Иван. – В знак уважения к ним сократим срок до полугода. Идет?

И они скрепили пари, ударив друг друга по рукам.

Тогда уверенно, чтобы произвести впечатление на свидетелей этой странной сцены, Иван взял свой тулуп, который сушился на печи, и вышел.

Спустя полчаса он появился снова.

– Ну, что? – хором воскликнули Григорий и оба крепостных.

– Идет следом, – отозвался Иван.

Трое пьянчуг озадаченно переглянулись. Иван спокойно занял свое место, налил себе снова и поднял стакан.

– За барышню! – сказал он. – Разве не должны мы поблагодарить ее, что она согласилась прийти выпить с нами в такую холодную и снежную ночь.

– Аннушка, – послышался на улице чей-то голос, – постучи в эту дверь и узнай у Григория, тут ли наши люди.

Григорий и остальные потрясенно переглянулись. Они узнали голос Ванинки. Иван же, развалившись на лавке, поглядывал на них с насмешливым высокомерием.

Аннушка открыла дверь, и все увидели, как метет на улице.

– Да, барышня, – ответила она. – Тут мой брат и еще Алексей с Данилой.

Вошла Ванинка.

– Друзья мои, – сказала она со странной улыбкой, – мне доложили, что вы хотите выпить за мое здоровье. Я принесла вам кое-что. Вот бутылка старой французской водки из подвала моего отца. Придвиньте ваши стаканы.

Григорий и оба крепостных медленно и удивленно подчинились, Иван дерзко протянул свой стакан. Ванинка сама налила им до краев и, видя, что они в нерешительности, добавила:

– Выпейте же, друзья, за мое здоровье.

– Ура! – завопили пьянчуги, успокоенные мягким и дружеским тоном благородной гостьи, и одним махом осушили стаканы.

Ванинка тотчас налила им еще, а затем, оставив бутылку, заключила:

– Пейте, друзья мои, и не беспокойтесь обо мне. С позволения хозяина мы с Аннушкой обождем у печи, пока не стихнет метель.

Григорий приподнялся, чтобы подтолкнуть лавку к печи, но, может быть, потому, что уже был вдымину пьяным, либо потому, что в водку был подмешан какой-то дурман, вновь упал на скамью, тщетно пытаясь произнести извинения.

– Ладно уж, не тревожьтесь. Пейте, друзья, пейте.

Собутыльники не преминули воспользоваться разрешением и опорожнили стоявшие перед ними стаканы. Едва допив свой, Григорий свалился под стол.

– Хорошо. Опий начинает действовать, – вполголоса сказала Ванинка спутнице.

– Но что вы задумали? – спросила Аннушка.

– Увидишь.

Оба мужика не замедлили последовать за хозяином дома и свалились друг за другом. Один Иван еще боролся со сном, распевая удалую песню. Но вскоре язык отказался ему повиноваться, глаза непроизвольно закрылись, и, тщетно ловя ртом воздух и что-то бормоча, он улегся рядом с товарищами.

Тогда Ванинка поднялась и устремила на этих людей испепеляющий взор, словно не доверяя себе, окликнула по имени каждого, но никто не ответил. После чего, хлопнув в ладоши, она с радостным видом бросила:

– Теперь самое время, – пошла в глубь комнаты, взяла солому и разложила ее по углам. Затем, вытащив из печи головешку, подожгла комнату с четырех концов.

– Что вы делаете? – пытаясь остановить ее, в ужасе закричала Аннушка.

– Хочу похоронить нашу тайну под пеплом.

– А мой брат, мой бедный брат! – воскликнула девушка.

– Твой брат – негодяй, он предал нас, и мы погибнем, если он не исчезнет.

– Ох, брат мой, бедный брат!

– Если хочешь, можешь умереть вместе с ним, – сказала Ванинка, сопровождая свои слова выразительным взглядом, говорившим, что она ничего не имела бы против, решись Аннушка на это из сестринской любви.

– Берегитесь, барышня, горим!

– Выйдем, – сказала Ванинка, увлекая за собой заплаканную девушку, заперла дверь и забросила ключ подальше в снег.

– Богом молю, вернемся скорее домой! – вскричала Аннушка. – Не могу я смотреть на это страшное зрелище!

– Напротив, останемся, – возразила Ванинка, с почти мужской силой удерживая служанку. – Побудем здесь, пока не сгорит дом и мы не убедимся, что никто не спасся.

– О Господи! – воскликнула Аннушка, падая на колени. – Пожалей моего брата. Смерть приведет его к тебе без причастия.

– Да, да, молись за него, – поощрила Ванинка. – Я хочу, чтобы погибли их тела, а не души. Молись, разрешаю тебе.

Пока служанка молилась, Ванинка, освещенная пламенем пожара, продолжала стоять, скрестив на груди руки.

Пожар бушевал недолго. Дом был деревянный, хорошо проконопаченный, как все крестьянские избы. Занявшись в четырех углах, пламя вскорости вырвалось на улицу, и через несколько минут, не встречая сопротивления, превратило здание в огромный костер. Девушка с горящими глазами следила за работой огня, содрогаясь при мысли, что из пламени может вдруг выскочить полуобгорелый призрак. Наконец крыша обвалилась, и Ванинка вернулась в дом генерала, куда девушки проникли, никем не замеченные, так как Аннушка имела право отлучаться в любое время дня и ночи.

На другой день в Санкт-Петербурге только и было разговоров, что о пожаре в «Красном кабачке», из-под развалин которого были извлечены останки четырех обгоревших трупов. А так как трое крепостных генерала не вернулись домой, генерал не сомневался, что останки принадлежали Ивану, Алексею и Даниле. Четвертым, очевидно, был Григорий.

Причины пожара так и остались невыясненными. Дом находился на отшибе, и шел такой сильный снег, что никто не повстречал двух женщин. Ванинка была совершенно уверена в служанке. Ее тайна умерла вместе с Иваном.

Однако вскоре на смену страху пришли угрызения совести. Непреклонной перед лицом событий девушке оказался не под силу груз воспоминаний. В надежде облегчить душу она решила исповедаться, отправилась к попу, известному своим милосердием, и, рассчитывая на тайну исповеди, обо всем ему рассказала.

Священник был потрясен. Милость Господня безгранична, но человеческая имеет свои пределы. И поп отказался отпустить Ванинке ее грех.

Его отказ оглушил Ванинку, он отторгал ее от святого алтаря. Кроме того, когда на это обратят внимание, возникнут неизбежные подозрения в каком-то страшном грехе, невероятном преступлении.

Ванинка рухнула на колени перед священником и стала умолять его смягчиться ради ее отца, на которого падет ее стыд и бесчестье.

Поп глубоко задумался и решил, что ему удастся все уладить: Ванинка подойдет к алтарю вместе с другими девушками, а он остановится перед ней, как перед всеми, но скажет только: «Молись и плачь!» Никто ничего не поймет и все подумают, что она, как все, восприяла тело Христово. Это и все, чего добивалась Ванинка.