Книга Я влип в историю! - Владимир Алексеевич Колганов

двое набросились на меня, но тут случилось невероятное, словно бы на одного из рецидивистов просветление нашло:

— Постой! Так это же тот писака, что уел и Следственный комитет, и всю московскую полицию!

— Это как? — удивился этой новости подельник.

— Я когда последний срок мотал, руку повредил, так меня отправили в библиотеку книжки зэкам выдавать. Работа не пыльная, от нечего делать стал читать. Помню, начал с «Преступления и наказания», но не осилил, очень уж занудно. А потом подвернулась «Охота на министра». Шнур, вот это классное чтиво! Как писака законников там раздербанил!

— Доходяга-то при чём? — не понял Шнур и указал на меня.

— Так он и написал! — ответил мой спаситель и обратился ко мне: — Извини, братан, имени не помню, а фотку твою на обложке запомнил навсегда.

Странно, не было там моей фотографии. Но если стану отрицать… В общем, решил сделать вид, что так оно и было. Ну а затем по их просьбе устроил представление:

— Мы тебя помутузим слегка, а ты кричи, как будто убивают, иначе всем не поздоровится. Тебя засунут к отпетым уголовникам, а нас отправят в карцер, а то и добавят срок. Повод-то всегда найдётся.

Так и прожили пару дней, однако, когда Шнура вызвали на встречу с адвокатом, я задал Серому вопрос, который не давал мне покоя:

— Ну и зачем ты про мою фотку соврал? Нет её на обложке книги.

Серый как-то спал с лица, погрустнел, как будто я спросил о том, что он давно запрятал в глубины своей памяти и не хотел об этом вспоминать. Но тут уж ничего не поделаешь, придётся отвечать, а начал свою исповедь с вопроса:

— Ты меня не сдашь?

Ну сколько можно? Каин предал Авеля, я предал Осю, Гоша предал меня, теперь вот и Серый о том же самом. Но вместо прямого ответа на вопрос напомнил обстоятельства нашего знакомства:

— Я мог бы сразу уличить тебя во лжи, однако этого не сделал.

Похоже, убедил.

— Ладно, только это длинная история, — предупредил Серый и потом без всякого перехода спросил: — Тебе детективные сериалы нравятся?

— Да, по вечерам смотрю, если что-то стоящее.

— Тогда то, что я расскажу, тебя не удивит. Помнишь фильм, где чекиста внедрили в банду, состряпав против него уголовное дело? В итоге он попал на нары, но о нём забыли. Всё потому, что власть сменилась, — Серый прервал рассказ: — Влад, завари-ка чифирю, в горле пересохло, ну а я продолжу. Так вот, со мной произошла почти такая же история. Я служил за Уралом, и вот начальник управления МВД добился моего перевода в Москву, а затем предложил внедриться в банду, которая организовала переправку за рубеж нелегально нажитых капиталов. Это был тот самый генерал, который в твоём романе фигурирует под фамилией Викулов.

Я поначалу не поверил — такие совпадения случаются только в кино, но Серый назвал мне фамилии сотрудников управления и словно бы отвечая на незаданный мною вопрос, сказал:

— Меня долго готовили к внедрению, пришлось ознакомиться со многими делами, чтобы легче было ориентироваться в уголовной среде. Это было незадолго того, как устроили ту провокацию, о которой ты в романе написал.

Вот оно как!

— А потом?

— Взяли банду и меня заодно вместе с ними отправили в колонию. Дали всего три года, чтобы внедрился в другую банду, а потом генерал угодил прямо в жернова.

— Но о тебе-то почему забыли?

— В том-то и дело, что не забыли. Выдернули из колонии на допрос и стали требовать, чтобы дал компромат на сотрудников генерала. Говорят, если дашь инфу, выйдешь на свободу с чистой совестью, а откажешься, добавим тебе срок, паровозом за своим начальником пойдёшь.

— И что?

— Согласился. А кому хочется сидеть? — и развёл руками. — Потом восстановили в звании, но… Но на суде я отказался от прежних показаний, потому как не в моих правилах сдавать своих. Мол, так и так, меня заставили, объяснил, что просто физически не мог знать, какие дела творятся в управлении, поскольку день и ночь готовился к внедрению в банду, в текущей оперативной работе не участвовал.

— А дальше?

— Обвинили в даче ложных показаний, в попытке избавить преступника от заслуженного наказания и припаяли срок. Вот и сижу теперь…

— Но это беспредел!

— Ну что поделаешь? Ты вот разоблачительные романы пишешь, а что я могу?

На мой взгляд, тут что-то не стыкуется.

— Подожди, подожди! Но где же ты увидел мою фотографию?

— Сам мог бы догадаться. «Охоту на министра» ты написал в то время, когда и я, и генерал ещё были на свободе. Тогда и прочитал роман, а потом покопался в интернете, хотел узнать, кто это такой смелый. Но ничего толком не нашёл, кроме фотографии на твоём сайте.

Тут ничего странного — пусть пиарятся другие, выкладывают свои биографии в википедию, только не я. Но вот чего не понимаю:

— Как же ты согласился издеваться над сокамерником?

— Сказали, что найдут способ прибавить срок, если откажусь. Но я больше стращаю, а если бью, только в полсилы.

Да, грустная история. В жизни всё гораздо хуже, чем в кино.

А ещё через пару дней за мной пришли и повели на допрос.

Глава 11. Тихо песенку пою

Когда-то, во времена блаженной юности, на отдыхе в Крыму мы пели незатейливую песенку на стихи Михаила Анчарова. В ней есть такие слова:

Балалаечку свою

Я со шкапа достаю,

На Канатчиковой даче

Тихо песенку пою…

Не исключено, что мне придётся напевать эту песенку в течение ближайших лет. Это подозрение возникло после очередного допроса, где мне предъявили медицинское заключение о патологических процессах в моём организме, которые «чреваты окончательным помутнением рассудка», так там и написано. Да я даже диспансеризации не проходил, не говоря уж о посещении каких-то мозгоправов! Впрочем, после того, заверенного печатями отчёта, который подготовил Док, я уже ничему не удивляюсь. А вот следователь